Читать интересную книгу Клинический случай - Андрей Шляхов

— Нет, не закрыли! — ответила Дымкова. — Я вот тоже могу из дома по телефону назначения делать и выписки дома могу писать! Но меня за преждевременный уход склоняют и наклоняют, а вам, значит, можно?

В таком духе можно дискутировать бесконечно. Демагоги, собственно, тем и неприятны, что разумный диалог с ними невозможен. Было немного странно, что Дымкова прицепилась именно к Анне, ведь конфликтов между ними раньше не было.

— Да, мне можно! — громко сказала Анна и села.

Противопоставлять себя коллективу не рекомендуется, но как можно не противопоставлять себя таким, как Дымкова?

— Вы считаете, что вам все можно! Вы нас, простых врачей, за людей не считаете, оскорбляете почем зря! Интересное дело…

Простые врачи…

Простые люди…

Простота хуже воровства…

Проще станешь — люди к тебе потянутся…

«И в мире нет людей бесслезней, надменнее и проще нас», — писала другая Анна — Ахматова.

Анна сидела и слушала. Уже и Надежда Даниловна цыкнула на Дымкову, а та все не унималась. Сидела и бухтела, обращаясь к своей соседке, врачу-эндокринологу Гоцалюк.

— Обидно, Кристина. Одним вершки — а другим корешки…

«Вот как приду в следующий раз на консультацию, так сразу же покажу тебе пирожки!», — мстительно подумала Анна.

Нервы расшатались изрядно, настолько, что Анна едва не разрыдалась на людях, что было для нее несвойственно. Она вообще редко когда «пробивалась на слезу», а тут разобрало, да так сильно… Еще бы — при каждом удобном случае тебе норовят «вспомнить все», и это уже входит в систему! Завтра любая дискуссия, любой спор будет начинаться с «вам не привыкать оскорблять и унижать». Однако, как удачно «попал в струю» подлый Дмитрий Григорьевич со своим поклепом! Наглядная иллюстрация на вечную тему Великого противостояния между сотрудниками кафедр и «простыми врачами». На самом деле никакого противостояния нет, тем более — великого, но многим, не обремененным избытком ума, кажется, что оно есть. Умные склонны искать объединяющие факторы, а дуракам свойственно противопоставляться. Каждому — свое. Кому надо, кому выгодно, кому приятно — тот подхватит и понесет.

Анна как могла прикрыла верхнюю часть лица ладонью (вариант позы мыслителя) и быстро-быстро поморгала глазами, сгоняя слезы. Одновременно прикусила изнутри нижнюю губу, совсем незаметно, но очень действенно, потому что губа сразу же перестала подрагивать, и сделала несколько глубоких вдохов. Помогло, но до срыва оставалось совсем чуть-чуть. Вот бы возрадовалась Дымкова, доведя до слез доцента Вишневскую! А завтра кто-нибудь, например та же Хотькова, сказала бы: «Вот вы нас, простых врачей, почем зря оскорбляете, а потом слезы крокодильи льете». Чем дальше в лес, тем толще бревна. Если вести себя неправильно, то ведь затравят, как пить дать затравят. Взрослые в этом отношении еще хуже детей — их хлебом не корми, только дай кого-нибудь погнобить. Разумеется, в рамках приличий, но ведь от этого не легче. Начнешь мстить и отыгрываться — только масла в огонь подольешь. И себя доведешь до ручки. В лучшем случае — до клиники неврозов, в худшем — до отделения для лечения острых форм психических расстройств. А что, были ведь прецеденты, вспомнить хотя бы профессора Тройко с кафедры гастроэнтерологии. Служебные неприятности (раздоры с заведующей кафедрой) наложились на домашние проблемы (развод с мужем плюс дележка совместно нажитого имущества) и свой пятидесятилетний юбилей Тройко встретила в психиатрической больнице. Все имеет свой предел, и внутренние психические резервы в том числе.

Пятиминутка еще не закончилась, а Анна пообещала себе впредь на идиотские выпады внимания не обращать, на провокации не поддаваться и не срываться на грубость. Ледяное презрение — вот наилучший ответ. Поговорят — и забудут, повыступают — и надоест. Но, разумеется, никаких огрехов той же Дымковой она в следующий раз покрывать не станет. Увидит, что кого-то из больных лечат совсем не от той болезни, советами, рекомендациями и «вправлением мозгов» в узком кругу ограничиваться не станет — напишет официальную бумаженцию на имя главного врача. Как говорит Виктория: «Я мстю, и мстя моя страшна».

На кафедре Анну ждал сюрприз — вызов в министерство. К заместителю начальника отдела послевузовского профессионального образования Э. Я. Петерсон. Вызов торжественно вручил заведующий кафедрой. Мог бы, конечно, и через Елизавету передать.

— Подготовься как следует, — по-свойски посоветовал Аркадий Вениаминович. — Смотри не сорвись, проблем потом не оберешься. Это тебе не Дымкова…

— Откуда вы знаете про Дымкову? — удивилась Анна. — Пятиминутка закончилась пять минут назад.

— Из астрала, — хохотнул шеф.

«Знаю я этот астрал, — подумала Анна. — Зовут его Владимиром Антоновичем, а фамилия — Виньков. Рысью несется новости рассказывать».

— Ты учти, что проблемы будут не только у тебя, но и у меня. — Аркадий Вениаминович мгновенно стал серьезным и, даже, строгим. — Я хоть и имею кое-какую поддержку, но подставляться лишний раз не хочу. Короче говоря — надеюсь на понимание. Глазки опустить, язычок прикусить…

— …снять трусы и принять коленно-локтевое положение!

— Анна Андреевна! — прикрикнул шеф. — Не забывайтесь! Я пока еще ваш непосредственный начальник…

— И я просто мечтаю, чтобы вы оставались им как можно дольше, — нисколько не кривя душой, сказала Анна. — Вы, конечно, не подарок, но я к вам привыкла.

— Скажи еще — притерпелась, — проворчал Аркадий Вениаминович.

— Лучше — пристрадалась, — поправила Анна. — Не уверена, что есть такое слово, но оно подходит на все сто процентов.

— Иди работать, — Аркадий Вениаминович барственно взмахнул рукой, не то благословляя на свершения и подвиги, не то выгоняя. — И помни о соблюдении трудовой дисциплины, а то вон уже на пятиминутках тебя в пример ставят. А завтра кто-то напишет…

«Послать бы все подальше и уехать в какой-нибудь Малый Волочок или Вышнюю Вишеру, — с тоской и раздражением подумала Анна. — Работать единственным врачом в сельской больнице, иметь далекое начальство в виду, не более того, ставить диагнозы, лечить, ходить на работу пешком, ходить по грибы, ходить по росе босиком, пить парное молоко, есть огурцы с грядки… Что там еще положено делать пейзанам? Виды на урожай обсуждать? Навряд ли — сейчас никто не сеет и не пашет. А — еще из колодца студеную воду пить! Ну это уж непременно! А раз в год встречать какую-нибудь комиссию, поить ее самогоном до невменяемости, и сразу же выпроваживать. Вот это жизнь. Собаку, наконец, сподоблюсь завести и буду уходить с ней на долгие прогулки куда глаза глядят…».

Мечтать о несбыточном очень полезно. Доступный и эффективный способ психотерапии. Анна прекрасно знала, что ни в какую глушь она никогда не поедет и в сельской больнице никогда работать не станет, но отчего же не помечтать? А если уж очень припрет, то можно отпроситься у шефа на пятницу и три долгих дня провести на даче, корпя над какой-нибудь рухлядью. А в перерывах читать Бродского или Шелли. Нет, лучше Бродского, потому что у Шелли нет таких строк:

В горах продвигайся медленно; нужно ползти — ползи.Величественные издалека, бессмысленные вблизи,горы есть форма поверхности, поставленной на попа,и кажущаяся горизонтальной вьющаяся тропав сущности вертикальна. Лежа в горах — стоишь,стоя — лежишь, доказывая, что, лишьпадая, ты независим. Так побеждают страх,головокруженье над пропастью либо восторг в горах.[33]

— Лишь падая, ты независим… — вслух сказала Анна, закрыв за собой дверь кабинета Аркадия Вениаминовича.

Елизавета оторвалась от монитора и спросила:

— Что, простите?

— Это я так, про себя, — улыбнулась Анна. — Елизавета Витальевна, а вы случайно не знаете такую Э. Я. Петерсон из министерства?

— Нет, — печально взмахнула длиннющими ресницами Елизавета. — Не знаю…

Выглядела она польщенной. Как же — и по отчеству назвали и про кого-то в министерстве спросили.

— Но Аркадий Вениаминович должен…

— У него я боюсь спрашивать, — призналась Анна. — И потом он все равно скажет что-то вроде: «Вот придете — и узнаете». А хотелось бы иметь представление о человеке, который будет меня терзать и мучить.

— Ой, скажете тоже — «терзать и мучить»! — тоном бывалой канцелярской крысы сказала Елизавета. — В министерстве никого не мучают, так — покричат, ножками потопают и все! Представьте, что вас к директору школы вызвали. Вас, Анна Андреевна, вызывали к директору школы?

— Несчетное количество раз, — честно ответила Анна. — Одну, с родителями, с соучастниками по шалостям.

— Значит, у вас должен быть иммунитет! — сверкнула жемчужными зубами Елизавета.