Маркус поспешно вытолкнул Ханну из бального зала. И что на нее только нашло? Она шла рядом и время от времени бросала на него лукавые взгляды, словно они сбежали с бала специально для того, чтобы предаться любовным утехам.
Когда они добрались до лестницы, герцог велел лакею подать карету. Он и сам не знал, чего ему сейчас больше хочется: отчитать ее или расцеловать.
– Зачем ты это сделала? – спросил Маркус, а сам подумал про себя: конечно, на балу она выглядела очень хорошенькой, но это еще не значит, что теперь ей позволено все.
Ханна, изображая раскаяние, опустила глаза, но на лице у нее по-прежнему играла довольная улыбка.
– Простите, я не удержалась. Ну и поделом этой злючке. В конце концов, вы ведь сами этого хотели, а я всего лишь выполняла ваш приказ.
Маркус невольно напрягся. Она играет слишком убедительно: того и гляди вскружит ему голову.
– Я просил вас прикинуться герцогиней, а не влюбленной дурочкой.
Ханна по-прежнему продолжала улыбаться.
– Я не влюбленная дурочка. К тому же вы просили меня прикинуться не герцогиней, а вашей женой – сыграть Герцогиню я бы все равно не сумела. – Она сделала шаг по направлению к герцогу, и теперь они стояли совсем рядом.
– Не волнуйтесь, – прошептала она и положила руки ему на плечи. – Это ведь просто игра. Если хотите, можете по-прежнему оставаться самим собой.
Неожиданно отвернувшись, Ханна позволила лакею усадить себя в карету, а Маркус все смотрел на нее. В душе у него боролись противоречивые чувства: удивление, досада и, что хуже всего, непреодолимое желание!
Глава 11
Фамильные жемчужные украшения рода Эксетер одним колье не ограничивались. Шкатулка, которую наследующее утро принес Адамс, напоминала пиратский сундук с сокровищами. Розалинда тут же пришла в неописуемый восторг, но Ханна лишь встревожено покосилась на это диво.
– Ах, наконец-то Маркус вспомнил! – воскликнула Розалинда. – Поставьте это сюда, будьте любезны.
Секретарь водрузил шкатулку на туалетный столик, несколько раз поклонился и, пятясь, вышел из комнаты. На губах Розалинды появилась торжествующая улыбка.
– Бедняжка, он прямо-таки трепещет перед Маркусом.
– Я это заметила, – сухо отозвалась Ханна, и Розалинда недоуменно вздернула брови. – Так, значит, это и есть фамильные драгоценности?
– О да. – Розалинда открыла крышку шкатулки. – Я, правда, думала, что Маркус сам вручит вам.
Ханна пожала плечами: учитывая ее поведение накануне, герцог наверняка ломает голову, как бы побыстрее сбагрить «супругу» с рук. Мало того, что Ханна флиртовала с ним при леди Уиллоби, потом она совсем лишилась рассудка и чуть было не бросилась герцогу в объятия.
– Думаю, ему просто некогда. – Она заглянула в шкатулку и умолкла.
В обитых бархатом отделениях лежали жемчужные бусы, рядом блестели четыре пары серег, а когда Розалинда вынула верхний лоток, под ним обнаружились инкрустированные гребенки, пряжки для туфель и небольшая тиара. Все это великолепие искрилось и блестело. У Ханны чуть глаза на лоб не вылезли от изумления: пожалуй, всем жителям Миддлборо и за сто лет не удалось бы заработать на драгоценности, лежавшие в коробке.
– Боже праведный, – прошептала она.
– Да, меня тоже когда-то восхитила эта тиара. – Розалинда вынула украшение из шкатулки. – Думаю, с вашими темными волосами она будет смотреться великолепно, тогда как на моих ее почти не заметно…
Ханна промолчала, она не сомневалась, что в свое время тиара неплохо смотрелась на светло-русых кудрях Розалинды, теперь слегка тронутых сединой. Зато на ее курчавой гриве тиара точно не к месту.
– А ну-ка примерьте! – Розалинда протянула Ханне тиару.
Ханна попыталась отказаться, но Розалинда и слушать ничего не стала.
– Примерьте, мы только глянем, все ли в порядке. Я эту вещицу несколько лет не надевала, и все это время она пылилась в шкатулке.
Розалинда решительно водрузила тиару Ханне на голову, потом окинула ее придирчивым взглядом и потянулась к бусам.
Ханна не пошевелилась, боялась повредить бесценные сокровища; она понимала, что ситуация не шуточная; не часто простой женщине удается примерить украшения, достойные королевского двора.
Когда Розалинда надела на нее пять ожерелий, три браслета, сережки и три кольца, Ханна и впрямь почувствовала себя королевой. Она погляделась в зеркало и сама себя не узнала, а Розалинда уже возилась с четвертым браслетом, упорно не желавшим застегиваться.
– Ну вот, придется отослать браслет ювелиру, чтобы он починил застежку, – вздохнула она, – а в остальном все в порядке.
– Но где же можно носить такую красоту? – спросила Ханна, с трудом отрывая глаза от ожерелья.
– Где угодно, милочка, хотя тиару, пожалуй, стоит надевать лишь в особых случаях. Ну, например, на первый бал, который вы сами устроите. Хотя к этому событию Маркус, возможно, подарит вам еще какое-нибудь украшение. Уильям, отец Маркуса, подарил мне на помолвку ожерелье из сапфиров, так что на мне в тот раз почти не было жемчуга.
– Ах, вот как… – пробормотала Ханна и снова обернулась к зеркалу, чтобы получше себя разглядеть. Жемчужины словно бы светились изнутри и выгодно подчеркивали цвет ее лица. Может, если герцог выплатит ей обещанные деньги, она тоже купит себе жемчужные бусы, конечно, не такие роскошные, как это колье, но все же…
Впрочем, в деревне драгоценности ей не понадобятся. Когда она вернется к прежней жизни, без званых ужинов и балов, украшать себя ей будет не для кого. Да и деньги надо будет тратить с пользой, а не покупать всякие побрякушки.
Заметив, как погрустнело ее отражение в зеркале, Ханна встрепенулась:
– Какие славные бусы! Под ними совсем не видно платья. – Это было правдой: самая длинная ниточка бус доходила до талии, а поскольку всего бус было пять, создавалось впечатление сияющего панциря, полностью скрывавшего лиф. – Теперь можно забыть о примерках: главное, перед выходом надеть колье.
Розалинда рассмеялась:
– Ах, какая вы забавная! Попробуйте сказать Маркусу, как это экономно – носить драгоценности вместо шелка!
– Может, и не очень экономно, но драгоценности у него уже есть, так что новых покупать не придется, – усмехнулась Ханна.
– Неплохая мысль, – хмыкнула Розалинда.
– Правда? – Ханна снова повернулась к зеркалу. Пожалуй, теперь она себе даже нравилась.
– Конечно! А ты как считаешь, Маркус?
– Да уж, – суховато отозвался герцог, и Ханна чуть не подпрыгнула от неожиданности: герцог стоял рядом и наблюдал, как она любуется собой… и его фамильными драгоценностями.
Покраснев как рак, Ханна принялась теребить браслет.