— Эта часть особняка принадлежит мне, поэтому она слегка отличается, — проговорил Дарк, а мне казалось, что я словно попал в другой мир. Привычный. В котором и сам жил, а потому даже как-то расслабился.
Эта часть особняка напоминала скорее загородный дом: большой, с огромным количеством света, бежевого дерева, светлого натурального меха на полу у большого камина.
— А как же черный цвет и дань памяти вашему предку? — не удержался снова я.
— Я решил, что черной одежды и глаз будет вполне достаточно. Прошу сюда.
Дарк прошел через уютную гостиную и распахнул дверь в кабинет, пропустив вперед меня.
Помещение было просторным и тоже непривычно светлым.
А еще было оборудовано очень современно и явно со вкусом.
— Присаживайся, Килан. Выпьешь что-нибудь? Ром? Водку? Текилу? Вина?
— Воды. Я за рулем и еще утро, чтобы пить.
Дарк кивнул и отправился в сторону от своего письменного стола, где стоял ноутбук, лежали какие-то документы и больше ничего.
Минимализм, мать ее, в плоти и крови.
В кабинете были огромные окна, закрытые светлыми жалюзи, поэтому солнечный свет лился со всех сторон, но был приглушенный и не резал глаза.
Свет и Дарк были для меня понятиями несовместимыми.
— Не против, если я выпью вина?
— Не против.
Дарк поставил передо мной низкий широкий бокал с ледяной водой, двумя кусочками льда, ломтиком лайма и мятой, на что я удивленно приподнял брови:
— Ты случайно барменом не подрабатывал?
Он снова улыбнулся, опускаясь напротив меня в свое кресло, и отодвинул в сторону ноутбук, чтобы мы могли свободно смотреть друг на друга.
— Тяга к прекрасному проснулась во мне после армии, — вдруг проговорил Дарк, глядя куда-то в стену поверх моего плеча. — Сам знаешь, что после службы тяжело привыкнуть к мирной жизни и увидеть мир другими глазами: не искать на зеленом газоне мины, перестать ожидать нападения из-за каждого угла, научиться видеть в людях мирных жителей, а не тех, кто перережет тебе горло, стоит только расслабиться. Просто научиться спать на кровати, а не на полу.
Я отпил бодрящей ледяной воды и кивнул в ответ, потому что слова Дарка задели меня за живое.
Мы оба прошли это, когда после службы кровать кажется слишком мягкой.
Ты ложишься в нее и думаешь, что проваливаешься в преисподнюю, а потому спишь на полу, потому что так привык за годы службы.
Потому что привык обходиться без всего, сосредоточенный только на одном — выжить.
— Я был командиром особого подразделения, которое отправляли на тайные задания. Иногда мы собирали разведданные. Иногда спасали тех, кого приказывали. У меня всегда была устойчивая психика, но после последней операции я понял, что больше не могу.
Я тяжело сглотнул, словно сам в эту секунду оказался в районе боевых действия, вспоминая до мелочей каждый цвет, каждый чертов запах, от которого дрожь проходила по напряженному позвоночнику.
— …В засаду попали? — глухо выдохнул я, на что Дарк неопределенно повел плечами.
— Были некоторые сложности. Наш отряд должен был вытащить пятерых очень важных персон, которых за каким-то чертом занесло в район боевых действий. Но не все данные оказались верными. Когда мы смогли прорваться к ним, то было поздно. Их уже убили и просто оставили тела под солнцем. Связи не было, чтобы вызвать авиацию и переправить тела родственникам. Мы волокли их на себе как могли порядка тридцати километров по пустыне… Гниющие разлагающиеся трупы, из которых сочилась зловонная жидкость.
Меня просто передернуло от омерзения, потому что я представлял, что это такое.
Дарк отпил красное вино, подержав его во рту, и медленно проглотил.
— Я годами не мог избавиться от этого запаха. Он словно въелся мне в подкорку. С тех пор со службой было покончено, и я решил, что больше в моей жизни не будет этого смрада и ужаса.
Я кивнул и тоже отпил воды — бодрящей своей свежестью и кислинкой от лайма.
Жутко было понимать его.
Ощущать до нервной дрожи каждое слово, сказанное Дарком.
Хотя я знал, что он тоже служил и был далеко не рядовым солдатом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Просто неожиданно и странно было понять, что есть вещи, которые мы можем понять друг в друге, потому что оба прошли через ужас и сломанные до основания нервы.
Это даже смущало.
— И картины в кабинете у тебя от тяги к прекрасному?
Кивнул я на стену, где висело два портрета.
Не такие, как в готическом коридоре, несмотря на то что они были нарисованы в довольно мрачных тонах.
На первой картине была изображена женщина. Красивая. Грациозная, с теплыми темными глазами, наполненными грустью и любовью.
— …Твоя мама?
— Да.
— Где она сейчас?
— Мертва. Уже много лет.
Слова больно кольнули внутри, потому что я знал эту боль тоже. Носил ее в себе и понимал, что принять ее и научиться жить без мамы просто невозможно, сколько бы лет ни прошло.
— Прости, я не знал. Мне жаль.
— Мне тоже, Килан.
На второй картине был изображен мощный мужчина с черной копной волос и пронзительными синими глазами.
— Твой очередной предок?
— Наш общий. Таким мне представляется первый Волколак, от которого пошел наш род, а затем уже и все прочие волчьи роды?.
Я медленно моргнул, но не от вида изображенного мужчины.
— Только не говори мне, что эти картины ты сам нарисовал!
Дарк чуть улыбнулся и пожал плечами, но так и не ответил, а я не смог бы признаться себе в том, насколько гармонично и красиво они были изображены.
И как сильно отличались от прочих картин, которые я уже видел.
В них была жизнь.
Была какая-то изюминка, отчего их взгляд казался почти осязаемым.
Я не собирался проникаться к Дарку никакими приятельскими чувствами лишь потому, что мы оба служили и вернулись из армии неготовыми к мирной жизни, поэтому молча протянул ему папку с заявлением о разводе.
Уголок губ дернулся в легкой усмешке, когда он взял ее в руки и стал пролистывать лениво и степенно, пробегая глазами по словам.
— Долго же вы его готовили, друзья мои. Могли бы просто позвонить мне и запросить все необходимые сведения, а не собирать их тайком в полной конспирации.
— А я сразу говорил Деду, что надо пойти к тебе и во всём разобраться, но все орали и возмущались, — насупился я, снова отпив воды, и добавил: — И мы не друзья.
— Они переживают за тебя, Килан. И для того есть существенные основания, — всё так же лениво и сладко отозвался Дарк, сверкнув глазами хитро и хищно, отчего они ожили и даже как-то заблестели, перестав быть неживым черными полотном. — Я не угрожаю. Когда есть те, кто любит тебя и боится за твою жизнь, это огромный дар. Не всем это дано.
— Когда ты узнал, что Дева у меня?
Дарк снова пожал плечами и степенно отпил красного вина.
— Сразу же.
Теперь пришла моя очередь приподнимать брови и удивляться.
Так, значит, дядя Касл был прав, когда говорил, что Дарк всё знает. И давно.
— Ты не слишком-то скрывал свои намерения, Килан. И не сводил глаз с Девы весь вечер. Этого не видел разве что слепой.
Я нахмурился и сжал бокал, заглядывая в черные глаза, где не мог рассмотреть ни единой эмоции.
— Почему тогда не пришел и не забрал свою жену сразу же?
Как же меня бесила и выворачивала наизнанку эта фраза «твоя жена»!
Она жалила в центр груди настолько горячо и остро, словно пчелы пускали яд в самое сердце.
И Дарк ощутил это, потому что уголок его губ снова дрогнул в усмешке.
— Хотел дать время, чтобы ты понял, нужна ли она тебе. И, как вижу, не ошибся. Отдавать ее мне ты не собираешься.
Мой мозг буквально взрывался!
Я не мог понять поведение Дарка.
Какой нормальный волк вытерпел бы такое унижение ради того, чтобы дать шанс другому завоевать его жену?
Ответ был только один: Дарк нормальным волком не был изначально!
— Зачем ты вообще женился на Деве? — рыкнул я, больше не скрывая своих огненных эмоций, потому что не было смысла играть в роль законопослушного волколака.