Читать интересную книгу Пирамиды Астрала - Виктор Кувшинов

— Чем-то мы его напугали. Может, он нас за каких-нибудь бесов принял? — расстроено констатировал Слава. — Может, попытаемся связаться с колдуном, пока тот не сбежал?

Экстрасенс, тем временем, заканчивал беседу с клиенткой. Не дав ему подняться с сиденья после того, как дама вышла, мы примостились на столе и приложили наши руки к его голове. Потом я сообразил, что вдвоем мы будем только мешать друг другу, и ухватился за Славку, отдав ему право вести допрос, а сам нашептывал:

— Осторожней. Выкажи ему все свое хорошее расположение, а то он закроется.

Друг начал транслировать: «Добрый день! Ответьте нам, пожалуйста. Нам нужна ваша помощь!»

То ли колдун был еще настроен на контакт, то ли у него всегда такая чувствительность, но нам повезло — это был первый случай, когда человек смог общаться с нами в подпространстве. Он ответил вопросом:

— Кто вы и что вам нужно?

Слава попытался объяснить, что нам надо выбраться через порог в астрал. На что колдун ответил:

— У каждого свой путь. По-моему, нет никакого порога, но попасть туда может лишь тот, кто помнит хоть что-то в астрале. Я иду по знакомым образам. Если у вас нет образов, вам нужна помощь ангелов, но ведь ее оказывают почти всем умершим душам. Кто же вы? Чувствую, что не примитивные духи.

— Мы путешествуем по подпространству, но большего о себе не можем ничего сказать, — ответил Слава, пока я его дергал за рукав и показывал, чтобы он не болтал лишнего.

— Ищите образы астрала или помощь ангелов. Больше я вам ничем помочь не могу. Прощайте! — закончил общение колдун и скрылся от нас под ментальной защитой.

— Не могу и не хочу! — досадливо произнес Слава, отцепившись от экстрасенса.

— Это ты зря! Очень сильный дяденька попался. Смотри, «астралиец» сразу сбежал, а колдун смелость поимел и с нами общался долго. Что-то мы все-таки разузнали. По его словам, у нас два пути: искать мысленные образы в астрале или просить помощи у ангелов.

— Ну и как ты себе это представляешь? — скептически возразил Слава.

— Пока никак, — признался я, и тут же попытался приободрить друга. — Но у нас остались и другие методы, и потом, не забывай о Таше!

* * *

С медитирующими у нас тоже ничего не получилось. Мы выследили адреса и часы работы нескольких практикующих групп. Однако или их уровень был низок, или они сразу выходили в астрал, но кроме невнятных ощущений мы не смогли от них ничего добиться. Самим медитирование в подпространстве не удалось или, вернее, наши попытки ни к чему не привели, если не считать забавных метаморфозов нашего внешнего вида, который начинал плыть вслед за нашими фантазиями.

Вызывать умерших родственников не получилось — никто попросту не откликнулся. Оставалось искать слабые места в подпространстве, если таковые были, и ждать Ташу. Славка опять сник, и мне не удавалось придумать ничего такого, что бы вселило в него надежду. Я только бубнил ему, как попугай: «Жди Ташу, она нас сама найдет и поможет!»

Мы бороздили подпространство, как могли, заныривая во все уголки Земли. Помимо выхода за порог меня интересовала жизнь диких животных, особенно тропических, так что я при первой же возможности отправился бороздить район дельты Ганга, которую так красочно описывали Слава с Ташей.

Спустившись в места, расположенные далеко от места жительства людей, я начал скользить над водами бесчисленных рукавов реки, сплошь обрамленными мангровыми зарослями и частоколом бамбука. Наконец мне встретилось место водопоя. Он представлял собой неплохо вытоптанное место на берегу, к которому отовсюду сбегались звериные тропы. Это место сейчас пустовало и я, в надежде найти крупное животное, нырнул под полог тропического леса.

Неспешно «летя» над одной из троп, я вдруг замер в испуге. Прямо на меня, так же неспешно, шествовал царь местных джунглей. Его огромная темно рыжая голова выплыла из сумерек лесного полога. Мертвящий взгляд желтых глаз был напрвлен сквозь меня. Это ощущение, что он смотрит мимо, дало мне все же прийти в себя и сообразить, что зверь сейчас мне не опасен. Справившись со своими чувствами, я осознал, что мне несказанно повезло. Подпрыгнув вверх, спикировал к нему на загривок, и окружающий лес наполнился различными звуками.

Наконец до меня дошло, куда направлялся мой временный хозяин. Обогнув место выхода к воде, видимо, чтобы не оставлять лишних следов, тигр подошел к водопою сбоку и, не доходя пяти метров, улегся под прикрытием кустов. Однако улегся не для отдыха. Я чувствовал, как натянуты нервы в этом неподвижном, как у сфинкса, теле. И только кончик хвоста выдавал напряжение, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Да, не хотел бы я с этой киской играть в кошки-мышки!

Но вот, у водопоя послышался топот чьих-то маленьких ног, легкое похрюкивание и возня. Сквозь листья кустарника было видно, как по открытому месту промелькнула стайка лесных свиней. Внимательность вожаков подвела сегодня стаю, и они не учуяли лежащего в кустах врага. Я почувствовал, как тело тигра подо мной напряглось стальной пружиной. Сознание хищника застилал красный туман азарта. Он сдерживал себя последние секунды, выбирая наилучший момент для прыжка.

Первые свиньи уже пили воду, но сбоку на посту стояли два хряка, зорко охраняя стадо от возможной опасности. Стальная пружина мышц распрямилась, бросая тело прямо в середину группы животных. Тигр уже в полете наметил небольшую замешкавшуюся свинку, которая метнулась в сторону немного медленнее, чем другие. Удар был точен. Через мгновение, жертва, пронзительно вереща, летела по джунглям в пасти хищника.

Отбежав по инерции полсотни метров, тигр положил полуживую свинку на землю и начал свое неспешное кровавое пиршество. Больше выдерживать тяжелой хищной психики тигра, так же, как и отвратительного зрелища раздираемой свиньи, я был не в состоянии, и отправился куда подальше.

Но наибольший удар по психике я получил позже, когда уже в наших, европейских лесах, наткнулся на пасторальную картину лани или косули с парой очаровательных оленят. Они так мило паслись на опушке лиственного леса, примыкающего к довольно большой, заросшей цветами поляне, что я не преминул возможностью немного побыть с ними. Однако примостившись на мамаше, я понял, насколько действительность отличается от, кажущейся идиллией, картины мира. Меня как будто подключили к какому-то источнику тока, настолько напряжена все время была косуля. Она щипала траву, постоянно осматривая лужайку на предмет возможной опасности и проверяя, где ее дети.

Я только начал привыкать к такому адреналиновому состоянию, как выяснилось, что мамаша все же была недостаточно внимательна. Со стороны кустов раздался шорох. Косуля мгновенно подпрыгнула в воздух, с высоты рассматривая угрозу. Меня буквально захлестнуло шквалом страха. Со стороны лесных кустов мчалась довольно крупная собака. Мамаша, мекнув сигнал тревоги, направила детенышей в спринтерский бросок от хищника. Маленькие олени помчались легкой тенью по лесу и уже успешно убегали от собаки, когда один олененок, неудачно перепрыгнув канаву, угодил задними ногами в грязь и замешкался, выбираясь оттуда. Мать остановилась, подзывая его жалобным мычанием. Ее разрывали чувства дикого страха и инстинктивная забота о детеныше. Тем временем, собака, радостно лая, настигла олененка и с довольным урчанием перекусила тому шейные позвонки. Матери ничего не оставалось делать, как продолжить бег за вторым, оставшимся в живых, чадом.

Я отцепился от косули и вернулся к месту маленькой трагедии. Каково же было мое отвращение, когда я увидел, что собака, даже не стала есть олененка, а, довольно помахивая хвостом, побежала по своим делам, скорее всего, преданно заглядывать в глаза своему хозяину, выпустившему своего лохматого друга-убийцу погулять на свежем воздухе.

В своих путешествиях я «подключался» еще ко многим животным. Суетился вместе с белками, с жадностью закапывая желуди и лесные орехи на зиму, тут же забывая, где их прятал. Беспощадно дрался за место влияния вместе с бурундуками. Заблудился ночью и замерз с маленьким ежиком, который долго жалобно посвистывал, пытаясь найти нору или родителей. Выводил с птицами красивые рулады, оказавшимися всего-навсего тупым бахвальством и вызовом на бой всех соседей.

В результате такого изучения я сильно разочаровался в прелестях природы, вся жизнь которой подчинялась одному правилу: ешь и убивай всех, кого только можешь, но одновременно следи, чтобы не съели тебя. Единственным исключением из этого правила была забота о потомстве, но и она была каким-то слепым инстинктом. Большинство лесных мамаш были готовы костьми лечь за своих детенышей, но почти тут же забывали, если они гибли.

Самое страшными были переживания. Не смягченные никакой сознательной мыслью, они представлялись мне голыми нервами, по которым электрическими разрядами постоянно били страх, ненависть, жадность и свирепость. Единственными отдушинами чувств были играющие детеныши, которые еще находились за стеной родительской заботы. В конце концов, я почувствовал, что смотрю на природу, как на непрекращающийся ад для большинства животных. Теперь я прекрасно понимал истоки наших звериных переживаний и это, к сожалению, не вызывало у меня восторга…