Читать интересную книгу Прощай, империя! Спасибо Путину - Виктор Алкснис

С. СОРОКИНА: Я была года три назад.

А. ЛИЕПА: Причем цены такие же, как в Европе.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: За счет туристов из России или…?

С. СОРОКИНА: Не только.

А. ЛИЕПА: Вот в прошлом году я работал в Дрездене, и самолет из Дрездена в Ригу стоил 25 евро, я просто был в шоке, я не представлял, что такие цены вообще есть.

С. СОРОКИНА: Нет, сейчас есть вот эта вот сеть самолетных перелетов дешевых.

А. ЛИЕПА: И очень много туристов из Европы приезжает, и есть трехзвездочные отели, где недорого селиться, и очень много европейцев, которые едут посмотреть эти две-три страны.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А с точки зрения русского языка в Риге изменилась ситуация?

С. СОРОКИНА: Там везде русский язык звучит.

А. ЛИЕПА: Все вот эти программы, «Юрмалина», Галкин, КВН — это же все русскоязычные программы.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Ну, это телевидение.

А. ЛИЕПА: Нет, эти же программы живьем идут, телевидение показывает потом.

С. СОРОКИНА: Везде слышна русская речь, я была совсем недавно.

А. ЛИЕПА: Приходят же слушатели слушать живьем, это ж не подсадные сидят, все приходят, покупают билеты и смотрят.

В. АЛКСНИС: Свет, я бы хотел вот что сказать — эта проблема, о которой мы говорим, якобы языка, я еще про Эстонию могу сказать, почему они обижались и сейчас обижаются — вот люди приехали туда жить, кто-то после войны там оказался, кого-то, очень много, на предприятия туда направили, это же вообще политика такая была. В Узбекистан посылали из Иваново женщин, потому что там хлопок выращивают, а местным женщинам не принято работать на фабриках.

С. СОРОКИНА: Зато на полях принято. Я, кстати, сегодня прилетела из Узбекистана, неважно, это другая тема.

В. АЛКСНИС: Рабский труд. Так вот, та же самая история и в Эстонии, в Таллине — построили несколько промышленных предприятий, которых, естественно, раньше не было. Если в Риге и раньше были предприятия, то в Таллине не было, прислали туда русских, причем с удовольствием люди ехали, они ж на запад ехали, это у нас было лучшим местом отдыха. Так вот, вся беда в том, что даже те, кто остались там после войны, не стремились изучать язык, то есть эстонцы почти все говорили по-русски и сейчас тоже говорят.

С. СОРОКИНА: А вот почему? Откуда в нас это?

В. АЛКСНИС: А вот это надо задавать вопрос.

С. СОРОКИНА: Почему эстонцы, латыши, литовцы все знали русский язык, а мы не считали за…

В. АЛКСНИС: Потому что это был государственный язык, и ясно было, что без знания русского языка нельзя было сделать карьеру, для этого не надо было знать местный язык.

С. СОРОКИНА: Но вот сейчас хорошо бы знать, но люди все равно не очень…

В. АЛКСНИС: Старшее поколение вряд ли будет знать язык.

А. ЛИЕПА: Я, наверное, один-единственный, кто получал здесь гражданство, будучи россиянином, а я сдавал экзамен на латышском языке. Вообще, у меня была очень интересная ситуация, потому что я в советском паспорте был латыш, а когда я подал документы на гражданство, мне сказали, что ваш отец умер до того, как Латвия освободилась, и я официально не имел права получить гражданство. После постановок и работы в театре это уже Оперный театр написал письмо, и я получил почетное гражданство, то есть это не обычное гражданство.

С. СОРОКИНА: А язык-то все равно пришлось сдавать?

А. ЛИЕПА: Ну, вот у меня хорошая история, что я как только родился, меня родители отправили к бабушке с дедушкой, и это был мой первый язык и он у меня остался.

С. СОРОКИНА: И вы его выучили и помните до сих пор.

А. ЛИЕПА: Да. Но зато я помню такой потрясающий случай, я думаю, что всем будет очень интересно, — когда сели 11–12 человек, которые со мной разговаривали на латышском…

С. СОРОКИНА: Это комиссия такая, да?

А. ЛИЕПА: Ну да, как комиссия, и я с ними с удовольствием говорил по-латышски, но так как я работал много в Америке, у меня акцент нерусский, и я помню, когда я вышел, я слышал такое выражение: «Он разговаривает по-латышски с английским акцентом».

С. СОРОКИНА: И это ускорило получении гражданства.

А. ЛИЕПА: Нет, честно говоря, это всегда так, это как я вспоминаю фильм с Крючковым, где он по-французски говорит.

С. СОРОКИНА: Да-да, в Испании, когда его захватили в плен.

А. ЛИЕПА: Вот с таким же тяжелым акцентом.

С. СОРОКИНА: Где вы учили свой французский, да.

В. ДОМОВЦЕВ: Вернемся к этому вопросу, который так волнует наших соотечественников, по поводу памятника.

С. СОРОКИНА: Да, война с памятниками.

В. ДОМОВЦЕВ: Дело в том, что я этот памятник хорошо знаю, он действительно находится в самом центре, сам-то Таллин ведь маленький, где замок у них, Старый город, площадь, бывшая Победы, теперь она иначе называется, и там у них в сквере этот самый стоит памятник. Конечно, естественно, это неприятная история, что хотят его…

С. СОРОКИНА: Но его ведь хотят не снести, а перенести.

В. ДОМОВЦЕВ: Да, тем более что у них аргумент такой, что памятник стоит не сам по себе, а на месте захоронения, поэтому они говорят так, что поскольку здесь гуляют люди, то вроде бы ходить по могилам — это же тоже нехорошо, значит, они хотят все это пространство перенести на кладбище. Так вот я хотел сказать, что да, это неприятная история, но я все-таки достаточно долго бывал в Таллине, я где-то их понимаю, потому что для нас этот памятник это одно дело — воин советский, который защитил, освободил Эстонию, для них эта ситуация воспринимается несколько иначе, они даже сейчас его ассоциируют не как памятник воину, освободившему Эстонию, а как памятник солдату, который…

В. АЛКСНИС: Оккупировал.

В. ДОМОВЦЕВ: Да, причем вот что интересно, у них этот период до 40 года, когда они были, по-моему, с 22-го года независимыми, и период после 40-го года, наше освобождение морального освобождения им не принесло, я сейчас не говорю о том, что их сослали куда-то наши органы соответствующие в Сибирь. Кстати, госпожа посол, которую я слышал, и она фактически и побудила меня обратиться в «Эхо Москвы», она, в общем-то, верно сказала, что когда мы говорим, что мы столько сделали для Эстонии, имеется в виду Советский Союз, а они вот какие неблагодарные, а они сразу приводят пример — а если бы вы нас не освободили, они просто приводят гипотетическую ситуацию, то, может, мы сейчас жили бы не хуже Финляндии, а то и были бы с ней единой составляющей.

А. ЛИЕПА: Ну, разные мнения есть. Я вам просто скажу, что есть люди на сегодняшний день, которые страшно переживают, особенно старшее поколение, которое оказалось не у дел, с маленькой пенсией, которая не покрывает даже расходы на отопление, не говоря уже о том, чтобы куда-то выехать или что-то купить, или даже поесть нормально, вот такое мнение, что самые счастливые годы были во времена Брежнева.

С. СОРОКИНА: Ну, это-то понятно.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Это для всех.

С. СОРОКИНА: Памятник как символ — такое вот унижение их.

В. ДОМОВЦЕВ: Кстати, я хотел продолжить, там ведь не только есть памятник этому советскому солдату-освободителю, там ведь есть еще один памятник — памятник погибшему кораблю, называется он «Русалка», хотя она почему-то с крыльями. То есть у них к русским как таковым нет никакого отрицательного отношения, это же еще с позапрошлого века стоит.

Ю. КОБАЛАДЗЕ: А у вас остались в Эстонии знакомые или родственники? Вы поддерживаете как-то отношения?

В. ДОМОВЦЕВ: Вы знаете, сейчас, к сожалению, получилось так, что люди моего возраста, их почти уже не осталось, а те, кто у меня были друзья, получилось, что мы разошлись. Даже мы когда ездили с семьей отдыхать уже в наше время, эти, с кем я был знаком, то ли умерли, то ли куда-то выехали, короче, их дома уже нету.

С. СОРОКИНА: Понятно, хорошо. Я только хочу сказать, что сейчас мы через несколько секунд уже должны будем прерваться на новости, но я хотела бы вот что сказать: мы, конечно, можем заступаться за памятник, который стоит в Эстонии и который норовят перенести, но я сейчас столкнулась с ситуацией, что пытаюсь помочь, чтобы не разрушался памятник советским воинам-освободителям на их могиле в одной европейской стране, и, вы знаете, ноль интереса со стороны нашего посольства и кого бы то ни было, поэтому мне так странно — мы тут предлагаем даже финансово поучаствовать, телевидение, пытаемся помочь восстановить этот памятник, где захоронены наши солдаты, и ноль участия со стороны посольства или кого-то еще. Что ж тогда мы возмущаемся, что переносят, со всеми аккуратностями всего лишь на кладбище этот памятник?

В. АЛКСНИС: Политика.

С. СОРОКИНА: Вот понимаете, это неприятно, а сколько таких захоронений на территории Европы, на которые наплевать, пока это не коснулось политики…

Ю. КОБАЛАДЗЕ: Вопрос латышам, это вопрос нашего радиослушателя: «Почему прибалты так не любят русских?»

С. СОРОКИНА: Вот только ли историческая память здесь виною?