Лукиан обратил внимание и на новые, широко распространяющиеся верования. В восточной части империи тогда в большом количестве подвизались новоявленные пророки, вожди религиозных сект, которые спекулировали на невежестве и склонности к мистицизму определенной части населения и обогащались за счет легковерных людей. Таким пророком был некий Александр из Абонотиха, небольшого городка в Пафлагонии (Малая Азия), выдававший себя за сына бога врачевания Асклепия. Лукиан лично столкнулся с этим мошенником, когда после окончания Парфянской войны побывал в Абонотихе. Затаив злобу против писателя, выступившего с разоблачением его действий, новоявленный пророк попытался погубить его, но Лукиан спасся. Преследовать Александра по суду за попытку убить его Лукиан не смог. Лоллиан Авит, римский наместник в Вифинии, убедил писателя оставить свое намерение, так как у Александра оказались высокие связи. Чтобы отплатить обидчику, Лукиан решил нарисовать его литературный портрет, разоблачив мошеннические уловки, при помощи которых тому удавалось вводить в заблуждение многочисленную толпу поклонников.
Для своего памфлета Лукиан избрал форму повести, посвященной некому Цельсу, эпикурейцу по убеждениям. Обращаясь к нему, писатель говорит, что своим произведением он хочет прежде всего отомстить за Эпикура, над учением которого надругался Александр, и это Цельсу будет особенно приятно. Видимо, произведение и было написано по просьбе Цельса.
Описанная Лукианом жизнь Александра — сплошная цепь преступлений и мошенничества. Сообразив, что человеческая жизнь находится во власти «двух величайших тиранов — надежды и страха» и что тот, кто сумеет по мере надобности умело пользоваться тем и другим, скоро разбогатеет, Александр вместе со своим помощником, таким же мошенником, как и он сам, учредил новый оракул, дававший предсказания всем желающим и отвечавший на все вопросы. Для этой цели он раздобыл двух змей (змеи считались священными животными бога Асклепия), одну большую, а другую только что родившуюся, и спрятал маленькую змейку в скорлупу от гусиного яйца, зарыв затем это яйцо вблизи строившегося храма. После этого Александр явился к этому месту и стал громко петь гимн Асклепию, предрекая скорое явление божества. Собралась большая толпа любопытствующих. На глазах у всех Александр залез в ил и достал оттуда гусиное яйцо. Разбив скорлупу, он показал всем небольшую змейку, извивавшуюся у него в руках. Толпа пришла в восторг, увидев это «чудо», Александр же унес змейку домой и через короткий срок, достав большую, заранее припасенную змею, стал показывать в полутемном помещении новоявленное божество. «По правде говоря… — пишет Лукиан, — нужно простить этим пафлагонцам и жителям Понта, людям необразованным, что они были обмануты, трогая змею… Все было так хитро устроено, что следовало быть Демокритом или самим Эпикуром… чтобы не поверить всему этому и сообразить, в чем дело»50. Вскоре жители близлежащих стран — Вифинии, Галатии, Фракии — стали стекаться к новоявленному божеству, чтобы получить ответы и предсказания судьбы. Змея получила имя и стала называться Гликоном — новым божеством, связанным с культом Асклепия.
Александр ловко надувал легковерных и невежественных пришельцев, давая крайне двусмысленные и неопределенные ответы (разумеется, за немалую плату). В числе сбитых с толку людей оказался важный римский сановник Рутиллиан, который, выполняя предсказание Александра, женился на его дочери. Александр добился даже того, что местные власти стали чеканить монету с его изображением (такие монеты сохранились).
Против Александра активно выступали эпикурейцы, разоблачавшие его проделки. «Тогда Александр устроил для них пугало, говоря, что Понт наполнился безбожниками и христианами, которые дерзают о нем гнусно богохульствовать, и приказывал гнать их камнями, если кто хотел заслужить милость бога»51.
Лукиан так заканчивает свой рассказ: «Главным образом писал я для тебя — это еще приятнее, — чтобы отомстить за Эпикура, мужа поистине святого, божественной природы, который один только без ошибки познал прекрасное, преподал его и стал освободителем всех имевших с ним общение»52.
В повести об Александре не случайно упомянута новая секта христиан, поклонников «распятого софиста», как называет Христа автор. Она становилась распространенной и влиятельной. Лукиан решил разоблачить христианство, нарисовав картину жизни одного из его приверженцев, некоего Перегрина, в произведении «О кончине Перегрина». Как и повесть об Александре, оно также адресовано философу-эпикурейцу, некоему Кронию.
Перегрин с молодых лет был тщеславен и имел порочные наклонности. Он совершил уголовное преступление, убив родного отца, и, бежав из родных мест, стал бродягой. В Палестине он познакомился с «удивительным учением христиан», а вскоре и сам сделался пророком и главой общины. Далее Лукиан рисует жизнь такой христианской общины, где «в равной мере презирают имущество и считают его общим». Но вскоре Перегрин совершил какое-то преступление и против догм христианства, и его изгнали из общины. Тогда он снова принялся за старое; бывая в местах скопления больших масс людей, на Олимпийских играх, он стал агитировать эллинов поднять оружие против римлян. Тем не менее все им пренебрегали, и тогда Перегрин, чтобы привлечь внимание к своей особе, в отчаянии решил прыгнуть в костер на виду у всех и «соединиться с Эфиром», как он говорил.
В описании жизни, приключений и кончины Перегрина предстает живая и реалистичная, лишенная ореола святости и великомученичества жизнь деятеля раннего христианства. Авантюристу и негодяю, убившему родного отца, легко удалось ввести в заблуждение фанатичных поклонников Христа и стать главой общины малокультурных, невежественных людей. На их фанатизме легко сыграл опытный мошенник Перегрин, и только случай помешал ему быть причисленным к лику святых новой религии.
И Александр и Перегрин действовали в обстановке, благоприятной для религиозных суеверий. «Не только Палестина, но и весь Восток кишмя кишел такими основателями религий, среди которых господствовала, можно сказать, прямо по Дарвину борьба за идейное существование»53.
Произведения Лукиана — бесценный источник подлинной истории раннего христианства. Ф. Энгельс в работе «К истории первоначального христианства» писал о Лукиане: «Одним из наших лучших источников о первых христианах является Лукиан из Самосаты, этот Вольтер классической древности, который одинаково скептически относился ко всем видам религиозных суеверий и у которого поэтому не было ни религиозно-языческих, ни политических оснований относиться к христианам иначе, чем к любому другому религиозному объединению. Напротив, он их всех осыпает насмешками за их суеверие, — почитателей Юпитера не меньше, чем почитателей Христа; с его плоско-рационалистической точки зрения и тот и другой вид суеверий одинаково нелепы»54.
* * *
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 369.
2 Цит. по: Михайлова Э. Н., Чанышев А. И. Ионийская философия. М., 1966, с. 141.
3 Цит. по: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979, с. 360.
4 Цит. по: Михайлова Э. И., Чанышев А. И. Ионийская философия, с. 140.
5 Там же, с. 143.
6 Там же, с. 144.
7 Там же, с. 143.
8 Там же, с. 142.
9 Там же, с. 143, 140.
10 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 312.
11 Антология мировой философии в четырех томах, т. 1, ч. 1. М., 1969, с. 292.
12 Цит. по: Лурье С. Я. Очерки по истории античной науки. Греция эпохи расцвета. М. — Л., 1947, с. 50.
13 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 232.
14 Там же, с. 231.
15 Цит. по: Секст Эмпирик. Соч. в двух томах, т. 1. М., 1975, с. 247.
16 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 12, с. 142.
17 Платон. Соч. в трех томах, т. 3, ч. 2. М., 1972, с. 382.
18 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 376.
19 Антология мировой философии в четырех томах, т. 1, с. 318.
20 Цит. по: Секст Эмпирик. Соч. в двух томах, т. 1, с. 246.
21 Там же.
22 Стихотворный перевод см.: Секст Эмпирик. Соч. в двух томах, т. 1, с. 253–254.
23 Платон. Соч. в трех томах, т. 3, ч. 2, с. 382.
24 Софокл. Драмы, т. II. М., 1915. с. 418.
25 Цит. по: Колобова К. М., Глускина Л. М. Очерки истории Древней Греции. Л., 1958, с. 268.
26 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 127.
27 Боровский Я. М. Поэтика доказательства у Лукреция. — Лукреций. О природе вещей, т. II. М., 1947, с. 198.
28 Лукреций. О природе вещей. М.—Л., 1945, с. 59.
29 Там же, с. 11.
30 Там же, с. 143.
31 Там же, с. 283.
32 Боровский Я. М. Образ Эпикура у Лукреция. — Лукреций. О природе вещей, т. II, с. 196.