Читать интересную книгу Микеланджело из Мологи - Дмитрий Красавин

- Я должна не давать Зайцеву повода для подозрений. Возможно, удастся стать его постоянной любовницей, войти в доверие и разузнать что-то новое о событиях в Юршино.

Настя многое еще хотела спросить у Светланы. О том, как же можно, не сыграв свадьбы, отдаваться мужчине, ведь это грех? Как же можно с нежностью смотреть на того, кого не любишь, кого собираешься предать в руки органов? Да, Светлана ей говорила, подготавливаясь к сегодняшней операции, что любой гражданин нашей страны с самого рождения и душой и телом принадлежит государству. Настя теоретически соглашалась со своей "теткой". Но чтобы все происходило так, как было на самом деле? Нет, она бы так не смогла. Ее бы вырвало от одного лишь прикосновения потных, вожделеющих рук. Светлана все это выдержала. Как же мала еще ее, Настина, любовь к Родине!

- Беги, беги скорее! - подтолкнула ее Светлана. - Деньги у тебя лежат под поясом во внутреннем кармане платья и в сумочке. Беги, а то опоздаешь.

На следующий день в кабинете на Лубянке Блинов выслушал заученный Настей наизусть доклад о результатах тайного следствия по "Юршинскому делу", записал в блокнот фамилии и адреса свидетелей, а спустя сорок минут уже рассматривал фотографии страниц тетради Юрки Зайцева.

К сожалению, тетрадка не была дневником, как предполагала Светлана. Никаких сведений, способных пролить свет на события в Юршино в ней не оказалось. Подбор цитат из произведений Маркса, Ленина, Сталина свидетельствовал лишь о том, что чекист Зайцев человек образованный и вдумчивый. Его стремление зафиксировать для памяти отрицательные черты характера и поступки своих товарищей по работе также было достойно всяческих похвал. И тем не менее, внимательно ознакомившись со всеми записями, Леонид Дормидонтович нашел то, что полностью, по его мнению, оправдывало нелегкий труд Светланы. Это были сделанные Юркиной рукой записи со словами критики в адрес лидеров ВКП(б) за отказ от предложенного Радеком "курса Шлагетера"50) и еще более крамольная запись, где Юрка ратовал за сближение коммунистов с фашистами51). И это в то время, когда тысячи добровольцев из СССР сражаются на стороне испанских коммунистов против генерала Франко и "Испанской фаланги"!52)

Наличие явно антисоветских мыслей в голове юного чекиста давало возможность предъявить ему обвинения по статье 58.1 через статью 19 УК 53), незамедлительно арестовать и, применив "террор социалистический", добиться нужных показаний по "Юршинскому делу". Единственное, что могло помешать чистоте проведения операции, это возможное вмешательство старшего майора НКВД товарища Рапопорта, который имеет привычку вступаться за нужных стройке руководителей. А Юрка Зайцев был лично товарищем Рапопортом поставлен на пост начальника третьего лагпункта взамен товарища Шевчука и за два месяца работы полностью оправдал оказанное ему доверие, сумев вывести пункт из отстающих в передовые. Зайцев у Рапопорта на особом счету, тот его просто так не сдаст.

Однако, раздумывал Леонид Дормидонтович недолго. Если Зайцев, будучи подчиненным товарища Шевчука, подробно фиксировал в тетради все недостатки своего прямого начальника и в конце концов добился его смещения, то почему тот же Зайцев не может фиксировать в тетради недостатки своего нового непосредственного начальника, товарища Рапопорта? На фотографиях таких записей не видно? Значит, надо сделать их видимыми, и тогда товарищ Рапопорт из противника превратится в союзника!

Ровно через неделю после того, как Настя доставила пленку на Лубянку, товарищ Блинов сидел в кабинете начальника "Волглага" в поселке Переборы. На столе перед ними лежали фотографии страниц тетради Юрки Зайцева и среди них, ничем не отличающаяся от других, фотография с таким текстом:

Товарищ Рапопорт не видит леса из-за деревьев. Боязнь нарушить инструкции превышает у него стремление к досрочному выполнению государственных планов. Таких руководителей надо менять!

Товарищ Рапопорт бегло просмотрел все фотографии, но не выказал по их поводу никаких эмоций. Секунду поразмыслив, он спросил главное:

- Кому-то не понравились успехи третьего лагпункта или были другие причины, по которым Вас заинтересовал товарищ Зайцев?

В отличие от товарища Рапопорта товарищ Блинов эмоции сдерживать не стал. Он понял намек, побледнел, резко поднялся со стула и, смахивая фотографии со стола в портфель, произнес:

- Если бы не проявленные гражданином Зайцевым успехи по руководству лагпунктом, я бы его с такими уликами арестовал и самолично расстрелял, а не приходил к Вам за советом!

- Вы полагаете, что нетрадиционные взгляды на мир, - товарищ Рапопорт кивнул головой на один из упавших на пол снимков, - перечеркивают неоспоримую практическую ценность человека для нужд социалистического строительства?

Леонид Дормидонтович поднял снимок, повертел его в руках - это оказалась та самая фотография, на которой был запечатлен приведенный выше текст о несоответствии товарища Рапопорта занимаемой должности - положил его снова на стол. Затем вытащил из портфеля на свет Божий два мятых листочка и передал их Рапопорту:

- Читайте!

Товарищ Рапопорт зачем-то снял фуражку (говорят, он даже спал в ней), пододвинул к себе исписанные с двух сторон мелким почерком листочки и просмотрел их несколько более внимательно, чем фотографии.

На листочках было написано заявление некоего Сутырина на имя Наркома внутренних дел товарища Ежова. В заявлении сообщалось, что в октябре 1936 года двое мологжан на пароме попросили его, Сутырина А.А., посмотреть какую-то тетрадку, оброненную кем-то из пассажиров при посадке на паром. У самих мологжан было плохое зрение. Товарищ Сутырин просмотрел тетрадь, нашел в ней много антисоветских записей, определил, что она, вероятно, обронена ехавшим с ними на этом же пароме наркомвнутдельцем Зайцевым, и наказал мологжанам передать тетрадь в контору НКВД в Переборах. Сам Сутырин торопился в Москву, куда и прибыл на следующий день, что могут подтвердить такие-то и такие-то свидетели. Весной 1937 года Сутырин находился на территории строящейся Рыбинской ГЭС, куда приехал с целью создания художественного полотна "Стройка века". Там он был арестован товарищем Зайцевым. В следственном изоляторе Сутырину предъявили обвинение в поджоге конторы НКВД в деревне Юршино, убийстве старшего лейтенанта НКВД Конотопа и попытке освобождения сообщников мологжан. В ходе следствия Сутырин узнал, что мологжане убиты товарищем Зайцевым, и у него возникло подозрение, что их убийство, его собственный арест, поджог конторы и убийство товарища Конотопа - попытки товарища Зайцева убрать лиц, знающих о содержании записей в тетради.

- И Вы верите в эту ерунду? - возвращая листы Блинову, поинтересовался Рапопорт.

- Не только верю, а по показаниям многочисленных свидетелей знаю, что Сутырин пишет правду.

- Что ж, по-вашему, пасынок убил отчима?

- Когда дело касается личной безопасности или карьеры, - на слове "карьера" Леонид Дормидонтович сделал небольшое ударение, - некоторые люди не гнушаются и в спину благоволившему к ним начальнику нож всадить и отца родного не пожалеть.

Встав из-за стола, пройдя к висевшей на стене карте строительства и вернувшись обратно, товарищ Рапопорт надел фуражку, приблизился вплотную к товарищу Блинову, чуть не упираясь козырьком в его лоб, и подвел итог разговору:

- Арестовывайте.

Затем немного помолчал и попросил:

- Если не трудно, чтобы мне не ездить к Вам в Москву знакомиться с делом, позвольте потом здесь, в Рыбинске, посмотреть тетрадь в натуре, а то на фотографиях не все четко видно.     Только Сталин может спасти Мологу.

Заручье10)

Примечания.

50. Шлагетер - один из активистов зарождавшегося в Германии националистического движения. Расстрелян в Руре в 1923 году. Карл Радек фактически возвел Шлагетера в герои, произнеся в его память речь, одобренную Сталиным и Зиновьевым, в которой выразил убеждение в том, что "подавляющее большинство националистически настроенных масс примыкает не к лагерю буржуазии, а к лагерю рабочих". Таких же взглядов придерживались и руководители Коминтерна. В целях развала Веймарской республики и создания благоприятных условий для социалистической революции, когда "сотни шлагетеров примкнули бы к лагерю революционеров", коммунисты оказали поддержку национал-социалистам. В истории компартии этот период дружеской симпатии к фашистам назван "Курс Шлагетера".

51. Ниже приведены некоторые выдержки из Юркиной тетради. Именно эти записи впоследствии легли в основу предъявленного ему обвинения.

Различия между фашизмом и социализмом не носят принципиального характера. Философская основа обеих систем едина: человек - существо вторичное по отношению к целостной коллективной реальности - государству. В принятии этой истины истоки трудового энтузиазма. Истоки самопожертвования. Истоки патриотизма. Человек принадлежит государству душой и телом. И только эта принадлежность придает смысл его ограниченному пространственно-временному бытию, соединяя его с бесконечным бытием государства. В хаосе современных либеральных идей, ставящих индивидуумов выше коллективов, низводящих понятия нации, класса и т.п. до уровня искусственных договорных, вторичных форм, фашисты и коммунисты единственные, кто способен еще противостоять всеобщему одичанию. На этом фоне разница в подходах к практике строительства глобальных вечных государств у нас и в Германии или в Италии не является принципиальной. Здоровые силы планеты должны искать пути к консолидации. Различия в практике строительства глобальных систем - по классовому или национальному признаку - не должны заслонять единства наших целей. Не поспешили ли мы отказаться от "Курса Шлагетера"?. Упорствуя в спорах о вторичном (что ценнее: классовая или национальная солидарность?), мы оттягиваем миг окончательного очищения планеты от прогнивших либеральных идей. Чем скорее мы осознаем общность наших основ и целей, чем скорее договоримся, тем скорее сможем установить на планете единый мировой порядок.