Возбуждение у людей изучал еще в 1920-х гг. доктор Уолтер Кеннон. Физиолог выяснил, что, когда человек оказывается под угрозой, у него возникают реакции «беги или сражайся»{334}. Далее опыты показали, что такое возбуждение может возникать и при отсутствии реальной физической угрозы, благодаря одним лишь эмоциям. Возьмем, к примеру, половое возбуждение. Эмоции вызывают половое возбуждение, которое, в свою очередь, готовит организм к сексуальной активности.
Признаки возбуждения проявляются в усилении концентрации внимания, повышении сердцебиения, учащении дыхания, увеличении потоотделения и появлении сухости во рту. Эти приметы контролируются автономной нервной системой (АНС), работающей с ретикулярной активирующей системой (РАС). АНС распределена по всему организму и управляет его внутренней жизнью, например сердечным ритмом. РАС находится в стволе мозга и выполняет роль ворот, определяя стимулы, приходящие извне. Если стимул важен, РАС посылает сигналы коре мозга, чтобы на него было направлено больше внимания. Если нет, РАС позволяет коре его проигнорировать.
Почему же мы жаждем возбуждения от опасности? По мнению психолога доктора Майкла Эптера, мы стремимся к опасности, поскольку для нас это естественно. В противоречие мнению Фрейда, мы жаждем не покоя, а возбуждения – в том числе и от риска.
В книге «Опасная грань: Психология возбуждения» Эптер пишет, что поиск опасности не только приносит нам удовольствие, но и необходим для нашего развития. Если бы по крайней мере некоторые представители человечества не пытались достичь своих целей, несмотря на опасности, мы бы до сих пор жили в пещерах. Эптер убежден, что удовольствие от риска служит дополнительным природным стимулом для того, чтобы подойти к краю и сделать прыжок. Через сотни поколений удовольствие от достижения подобных целей превратилось в поиск острых ощущений ради них же самих.
Как регулируется стремление к опасности? Эптер полагает, что люди обладают механизмом, контролирующим жажду острых ощущений. У нас есть «защитная структура», имеющая отношение к нашей активности. В любой момент мы находимся в одной из трех зон.
1. Зона безопасности. Когда мы не подвержены физическому риску и не испытываем возбуждения. Пример: домашний отдых.
2. Зона опасности. Если мы подвергаемся физическому риску и испытываем возбуждение от игры с опасностью. Пример: вождение машины на высокой скорости.
3. Зона травмы. Когда мы попадаем в катастрофу, связанную с «выпадением из зоны опасности». Вождение на высокой скорости приводит к травмам или даже смерти{335}.
По мнению Эптера, большинство из нас живут в зоне безопасности. Но нам нравится и зона опасности, даже если иногда мы оказываемся в зоне травмы (как обезьяны, которые любили карабкаться на электрический столб, несмотря на ожидающий их удар током).
Доктор Эптер предполагает, что выбор времени, в течение которого мы хотим оставаться в зоне опасности, регулирует «защитная структура», отделяющая зону опасности от зоны травмы. Без «защитной структуры» мы бы испытывали лишь тревогу и страх перед тем, что в зоне травмы нас ожидает боль, и избегали бы таких ситуаций. К тому же «защитные структуры» у людей с психическими отклонениями работают не слишком хорошо. Однако Эптер утверждает, что эта структура позволяет нам стремиться к возбуждению до самой границы зоны травмы. Исследователь называет это опасной чертой{335}.
Эптер пишет:
…защитная структура может основываться на уверенности человека в себе, в тех, кто сможет ему помочь, в доступности физической помощи, а также других аналогичных факторах. Эффект ее действия заключается в том, что человек способен очень близко подойти к рискованной ситуации, не столкнувшись с реальной угрозой{335}.
Когда дело становится опасным, защитная структура служит чем-то вроде презерватива для души{336}.
Мозги путешествуют по невидимому информационному шоссе?
Философ Карл Густав Юнг полагал, что люди обладают коллективным бессознательным. Эта идея может быть недалека от реальности. В одном удивительном исследовании говорится, что, по крайней мере, теоретически мозги людей способны общаться между собой. Из-за электромагнитной природы человеческого мозга это взаимодействие могло бы походить на радио. Человеческий мозг может работать на относительно низкой частоте, возможно в пределах 0,1 Гц. Невролог доктор М. А. Персингер отмечает: «За два последних десятилетия появилась возможность, ранее немыслимая, но теперь постепенно становящаяся реальностью. Она заключается в технической доступности того, чтобы напрямую влиять на большую часть шести миллиардов мóзгов человеческих существ»{337}.
Способен ли мозг создать великого спортсмена?
Возможно, мозг все же сильнее, чем мышцы! Некоторые факты указывают на то, что причина, по которой некоторые великие спортсмены превосходят других, состоит в быстрой реакции их мозга.
Невролог из Чикаго, доктор Гарольд Клэванс, приводит в пример канадскую хоккейную звезду Уэйна Грецки, обладающего самыми быстрыми рефлексами из тех, какие только регистрировались неврологами. Возможно, по этой причине Грецки со скоростью молнии способен перехватить шайбу и послать ее в ворота противника лучше, чем это мог делать любой другой профессиональный игрок за всю историю хоккея{338}.
Глава 33
Мозг и нарушение восприятия времени
Может ли изменение восприятия времени помочь диагностике и лечению психических заболеваний?
Некоторые психологи уверены, что может. Эту теорию проверяют несколько групп ученых по всему миру. Некоторые из них оборудовали камеры временной изоляции, помещали туда пациентов или обычных людей, а затем наблюдали за тем, что происходит с поведением и здоровьем человека, если временем манипулировать. Один из известных исследовательских центров, работающих с такими камерами, находится в больнице при Пенсильванском университете в Филадельфии.
На первый взгляд камера походит на свежевыкрашенный номер гостиницы среднего уровня, с современной ванной комнатой. Но при внимательном рассмотрении обнаруживается, что здесь нет окон, потолок покрыт световыми панелями, а вход в другие комнаты закрывают толстые двери.
Психологи могут сделать так, что внутри этой камеры в часе будет 50 минут, в сутках – 36 часов, а ночь наступит в дневное время. Они способны легко менять естественный ход времени. Манипулируя светом, часами, температурой и другими факторами, ученые надеются изменить у человека, сидящего в камере, восприятие времени и использовать полученные результаты для диагностики и лечения психических заболеваний.
Используя видеокамеры, компьютеры и медицинское оборудование, исследователи надеются больше узнать о тревожных расстройствах, шизофрении, депрессии и нарушениях сна, а также о влиянии на человеческое тело и сознание посменной работы, перемещения в другие часовые пояса и депривации сна.
«То, что мы здесь увидели [в больнице при Пенсильванском университете], просто потрясает, – говорит доктор Дэвид Дингс. – Это место похоже на комнату, отделенную от всего остального мира: здесь нет ни окон, ни радио, ни телефонов – ничего, что позволяет понять, который час»{339}.
Каждая камера тщательно защищена от радиоволн, изменений температуры, солнечного света, шума уборочных машин, запаха утреннего кофе – в общем, от всего, что может намекнуть человеку на настоящее время. Более того, камеры расположены на пружинах, чтобы люди не могли почувствовать вибрации, указывающие на происходящее в больнице, и догадаться о примерном времени суток. Это полная изоляция от внешнего мира, настоящая «камера безвременья».
Развивающаяся наука хронобиология исследует то, как время влияет на поведение и здоровье человека. По мнению доктора Питера Уайброу, коллеги Дингса, «хронобиология за последние 10 лет получила сильное развитие. Естественные циклы влияют на людей, и мы не всегда понимаем, как это происходит»{340}. Растет понимание того, что многие психические заболевания, такие как маниакально-депрессивный психоз и шизофрения, могут быть связаны с нарушением природных циклов{340}. Меняя в камере суточный ритм, врачи предполагают, что смогут вылечить человека, чья система каким-то образом потеряла структурную целостность. Они делают это через терапевтический процесс «ресинхронизации» пациента с реальным миром.
Помимо суточного ритма в больнице при Пенсильванском университете исследуются лунный (месячный) и городовой циклы. Смена времен года и влияние (если таковое существует) гравитационного притяжения Луны на здоровье и поведение все большее привлекают внимание исследователей.