Людей, недавно имевших многое, теперь же проживающих последнее, что удалось унести с собой — и деньги, и надежду. Их валят с ног зараза, холод, простая житейская неустроенность. Иные впадают в летаргию — оттого появилось правило покойника не хоронить, пока разлагаться не начнет. Иные просто уходят на грань смерти, но возвращаются. Таких принято крестить вторично. Мол, отныне ты новый человек, и на Землю послан заново.
Второе крещение дает человеку силы смириться с новой судьбой. Забыть былое благополучие, чтобы постараться создать новое. Но раз так… Анастасия недоуменно смотрит на сестру, которая аж пищит от восторга.
— Что с тобой?
Та лезет обниматься.
— Значит, я могу назваться Немайн и забыть про базилиссу Августину? И про древнюю богиню тоже?! Ах, как хорошо!
Огромные серые глаза блестят от слез радости. И Анастасии не устоять. Она прижмет сестру к груди — как недавно, на мостовой. Не сможет произнести слова разочарования. Пусть Немайн — да будет так! — неприятное Пирр рассказывает, на что он еще годен? Пусть она только завтра узнает, что новое крещение не отменяет других таинств — ни бракосочетания, ни — в ее случае — помазания на царство.
Спать Немайн легла счастливой — на час позже, чем обычно. Пела! Заливалась бы до утра, но голос не следует нагружать сверх меры.
Утром поднялась веселая, несмотря на недосып. Пробежка по городу настроения не испортила: обычные мелкие хлопоты, разве в одном из трактиров приключилась необычно ранняя драка. В заведениях попроще работа вышибалам находилась частенько, но чтобы с утра до рассвета? Свет с лица хранительницы подобная глупость прогнать не смогла. Нашла время забежать в пострадавшее заведение. Обнаружила, что вышибалы разглядывают сбитые костяшки, полы метут, из зала выносят сломанный стол…
— Неунывающий у нас народ, — заметила сида, устроившись на уцелевшем трехногом стуле, — война войной, а пиво пивом! Кто пьяный на работу покажется — велю гнать в три шеи, за день не платить… И городским властям так же поступать посоветую.
Хозяин заведения потрогал кэдмановскую ленточку. Мол, я твой родич и коллега, потому прислушайся.
— У меня люди спокойные, — сообщил, — гильдия корабельных плотников. Мои с утра не надираются. Которые мастера, чтоб звание не позорить, которые подмастерья, чтоб науку не пропить, а ученикам и работникам я сам до вечера пиво не выставляю. Такой уговор…
— Тогда что произошло?
Немайн знала — сейчас начнется История. Камбриец, даже если не бард и не песню исполняет, а болтает по–житейски, любую житейскую мелочь превратит в эпос почище «Илиады» и «Одиссеи». Только дай! Но время как будто есть. В городе тихо. Даже птицы на побережье отчего–то заткнулись. Трактирщик чуть прищурился. Понял: дозволено! Махнул рукой — и вот в руке у маленькой высокой гостьи дымится пинтовая кружка с отваром цикория. Самому хозяину и пива не надо: пьянеет уже оттого, что, наконец, почувствовал себя на отведенном легендами месте. И к нему волшебное существо заглянуло!
— Квартал мой, хранительница, чуток беспокойный, но не так, чтобы уж. Те же корабелы, работники лесопилок… Кто не мастера — младшие сыновья в роду. Сама знаешь, земли теперь много — спасибо тебе и славным героям Британии! Только земля за холмами, за реками… А здесь всякий род получил столько, сколько всегда. Стали делить между своих — ну, младшим дальние земли и отвели. Так не у каждого сердце лежит родную землю покинуть. Вот и подаются в город. Кер–Сиди хорош: воздух здоровый, морской, чистенько, порядок. Главное, можно на дом заработать. В Кер–Мирддине, например, внутри стен строиться негде, а у нас простор!
На слове «нас» улыбка Немайн стала шире. Трактирщик сразу спину выпрямил. Значит, правильно сказал. В Кер–Сиди не королевская власть! И если собрания по городу и республике хранительнице созывать, то на этой улице правит народное собрание, что собирается здесь, в «Сосне над морем». Значит, город и его чуточку.
Рассказ ровно льется дальше. Вот речь зашла о десси — их наехало много… как бы не всеми тремя королевствами перебираются с зеленого Острова.
— Беспокоят ирландцы? — уточнила Немайн, отхлебывая поддельный кофе. Хотя почему поддельный? Похоже, в этой истории именно цикориевому считаться настоящим… Эфиопы–то свой еще не распробовали!
— Как можно? Что такое заезжий дом, понимают. Удивляются, что их у нас много, и только. Пожалуй, тем и отличаются, что норовят селиться вблизи заведений, где получше темное угольное. Да и какие из десси ирландцы? Там они числятся народцем дрянным, перестоявшим — потомки не Миля, а ранних поселенцев. Здесь — хороший клан, королевский. И так приезжали, а теперь, когда клану достались новые земли, а в городе полно места и работы… Все тут будут!
Немайн кивнула. Втянула ароматный запах. Нет, если сделать еще несколько глотков, в Башне за завтраком ничего не влезет, обижать же поварих донжона не хочется. Они стараются!
— А кто тогда бузил? Что Монтови или Кэдманы вот так, с утра… не верю!
— Правильно не веришь, леди сида… Это горцы. Им в город спуститься — уже праздник! Продали сыр на рынке и веселятся, а у дикого народа и радости простые. Например, проверить на крепость черепушку ближнего. Им что, у них там сплошная кость. Татлум сделать не из чего![6]
Сказал один камбриец о других… Немайн вздохнула. Аромат защекотал ноздри. Глоток получился непроизвольно. Да, такая страна. Кельты! Шотландцев пока нет, так здесь лоулендеры с хайлендерами грызутся. Впрочем, у русских лучше? Если у деревни два конца, так парни с одного будут добираться до морд парней с другого… Только здесь, бывает, доходит до крови.
— Кровь?
— Капля–другая из разбитого носа…
Выдох! В заезжем доме — можно! Та же капля, упавшая на мостовую, запустит месть, на нее ответят мечом и стрелой. Снаружи у всякого под рукой оружие. Здесь… ну, ножи для еды. Но ими в драке не пользуются. Стулья и столы — другое дело!
— Ущерб велик? Много чего сломали?
— Нет… Мебель у нас прочная, — у хозяина вокруг глаз собрались насмешливые морщинки, — топорной работы. Ты же знаешь, отчего в Кер–Сиди почти все стулья треногие?
— Чтобы ножки не подпиливать… Почтенный, стишок «подлиннее эта ножка, подпилю ее немножко…» я и запустила. Только работа тут не топорная, машинная. Лекала грубы, и четырехногий стул нужно доводить руками, а треног и так устойчив. Но мы не о стульях, а о тех, кто ими дерется. Окрестным жителям сильно досталось?
— Ничуть не досталось, леди сида. Горцы между собой сварились. Шума много, вреда никакого.
— Ааа. Ну, будем надеяться, что они не вздумают у тебя шуметь каждое утро!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});