больше, чем во всей Европе сразу. Целых 12 миллионов трудящихся… получали у нас, в среднем, по 65 рублей в месяц! Разве это — не нищие?! Что на такие деньги можно было сделать? Только одно — красть у государства: кто, и что может. Это вам — не 50 % американского пособия! Правда, можно было ещё пойти в бандиты. Но, какие ж из них бандиты? Это вам не Лос-Анджелес! Не мафия. Тихие все, как пенсионеры. Которые получают "пенсию"… на 2 обеда ихнему негру в ресторане. Овцы это, а не бандиты.
Главным бандитом в стране — был я. Я совершил самое крупное ограбление веков! Занимал у народа деньги в виде государственных займов — на развитие народного хозяйства — а тратил их — не на хозяйство! А на, никому ненужные, танки и… на разврат нашей партийной верхушки. Ну, и задолжал, таким образом, целых 320 миллиардов рублей! А потом… я объявил всем: что верну эти долги — только через 20 лет! Да и те… буду выплачивать… в рассрочку! Это — ещё 15 лет. Придумал я эту подлость не по пьяному делу, конечно. В угаре, можно сказать, безвыходности государственного положения. Не было другого выхода. Разорили мы тогда страну — до голой задницы. Обанкротились везде, ну, я и удумал. Да ещё поднял цены на продукты до преступных размеров. И что же? Покорились все, как один, вся страна. Нашлись ещё такие, что спасибо говорили по радио. В другом бы государстве, в капиталистическом, разорвали б за такое на куски! Разнесли бы всё забастовками! А наши — ничего: ещё спасибо. Ну, как такой народ… было не мучить? И не хочешь, а не удержишься. Сами вынуждали к тому… своей покорностью. Про меня один знаменитый поэт даже сказочку в стихах сочинил. Могу отдельные куплеты зачитать, если хотите. Мысль там — уж очень поучительная!
Хрущёв откашлялся, достал из портфеля, нужные ему, листки, нацепил очки в золочёной оправе, и начал читать, "гэкая" и перевирая в словах ударения:
А в Москве на главном троне Жил Кощей, но не в короне, А надел на китель он Высший воинский погон.
Это про Сталина! — обрадовано прокомментировал он. — Я и сам его не любил: не давал он никому хода. Всё только сам… Если по-честному, при нём у нас уже был настоящий фашизм!
Но давно уж знает свет, Что бессмертных вовсе нет, Вот пришёл конец злодею, Смерть взяла с собой Кощея.
Что верно, то верно! В 1953 году дело было.
Для Никиты это — сласть, Захотел Никита власть,
А что же мне делать было? Смотреть, как… Глупо.
Не промчалось и полгода, Как нашли врагов народа…
Верно: было дело, было! — ухмыльнулся бывший вождь, шевеля губами и продолжая читать про себя. Потом радостно продолжил:
Осудили, расстреляли, И Никите власть отдали. И Никита, словно птица, Стал летать по заграницам.
Вот, стервец, зло писал! Но правду. Потому и читаю.
И куда бы ни летал, Всё подарки раздавал. Там дворец, тому заводик, Здесь пшеницы пароходик. Вот однажды царь Никита Пригласил в Россию Тито. И сказал: прости нас, брат, Ты ни в чём не виноват.
Ну, тут… не совсем, конечно. Какой же я был царь?
То, что враждовали И собакой называли, В том Кощей лишь виноват, Чтоб ему, собаке, — ад. Потерпи-ка, Тито, милый, Дай-ка мне набраться силы И увидишь, как злодея Уберут из Мавзолея, А пока пускай лежит, Никуда не убежит. Улыбнулся маршал Тито, Обнял тут его Никита И деньжонок посулил. А по царскому Союзу Все сажали кукурузу, Дескать, кушайте, друзья, Всё о вас забочусь я.
И про кукурузу, сукин сын, не забыл! Всё написал…
Царь Никита был мордастый, И речистый, и зубастый…
Ну, это мы пропустим, ни к чему. А вот дальше — опять интересно… — Хрущёв перестал читать сказку, пошелестел страничками, поправил на носу очки и, обиженно откашлявшись, продолжил:
Ели плов, мускаты пили, Все дела свои забыли. Залетели в ту страну, Где хозяин был У-Ну.
При чём тут?.. — Хрущёв пожал плечами, но продолжил:
И куда б ни заходили, Обещали и дарили. Так из России уплывал Трудовой наш капитал.
Докладчик опять поперхнулся и перестал читать, переворачивая целые страницы. Вдруг обрадовался, зашевелил губами снова:
Выгнан Жуков из ЦК, Из Кремлёвского дворца, Назван был авантюристом И военным карьеристом. Снова люди зашумели — Большего они… не смели: На губах у всех печать, Приучил Кощей молчать.
Это Сталин, а то многие не знают теперь, забыли. Кстати, он… вон там, через 4 трибунки. Все ж разделись, голые, а он — с погонами. Ничего в нём особенного: маленький, рябой. Но жестокий был. — Хрущёв снова уткнулся в поэму, вслух не читал — не всё, видно, нравилось. Наконец, пропустив несколько страниц, проговорил: — В общем, дальше так:
Стал хозяин тут и там, Всё решает теперь сам. Сам придумал семилетку, Приказал пустить ракетку На далёкую Луну — Разбудить там Сатану. Жизнь хорошую сулил И, конечно, говорил: "Мы Америку догоним, И по мясу перегоним, По одежде, по руде, Будет рай у нас везде. Сам счастливо поживал, Свою славу пожинал. Ну, потом уж… заблудился И с вершины покатился.
Подхалимы меня угробили. Бдительность я потерял, они и устроили дворцовый переворот. — Хрущёв оглядел море. — Ну, да все мы… умнеем потом. Ладно… — Он опустил голову, дочитал:
Ты скорби, скорби, Творец, Тут и сказочке конец. Но скажу вам по секрету: Нет конца у сказки этой!
Бывший вождь обиженно сгрёб листки в портфель — как пенсию, и закусочно-патетически воскликнул:
— Вот, как жили! И конца этому, действительно, не было! А он тут… со своим платным обучением, понимаете: нашёл, чем удивить! У них же — было, чем платить. Господи, у них же — доллары были! Зато ж какое получали, гады, образование! Нам такое — и не снилось. Мы, вместо знаний, дипломы выдавали. Не позволяли студентам ставить двоек! Мы ж — дурака выпускали по валу! Сажали его потом на должность. А сажать надо было — в другие места! Впрочем, извиняюсь: сажали и туда. Только не тех, кого следовало.
Теперь это… Лечение у них дорогое?! — гневно выкрикнул вождь. И достав из портфеля ботинок, начал колотить каблуком по трибунке. — Так оно ж и к нам потом докатилось. Вместе с ихним твистом, сионизмом