− Лейтенант Хангс, признаёте ли вы, что рапорт был написан вами без принуждения со стороны сослуживцев, и вы находились в здравом уме и трезвой память? Поклянитесь в этом на Кодексе ВКС.
Помощник – исполнитель подкатил к нему круглый столик на одной ножке, на котором, занимая большую его часть, лежала толстенная книга в золочёном переплёте, украшенная драгоценными камнями.
Хангс поднялся, накрыл правой ладонью название книги и громко уверенно произнёс:
− Клянусь!
− Клянетесь ли вы говорить только правду и всячески способствовать восстановлению истины?
− Клянусь!
− Садитесь, лейтенант Хангс. Сержант Донг, что вы можете сказать в своё оправдание?
Донг встал, положил руку на книгу, и произнёс:
− Клянусь говорить только правду и всячески способствовать установлению истины! – он опустил руку и продолжил по сути вопроса: – Рапорт Хангса – ложь! Ничего подобного не происходило ни в указанное время, ни в какое−либо ещё. Женщина, имя которой я тоже не знаю, заходила к нам, разыскивая господина Татхенгана. Вскоре после неё пришёл адмирал, и я ему об этом лично доложил. У меня нет повода, не выполнять приказы. Я всё сказал.
− Хорошо, − молвил судья. – Теперь мы послушаем лейтенанта Михаэля.
Лейтенант точь−в−точь, как сержант повторил клятву, и сказал в своё оправдание едва ли больше десяти слов:
− Хангс всё выдумал, я полностью поддерживаю сержанта.
Слово взял Татхенган. Он принялся ходить по арене, заложив руки за спину, как заправский обвинитель.
− Хангс, ты в личной беседе заверил, что пока Донг рассказывал наши тайны женщине, лейтенант Михаэль следил в глазок за теми, кто появлялся в коридоре, так ли это?
− Да, − ответил Хангс, беспокойным взглядом следя за ним.
− И что произошло, когда он увидел меня?
− Михаэль сказал: «Татхенган идёт!», женщина спряталась под столом и велела сержанту подставить кресло так, чтобы её не было видно. Вы её не заметили.
Татхенган повернулся ко мне и пронзил, словно шпагой, своим пытливым взглядом. Я делала вид, что меня совершенно не волнует происходящее. И, похоже, ему пришла мысль развеять мою скуку.
− Разрешаю допросить свидетельницу, − обратился он к судье, который только и ждал, когда ему позволят выбить из меня показания.
− Назовите себя, − велел судья.
Я встала. В зале установилась удивительная тишина.
Все ждали, когда я начну говорить. Кое−кто даже вооружился «чтотамами» − микроблокнотами, чтобы записать моё имя. Возможно, когда−нибудь с кем−нибудь из них меня сведёт судьба, но на большее они вряд ли смогут рассчитывать.
Мои телохранители, находящиеся по обе стороны от меня, тоже встали. Их вооруженные до зубов фигуры, безмолвно говорили всем, что приближаться ко мне опасно для жизни. Меня же в них больше всего привлекали «Беллы», беззаботно висевшие в кобурах за спинами, чуть меньше – ручные ядерные гранаты на груди.
Чего греха таить меня так и подмывало совершить какую−нибудь глупость. Можно только представить, чтобы я тут натворила. Но вместо этого я в упор посмотрела на судью и нехотя сказала:
− Меня зовут Лануф Ричард−Анна. Своё семейное и материальное положение я раскрывать, не намерена. Задавайте вопросы по существу дела.
− Суд меньше всего интересует ваше положение в обществе, нам важно знать, настроены вы помогать в установлении истины или нет?
− Вы хотите, чтобы я поклялась говорить правду и только правду? – по глазам судьи было ясно, что именно это он от меня ждёт. – Нет проблем! Катите столик сюда, и я дам вам любую клятву.
Судейский исполнитель оказался очень расторопным. Едва я закончила говорить, как уже могла клясться на священной для каждого космического солдата книге.
− Клянусь, говорить правду и ничего кроме правды, − моя рука коснулась золочёной обложки. Лично для меня эта клятва абсолютно ничего не значила. Я собиралась врать, если будет необходимо. Из свидетеля меня могут запросто понизить до обвиняемого, так что от моих слов во многом зависела целостность моей шкуры, рисковать которой без толку я не собиралась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
− Теперь поведайте нам, что вы делали в отсеке управления шестого июня в двенадцать сорок пять.
− Почему в отсеке? Я была в столовой, и многие меня там видели.
− У нас есть показания поваров. По их словам, вы были в столовой до половины первого, − сообщил Татхенган.
− Ну, не знаю, может, я потом заходила в дамскую комнату.
− Ладно, зайдём с другой стороны, – предложил судья. – Что вас связывает с Хангсом: дружба или нечто большее?
− Да, ничто нас не связывает! − вскричал, вскакивая Хангс.
− Успокойтесь, обвиняемый, иначе нам придётся надеть на вас наручники.
Хангс бросил на меня злобный взгляд и сел.
− Нечто большее, – изображая смущение, вымолвила я.
− Когда это началось?
− Не знаю точно, примерно в начале месяца.
− Кто первым проявил инициативу?
− Не помню – это как−то спонтанно получилось. Любовь с первого взгляда. У вас такое бывало?
Вопрос поставил судью в тупик, а я, воспользовавшись моментом, стала рассказывать, как мы якобы познакомились.
− Скорее всего, во всём я виновата. Я как−то вошла в отсек управления, а он там один. Я ведь не знала, что разговаривать со мной запрещено и стала приставать с вопросами о его жизни. Сама не помню, как это получилось, но через несколько минут мы были в объятиях друг друга.
− Достаточно, свидетель, достаточно. Можете упустить подробности, − судья поспешил сменить тему. – Поведайте нам, о чём рассказывал вам Хангс?
− Она всё врёт! – раздался крик со скамьи обвиняемых. Исполнитель тут же пристегнул Хангса наручниками к ножке скамьи. Теперь он не мог повернуться в мою сторону, тогда как другие двое не сводили с меня недоумевающих взглядов.
Судья проигнорировал вопли Хангса и вновь обратился ко мне:
− Я повторяю свою просьбу. Расскажите, что вы узнали у Хангса из того, что не относится к нему лично?
− Он рассказал о том, что корабли находятся внутри Чёрной Дыры, так называемом Внутренним Космосе и о том, как из неё совершается прыжок во внешнее пространство. И кое−какие законы распределения сил и энергий. Всего и не вспомнить.
− Вы собирали информацию, чтобы совершить побег? – вкрадчиво поинтересовался маршал.
− Это не относится к делу, − грубо ответила я.
Тут вмешался судья:
− Вам необходимо ответить. Суду нужно знать степень значимости для вас полученных сведений, для установления вины обвиняемого.
Мне хотелось испепелить всех взглядом, но я собралась с мыслями и холодно произнесла:
− Да, собиралась! Но можете спать спокойно, мне одной совершить побег невозможно. Есть ещё вопросы?
− Садитесь, – велел судья. – У Суда имеются сведения, подтверждающие ваши показания. В вашей комнате в помощь следствию было установлено записывающее устройство. И вот, что оно записало.
Тут же по залу пронеслось шипение, словно разбудили клубок спящих змей, затем щелчок и присутствующие ясно услышали звук открываемой двери, усиленный в несколько раз. Далее слово в слово мой разговор с Хангсом. Но меня больше заинтересовало то, что случилось, когда моё бесчувственное тело сползло на пол. Сразу после этого в комнату вбежали несколько человек, выволокли стонущего от нескольких ударов в живот Хангса, и послышался голос Татхенгана:
− Как она? Жить будет?
И тут вновь щелчок и в зале повисла гнетущая тишина.
− Лейтенант Хангс, − нарушил молчание судья, − расскажите для чего вы пошли в комнату свидетельницы?
Хангс не мог встать и потому ответил сидя:
− Я хотел, чтобы она подтвердила то, что записано в моём рапорте.
− Значит, вы знали, что в её комнате есть записывающее устройство?
− Да.
− От кого вам это стало известно?
Хангс покосился на Татхенгана и ничего не ответил.
− Это был мой план вывести нарушителей на чистую воду, − заверил Татхенган. – Не думал я, что всё так обернётся. Из вас двоих кто−то умело лжёт, − и он уставился на меня. – Кстати, Лануф, ты знала, что тебя прослушивают?