выравнивает движение машины. Только вот громоподобные хлопки не затихают. Я закрываю уши и прижимаюсь к полу.
— Сука! — вновь выпускает из своего ядовитого рта ругательство Соломон.
Машину опять начинает штормить, и через несколько минут мы окончательно останавливаемся. Дальше все как в тумане. Соломон хватает меня и вытаскивает из машины. Что-то кричит и размахивает руками, но я не слышу его. Пока на мою щеку не прилетает его ладонь. Удар обжигает кожу, приводя в сознание.
— Шевелись! Если эти твари догонят нас, поверь, то, что было в машине, тебе покажется раем. Они выебут тебя во все щели, — серьезно, без тени иронии, говорит Соломон. И это заставляет меня беспрекословно подчиниться ему и ускорить шаг.
Ноги постепенно начинают ныть от длительной ходьбы на каблуках. Однако примерно полчаса спустя мы добираемся до неприметной пятиэтажки и поднимаемся в квартиру. Подъезд здесь обшарпанный, дверь облезлая, пахнет затхлостью, но внутри словно камера хранения для сокровищ. Мощная дверь из дорогого металла. Везде установлены камеры наблюдения. На входе стоит датчик трехуровневой системы безопасности. Ни единого окна. Небольшой кабинет и спальня с душевой. Даже кухни нет. Я с любопытством осматриваюсь вокруг. В интерьере преобладает темное дерево. Стены покрыты виниловыми обоями, насыщенного зеленого цвета с золотыми вензелями. Потолки украшены тяжелой лепниной, подчеркивая строгий стиль. А массивная мебель, царственно располагается по всей квартире, которая будто кричит о деспотичном характере хозяина. Вот она, крепость змея. Бандитский бункер.
— Это моя штаб-квартира. В дом ехать опасно, — прерывает мое рассматривание Соломон.
— Я хочу домой. Вызови мне такси, — глухо прошу, не желая находиться в этом месте.
— Мышка, ты теперь под прицелом. Так что сиди здесь, если не хочешь быть использована оружием против меня. Хотя если они думают, что я побегу тебя спасать, то сильно ошибаются. Это будет напрасная жертва, но они испробуют этот вариант.
— И что теперь делать? — Мой голос натянут от испуга, будто тонкая струнка, готовая порваться от любого движения.
— Сидеть и не высовываться, — как ни в чем не бывало, отвечает он.
— Ты шутишь? У меня есть личная жизнь и учеба…
— Можешь валить, мне плевать. Я тебя предупредил, — холодно припечатывает Соломон и проворно снимает с себя одежду, смущая меня своей наготой.
— Может, ты разденешься в душе? — раздраженно ворчу, отвернувшись от него.
— Мышка, мы с тобой не чужие люди.
Змей бесшумно приближается со спины и кладет мою руку на свой член. Даже не в полной боевой готовности его агрегат пугает размерами. Я отскакиваю от Соломона, как от раскаленного огня. А он проходит мимо, виляя обнаженной задницей, и смеется над моей реакцией.
— Если хочешь, присоединяйся.
Настроение этого мужчины меняется в считанные секунды, и я просто не успеваю подстраиваться. Напыщенный индюк! Я присаживаюсь на край кровати и со злостью сжимаю покрывало.
Однако не успеваю я взять себя в руки, как Соломон выходит из душа. Конечно же, босиком и с низко повязанным на бедрах полотенцем. Мой взгляд притягивает обнаженный рельефный торс, по которому медленно стекают редкие капли воды. От грациозных движений огромная татуировка дьявола, набитая на груди и животе словно оживает, устрашающе перекатываясь вместе с металлическими мускулами. Соломон открывает шкаф, достает оттуда вещи и бросает мне в лицо, вырывая из оцепенения. Я вздрагиваю от неожиданности. Да, джентльменом здесь и не пахнет…
— Хватит пялиться. Иди, помойся, в кровать грязную не пущу, — ехидно усмехается бандюган. Мокрые пряди волос небрежно свисают ему на лоб. Откидывая их назад, он заваливается на кровать.
От шока мои брови взлетают вверх, раскрывая и без того большие глаза. Хамло бандитское! Я молча ухожу в душ. Сняв одежду, аккуратно складываю ее и на носочках быстро прошмыгиваю в душ. Поворачиваю кран и ловлю теплые капли воды, подставляя под них лицо. В воздухе витает запах Соломона. Я беру гель для душа и выдавливаю на ладонь. Медленно намыливаю тело, наслаждаясь покоем. А потом отдаюсь во власть аромата, который пленяет мой разум и обжигает своей терпкостью, словно я сделала глоток крепкого виски. И в конце крепкие ноты смягчает свежий древесный акцент. Боже, вот на что способен запах настоящего мужчины…
Я нехотя смываю с себя мягкую пену и покидаю душ. Просушив тело, натягиваю футболку и заворачиваю волосы в полотенце. Подойдя к запотевшему зеркалу, прохожусь по нему рукой и снимаю слой пара. В глаза бросается синяк, проявившийся после снятия макияжа. Хорошо, что в комнате темно, надеюсь, он не будет разглядывать. Хотя какая мне разница, может, хоть это отвратит его от меня. В голове сразу всплывает момент, когда я стояла перед ним на коленях. Если бы не перестрелка, он бы исполнил задуманное. Вот такая ирония судьбы, но я рада такому исходу. Лучше пуля в лоб, чем его каменная дубина в рот… фу не хочу даже это представлять. Я корчу брезгливую физиономию и выхожу из ванной.
В комнате обнаруживаю Соломона в расслабленной позе. Вальяжно развалился на кровати, прикрывшись белой простыней, одна рука за головой, а вторая листает что-то в телефоне. В МОЕМ ТЕЛЕФОНЕ!!!
— Эй! Отдай! — Я бросаюсь в его сторону и выхватываю мобильный, но меня останавливает огромное тело, которое в мгновение нависает сверху и вдавливает в матрас.
— Дикарка, тебя не учили, как нужно просить? — Он перехватывает мои запястья одной ладонью и прижимает их к изголовью кровати, опаляя горячим дыханием мои губы.
— Точно не так, как ты этого хочешь. — Заношу колено, желая всадить ему между ног, но он только сильнее раздвигает мои бедра и оказывается притиснут ко мне вплотную. Змей так и не надел трусы, а мои валяются разорванные в том злополучном джипе, поэтому я прекрасно ощущаю его стояк сквозь тонкую преграду между нами в виде простыни. — Слезь! — Вырываю руки и упираюсь ему в грудь, пытаясь сдвинуть с места.
— Тебе повезло, что я отходчивый. Но то, что начал в машине, я продолжу сейчас. А будешь себя плохо вести, опять встанешь на колени. Здесь меня никто не отвлечет, да и стены тут звуконепроницаемые. Ты в моей власти, мышка. Расслабься и получай удовольствие.
— Нет! — вырывается из моей груди жалобный писк.
— Да! — Он задирает футболку, но я вновь оказываю сопротивление. —