Тело поднималось по лестнице вслед за господином. Они миновали нескольких застывших стражей, даже зрачки которых не дернулись при приближении согбенного старца и неуклюжего подростка. Джоак узнал остекленевшие взгляды — он видел отражение собственных глаз в зеркале: ходячие мертвецы.
Внутри все похолодело. Неужели хватка Грэшима простирается так далеко? Или и другие темные маги скрываются под белыми одеждами?
На последней лестничной площадке возле огромной дубовой двери стояли два вооруженных охранника, их тусклые глаза были устремлены в пустоту. Не обращая на них внимания, Грэшим направился ко входу и громко постучал посохом об пол.
Тяжелая дверь беззвучно распахнулась прежде, чем старик коснулся ручки, однако никто не тянул ее изнутри. Джоак отчетливо ощутил зло, густым туманом клубившееся за порогом.
Мальчик не хотел входить, но выбора не было. Тело неуклюже проследовало за темным магом, а сознание попыталось забиться в самый дальний уголок черепа.
В хорошо освещенном помещении оказалось на удивление тепло и уютно. В трех больших каминах приветливо потрескивал огонь, причудливые гобелены скрывали каменные стены, в толстых коврах утопали ножки мягких кресел и диванов, обитых дорогим красным шелком. Сквозь цветные витражи огромных окон виднелось голубое небо, солнце освещало хрустально-мраморную модель А'лоа Глен на большом полированном столе. Каким прекрасным был город до падения — тысячи шпилей венчают самоцветы, а башни соединяются галереями с фонтанами и парками, и все конструкции будто парят в облаках.
Видеть это великолепие нетронутым было нестерпимо больно, и Джоак заставил себя отвести глаза. Так много утеряно.
Взгляд остановился на обитателе комнаты. Тот стоял к ним спиной возле западного окна и смотрел на руины. Широкоплечую фигуру скрывала длинная белая сутана, но капюшон был небрежно откинут.
Грэшим кашлянул, и Претор, а это мог быть только он, обернулся. Джоак поразился: он полагал, что лидер Орден — седой старец, но никак не черноволосый молодой мужчина. Серые глаза изучали темного мага. Мальчик узнал в ястребиных чертах румяного лица станди, жителя равнин. Торговцы этого народа часто привозили в Уинтерфелл сушеный табак и специи, и он удивился, получив нежданное напоминание о столь далеком доме.
Взгляд переместился с Грэшима на юношу, и тот мысленно отшатнулся. В серых глазах не мелькало и намека на светлые помыслы — Джоак видел лишь гнусное копошение и запекшуюся кровь. Черный огонь, поглотивший его любимых. Зло. Вот источник черной мерзости, заполнявшей комнату. Она плескалась в глазах Претора, изливалась из них.
К счастью, в следующее мгновение глава Ордена потерял к нему интерес.
— Зачем ты привел мальчишку? — спросил он с заметным акцентом станди.
Грэшим удивленно посмотрел через плечо и презрительно фыркнул.
— Совсем забыл. Он так давно меня сопровождает, что я уже не обращаю на него внимания.
— Не самое подходящее время для расстройств памяти. В Ордене зарождаются сомнения.
Грэшим небрежно отмахнулся посохом.
— Оно и поныне состоит из глупцов. Пусть себе живут слухами, раз кишка тонка заподозрить правду. Есть новости?
Претор бросил быстрый взгляд на Джоака, но тут же отвернулся.
— Ведьма тронулась в путь, — холодно сказал он. — Она покинула Зубы и, спустившись с гор, затерялась среди равнин Станди.
— Но как? Я думал, Темный Властелин наводнил перевалы своими стражами. Что произошло?
— Ведьма умудрилась ускользнуть от повелительницы Орды — она убила ее.
— Проклятая девчонка!
— Ты и сам прекрасно осведомлен о ее способностях, Грэшим. Или забыл Уинтерфелл? Ко всему прочему, ведьму охраняет мой брат.
Старик стукнул посохом по мягкому ковру.
— Кстати о нем, — раздраженно сказал он, — Потрудись объяснить, почему Эр'рил до сих пор жив? Он ведь не наделен магией.
Глаза Претора потемнели, на лицо словно набежала туча.
— Случилось то, чего Черное Сердце не сумел предвидеть. Кровавый Дневник посчитал Эр'рила своим и теперь защищает его от времени.
Грэшим вздохнул.
— А что с Дневником, Шоркан? Ты нашел способ открыть его?
Тот едва заметно качнул головой.
— Без Эр'рила не получится. Он — ключ.
За время заточения Джоак научился улавливать смену настроения темного мага. Последние слова, казалось, глубоко ранили Грэшима.
— Значит, нам не добраться до книги, — мрачно пробормотал он.
— Почему тебя так занимает эта книга? — разгневался Претор. — Она нам не нужна. До тех пор пока Дневник остается в А'лоа Глен, запертый или нет, он выполняет свое назначение — заманивает ведьму. И если девчонка пробьется сквозь ловушки, расставленные повелителем, и проберется сюда, то попадет прямо к нам в руки. Властелин составил мудрый план, нам остается только ждать.
Грэшим будто не слышал последней тирады, его голос прозвучал рассеянно и отстраненно:
— И все же, если бы я добрался до книги…
Претор наклонился к темному магу.
— Что бы ты сделал?
Джоака обожгло гневом станди — будто плечи сгорели на полуденном солнце. Грэшим отступил на шаг и наткнулся на слугу.
— Я бы… Я бы уничтожил книгу, чтобы она не попала в руки ведьмы. Крайне опасно подпускать девчонку так близко. — Старик откашлялся, и его лицо снова сделалось покорным. — Вот что я имел в виду.
Джоак понял, что в последних словах старик солгал. Претор, будто почувствовав то же, обошел темного мага и внимательно его оглядел. Грэшим стоял совершенно спокойно, и тот наконец накинул на голову капюшон и отвернулся.
— Можешь идти. Слушай и наблюдай. Нужно хорошо ее встретить.
Грэшим было отвернулся к двери, но Претор остановил его:
— И позаботься о своем слуге. Он воняет, словно тухлая рыба.
Джоак должен был бы вздрогнуть и покраснеть, но его тело все так же равнодушно стояло рядом с хозяином.
— Да и зачем тебе мальчишка? Избавься от него.
Грэшим нахмурился.
— Нет уж. Как и Кровавый Дневник, он — карта, чья ценность в игре еще неизвестна. Подержу его в рукаве до конца партии.
Претор отвернулся к окну и махнул рукой.
— Тогда хотя бы помой его.
Грэшим едва заметно кивнул и повернулся на каблуках. Опираясь на посох, старый маг заковылял к огромной дубовой двери, окованной железом.
— Идем, — бросил он Джоаку.
Ноги повиновались, и мальчик побрел следом, разум обдумывал услышанное. Он знал, о ком шла речь — о его сестре. Внутри пустого черепа мальчик беззвучно заплакал. Элена жива! Прошло так много лун с тех пор, как он в последний раз слышал о ней, и невозможно было представить, погибла ли Элена в Уинтерфелле и, если нет, что с ней стало. А теперь узнал, что она свободна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});