Читать интересную книгу Проклятие для леди - Патриция Вентворт

Таким образом, убийца получил великолепную возможность нанести удар.

— И кто, по-вашему, этот неизвестный нам человек? — осведомился Фрэнк.

Мисс Силвер кашлянула.

— Я бы назвала четыре варианта. Один из них более чем сомнительный, но мы рассмотрим его вместе с остальными. Из четырех возможных убийц Флэксмена, трое — из самого особняка, а один — из коттеджа садовника.

— Старый Хамфрис?

— Я имела в виду именно его, говоря о более чем сомнительном варианте. Конечно этот вариант нельзя принимать всерьез, но и вообще не учитывать нельзя. Старик мог услышать от кого-то из завсегдатаев пивной, что его сын ушел гораздо раньше, чем обычно, наверняка ради того, чтобы застать у дочери Флэксмена. Мисс Фолконер говорила мне, что их роман уже давно обсуждает вся деревня. Предположим, мистер Хамфрис решил посмотреть, что происходит в доме сына. Он мог положить в карман садовый нож, а потом поддался внезапному искушению — пустил его в ход.

Одна из светлых бровей Фрэнка насмешливо приподнялась.

— Мы ведь рассуждаем о характерах, не так ли? По-вашему, старый Хамфрис способен на такие выходки?

Мисс Силвер улыбнулась.

— Едва ли. Думаю, обсудив данную версию, мы можем смело ее исключить. И опять-таки о характере: не могу представить, чтобы он позволил арестовать сына за преступление, совершенное им самим. Я уверена, что он сразу же явился бы в полицию.

— Согласен, — кивнул Фрэнк. — А теперь перейдем к трем «полноценным» подозреваемым из «Дома для леди».

Их имена?

— Мы не можем полностью исключить жену Флэксмена, — начала мисс Силвер. — Смертельный удар ножом — это как-то очень не по-английски, но когда подобное случается, как правило, так действует женщина. Мужчина полагается на собственные кулаки, а женщина хватается за нож. Ревнивая женщина вполне способна ударить ножом мужчину, который ей изменил, или свою соперницу.

— Вы снова правы.

— Мисс Фолконер сообщила мне, что в деревне часто обсуждают похождения Флэксмена, которые причиняли его жене немало горя, — это тоже всем было известно. Не исключено, что она подкараулила его у «Сокола» и последовала за ним к коттеджу Тома Хамфриса. Но не думаю, что миссис Флэксмен отправилась бы за ножом в сарай садовника. Скорее это могли сделать двое других подозреваемых.

А у нее под рукой полно ножей и на кухне, любая кухарка тут же вспомнила бы про эти ножи, а не про спрятанные где-то в сарае.

Фрэнк расхохотался.

— Миссис Флэксмен покидает суд без единого пятна на ее кухонных ножах! А сейчас, по-видимому, наступает очередь Трента и его соблазнительной секретарши.

На маленьком аккуратном личике мисс Силвер мелькнуло удивление. Мужчины так легкомысленны! С этим ничего не поделаешь. Даже с Фрэнком…

— Ты находишь ее соблазнительной?

— На работе я не позволяю себе поддаваться соблазнам и даже называть кого-то этим словом, — засмеялся он.

Невероятное легкомыслие! Подумав так, мисс Силвер представила себе бесцветное и напряженное лицо Жаклин.

— Мне она такой не кажется.

— Вы видели ее не в лучшей форме и в неподходящей ситуации. Но поверьте мне на слово — в ее теле полыхает огонь.

Мисс Силвер отложила вязанье и посмотрела на него.

— И этот огонь предназначен для Джеффри Трента.

— Вы говорите так на основании того, что сообщила вам Иона Мьюр, или потому что это буквально лезло вам в глаза?

— Право же, мой дорогой Фрэнк! — Выразив таким образом свое недовольство его легкомыслием, мисс Силвер прилежно продолжила:

— Мисс Мьюр сообщила мне о подслушанном ею разговоре, из которого становилось ясно, что их связывают весьма близкие отношения. Мистер Трент потом заверил ее, что с этим романом покончено еще до его брака, и содержание разговора в общем это подтверждает, Но когда я побывала в «Доме для леди» на званом чаепитии, то почти сразу поняла иное. Чувства мисс Делони отнюдь не остались в прошлом. Она смотрела на мистера Трента так, как смотрит на мужчину обожающая его женщина.

Фрэнк кивнул.

— А что Трент?

— С его стороны никакого отклика я лично не заметила.

Эбботт внимательно посмотрел на нее. Мышиного цвета волосы, в которых со времени их первой встречи, похоже, не прибавилось седины. На лоб спускалась аккуратная челка. Каждый волосок — и в челке, и в локонах на затылке — был тщательно уложен. Подобный эффект достигался благодаря сетке и, главным образом, врожденной опрятности и методичности. Украшение на груди всегда располагалось на одном и том же месте. Розу из мореного дуба временно заменил викторианский золотой медальон с прядями волос покойных родителей. Платье на ней было ужасающим — цвета вареного шпината. Но во взгляде Фрэнка светилась не только усмешка (впрочем, вполне добродушная), но и искренняя привязанность. Его почтенная наставница была уникальной и неповторимой!

— Итак, мэм, — заговорил он, — так кто же из них убийца?

Глава 34

Миссис Ларкин пела громким надтреснутым голосом:

И на острове пустынном

Я любила бы тебя!

В ее исполнении простой мотив постоянно блуждал из одной тональности в другую. Миссис Ларкин развешивала новые кухонные занавески и даже с крючочком, зажатым между губ, продолжала издавать кошмарные звуки.

Инспектор Эбботт, распахнув садовую калитку, обозревал открывшийся ему вид. Это был не первый его визит, но он с интересом подмечал новые детали. Из дома доносился пронзительный голос:

И на небе в самолете

Я любила бы тебя!

Два коттеджа находились не более чем в двадцати ярдах друг от друга. При каждом был разбит сад: маленький квадратик перед фасадом, узкая полоска сбоку и наиболее обширная часть — сзади. Сад Тома Хамфриса был образцом аккуратности: ряд крокусов по обеим сторонам парадной двери, опрятные клумбы с уже проклюнувшимися ростками, а позади грядки шпината, брокколи и ранней зелени.

Переднюю часть участка миссис Ларкин едва ли можно было назвать садом. К нему уже лет десять не прикасались лопатой. Сзади дома также царило запустение, а стену дома оплетал паутиной запущенный плющ. Взгляд Фрэнка переместился на аккуратные розы и желтые жасмины соседнего коттеджа. Вдруг мелькнула мысль, что миссис Ларкин стремилась обзавестись не столько мужем, сколько садовником.

Пройдя по дорожке, он постучал в дверь. Ему открыла хозяйка дома с закатанными выше локтей рукавами и всклокоченными волосами, ее маленькие острые глазки чем-то напомнили глазки хорька.

— Доброе утро, миссис Ларкин, — поздоровался Фрэнк. — Вы не против, если я с вами немного побеседую?

— Вы вчера уже приходили, с Грейсоном.

Он улыбнулся.

— Вы сделали весьма ценное заявление, ничего удивительного в том, что оно меня заинтересовало.

Фрэнк мог бы поклясться, что кончик остренького носа дернулся.

— Я просто сказала все, как есть, — чопорно отозвалась она.

— Не сомневаюсь. Однако мало кому удается четко изложить то, что они увидели. Ваше заявление порадовало меня своей правдивостью и обстоятельностью.

Миссис Ларкин приосанилась.

— Я привыкла говорить только правду. Таков мой принцип. «Скажи правду и посрами дьявола», — частенько повторял мой отец. Попробовал бы кто из нас соврать, ох и задал бы он провинившемуся трепку, точно вам говорю.

«Пожалеешь розги, навредишь ребенку» — вот какой был у него девиз. Не то что некоторые, не буду их называть, которые горазды врать, покуда не доиграются до скандала, а там уж и полиция тут как тут! — Она мотнула головой в сторону коттеджа Хамфрисов.

— Хорошо сказано! — одобрил инспектор Эбботт. — Знаете, вы меня очень обяжете, если еще разок расскажете про ту сцену в саду, в которой участвовали вы, Том Хамфрис, его дочь и Флэксмен. Покажите, где кто находился…

Миссис Ларкин охотно согласилась. Выяснилось, что сама она стояла у высокой живой изгороди, забравшись на табурет, чтобы все видеть.

— А Том Хамфрис не заходил дальше гравиевой дорожки, которая ведет к их двери. Стоял там и ругался, а потом вбежал в дом, схватил ружье и пальнул дробью в Флэксмена, даром что тот был уже по другую сторону дороги. Флэксмен как закричит, Нелли как завизжит! А Том хвать ее за плечо — втолкнул в дом и заорал: «Сроду тебя не бил, и зря. Но погоди, сейчас я это исправлю!» И захлопнул за собой дверь.

— Понятно. Вы все очень ясно изложили. А что произошло потом?

Смуглое морщинистое личико исказила гримаса злобной радости. Маленькие, все подмечающие глазки не имели ресниц, что придавало им сходство с окнами без занавесок и штор.

— Флэксмен стоял на дороге и ругался последними словами, потому я и спросила, все ли у него в порядке, а он велел мне не лезть не в свое дело, а заняться своими, используя выражения, которые я даже не могу повторить.