Я не сразу поняла, что говорят про меня, подняв глаза на трон и обомлев. На нём, склонив голову, сидел высокий гибкий мужчина. Его нельзя было назвать старинным, как это древо, но в переливающихся глазах цвета заката была мудрость прожитых тысячелетий. Кожа у него была золотистой с салатовым отливом, а длинные волосы, забранные назад, изумрудного оттенка. На висках проросли изогнутые тонкие веточки с острыми шипами, а так же пышные алые цветы с белыми ягодками. Лицо так и притягивало взгляды своей неестественной красотой, от которой даже становилось жутко. Раскосые выразительные глаза казались то янтарными, то золотыми, то голубыми, а то и всеми этими цветами сразу. На гладкой коже лба и щёк переливались тёмно–зелёные вязи татуировок, скрывающиеся на шее и мелькающие на тонких пальцах, унизанных самоцветами. Одет король Гейлерин был элегантно и в то же время просто: коричные брюки, цвета травы камзол с золотыми бусинами, светлая рубашка.
Руки Гейлерина покоились на подлокотниках трона, одна нога была закинута на другую. При взгляде на него в голове тут же всплывали слова: быстрый, опасный, мудрый, смертоносный.
– Зачем же ты ко мне пожаловала, Судья? – склонив голову и сощурив блеснувшие глаза, произнёс Гейлерин.
Он говорил вроде бы не громко, но его голос эхом звучал в ушах. Это был один из тех редких случаев, когда мне приходилось призывать на помощь всю свою стойкость, чтобы не оказаться под влиянием короля фей.
Выступив вперёд, я как можно элегантней поклонилась, подняв глаза на Гейлерина и заметив в них мелькнувший интерес. Он даже подался вперёд.
– Мой Император желает вновь наладить отношения с Муали, а заодно просит кольца, которые Грандерилы отдали вам на сохранение.
– Кольца, значит… – задумчиво произнёс тот. – Что же сам Император не пришёл ко мне? Решил пригрозить Судьёй?
– Я сюда пришла не для угроз.
– Разве? – изогнул тёмно–зелёные брови Гейлерин. – И ты действительно думаешь, что твоё появление здесь не считается угрозой?
Я молчала, чувствуя, как рядом напрягается Цербер.
Гейлерин меж тем поднялся на ноги, и я заметила за его спиной длинные полупрозрачные крылья, что касались пола. Стражники уважительно склонили голову перед ним.
– Почему я должен подчиняться твоему Императору, Судья? – повысил голос король, медленно спускаясь к нам. – Я уважал семью Грандерилов, а теперь вынужден наблюдать, как они убивают друг друга. Так почему мне надо признавать того, кто в любой момент может прислать на Муали свои корабли?
– Я предлагала ему это сделать, – не выдержав, произнесла я, – но Император отказался, сказав, что с королём Гейлерином следует разговаривать не при помощи силы. И мне очень жаль, что вы видите во мне одно только оружие.
Гейлерин замер на ветке, и всё затихло. Перестала шуршать листва над головой, замолк ветер, и зал погрузился в мучительно долгое молчание.
– Вы действительно хотите войны? Хотите, чтобы ваши леса спалили, а небо окрасилось дымом? Тогда учтите, что с этой войной приду я, и никакие уговоры меня не остановят. Так что, прошу вас, подумайте, стоит ли переходить дорогу Императору, – продолжила я чуть ли не с мольбой в голосе.
Склонив голову, Гейлерин сошёл с ветки, медленно направляясь к нам. Цветы на его венце скукожились и опали, зато выступили новые шипы с маленькими красными ягодками, что напоминали капли крови.
– Я знаю, что такое война, – угрожающе тихо произнёс Гейлерин. – Я пережил восстание Мёртвого Узурпатора, как и большинство тех, кто здесь находится. Я знаю лучше тебя про войну и потери. Я видел, как горят мои города, а дети задыхаются от дыма. И когда на престоле тот, кто окропил свою историю кровью, Империи не видать мира.
Гейлерин замер в шаге от меня, и я почувствовала запах прелой листвы, сгнивших ягод и аромат разложения. В глазах даже задвоилось.
– Я подумаю над твоими словами, но не сейчас. – Он окинул нас долгим цепким взглядом. – Под замок их.
– Да как вы… – Цербер схватил меня за руку, не дав закончить.
Нас со всех сторон окружили амуи, наставив пики. У одного из Мародёров всё же сдали нервы, и он с воем ринулся вперёд. Цербер даже не поморщился, когда того первым лишили головы. Словно подзадоренные смертью товарища, оставшиеся девять вытащили пистолеты. Я и глазом не успела моргнуть, как их тела попадали на пол, заливая всё серой кровью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Что ж, чем меньше пленников, тем лучше, – спокойно произнёс Гейлерин, повернувшись к нам спиной. – Ведите их.
Я не сдвинулась с места, даже когда Цербер требовательно дёрнул меня за рукав, веля идти за ним.
– Шпилька, не нарывайся, – прошептал он на ухо. – Хочешь, чтобы твоя голова тоже…
– Так вы поступаете с гостями? – сухо поинтересовалась я, смотря, как король фей замирает на месте. – Убиваете их да в темницы сажаете?!
– Шпилька… – прошипел Цербер, до боли стиснув пальцы на моём запястье.
Гейлерин медленно повернул ко мне свою голову, и я заметила, как в его венце вновь показываются зелёные почки.
– А есть ли убийцам разница, где спать: в королевских покоях или темнице? – изогнув брови, спокойно спросил он. – Я знаю, что стены моей тюрьмы не удержат тебя, но если хочешь услышать мой ответ, тебе придётся побыть там. Час, два, целую ночь… жди, Судья, и только потом выноси своё решение.
Вновь повернувшись ко мне спиной, Гейлерин пошёл к своему трону. Я только собиралась развернуться и уйти, как взгляд упал на его прозрачные крылья – правое было намного короче, с неровным краем, словно кто–то взял и оторвал часть его крыла.
Для всех рас, способных летать, крылья – самое важное, что только есть. Это их честь, и без крыльев они способны с лёгкостью погибнуть. Амуи практически всю жизнь проводят в небе, так насколько станет ущербней их жизнь, если кто–то лишит их крыльев?
– В первый раз война отняла у вас способность летать. А что сделает во второй раз? – спросила я, и не дожидаясь ответа развернулась.
Цербер бросил настороженный взгляд на Гейлерина, поравнявшись со мной и едва взглянув на тела своих подчинённых.
– Ты знаешь, что делать, Шпилька? – шепнул он.
– Надеюсь, что знаю.
– Это не обнадёживает.
Мы спустились вниз по ветке, и ещё, ещё, в глубь острова. Дерево сменилось камнем, вместо ветки стала лестница, ведущая к небольшим платформам с тёмными зёвами темниц. Мы спустились настолько низко, что холод пробрался под одежду. Амуи подвели нас к двум камерам со смежной стеной, запустив сначала Цербера, а после меня. Прямо из пола просочились зелёные саженцы, быстро вырастая и покрываясь корой. Пара секунд, и вот вам живая дверь, усеянная острыми шипами.
Я оглянулась, скользнув взглядом по небольшой тёмной комнатке с голубым фонариком в углу и выдолбленной прямо в толще камня кровати в стене. Её покрывало полотно из мягких листьев, так что осторожно опустившись, я даже не ощутила твёрдость камня.
Смежная с камерой Цербера стена была из плотного переплетения веток, однако маленькие просветы всё же были. Через них я видела, как мелькают светлые одежды, а стук каблуков эхом раздавался в ушах.
– Может, ты успокоишься? – всё же поинтересовалась я.
– Гейлерин что–то задумал, – услышала я бормотание Цербера. – Если бы он не сомневался, наши головы давно бы лишились тела…
– Ты можешь уйти, – заметила я, намекая на кристалл.
– И оставить тебя здесь одну? Ориас мне шею свернёт, если его сокровище будет без присмотра.
– Амуи смотрят за этими кольцами уже несколько тысячелетий. Думаешь, за пару часов с ними что–то произойдёт?
Цербер замер.
– А я не про кольца говорил. И не про ключ у тебя на шее.
Я даже приподнялась на локтях.
– Тогда о чём?
Он вздохнул до того устало, что я почувствовала себя непроходимой тупицей.
– Мда, Шпилька… лгать, взламывать замки и попадать в неприятности ты умеешь лучше всего, но когда дело обретает другой поворот, тут ты дремучая Вселенная… давай так: если я оставлю здесь тебя, то придёт Ориас и обезглавит Гейлерина только потому, что ты сидишь в здешней темнице. Уяснила?