class="p1">— Тазик? — не понял тот.
— Тазик и цемент. Пожарная емкость у нас заполнена?
Офицер понял его правильно и подыграл:
— На все три метра глубины.
— Ему и двух метров хватит. И воды, и земли.
Офицер ушел, а Малахов сел за стол и тяжело глянул на арестанта.
— Это что, прикол такой? — спросил Тарабай и покосился на него.
— Прикол раньше был, когда ты майора полиции похищал. А вот после того как ты его в воду скинул, это уже пожизненное, сынок! Организм у тебя молодой, здоровый. Казна разорится, не сможет такого бугая до самой смерти содержать. У нас в стране взят курс на экономию.
— Вы не имеете права! — заявил Тарабай.
Он очень сомневался в том, что Малахов не шутит.
— Очень даже имею. В рамках следственного эксперимента. Дело это серьезное, в инструкции даже один процент прописан.
— Процент чего?
— Летальных исходов. На сто экспериментов допускается один такой, — слукавил Артем. — У нас уже больше тысячи подобных случаев, и пока что никто не погиб. Даже обидно. Я так понимаю, ты любишь быть первым?
— Гонево это все!
— Не веришь? Доказать, что я не шучу? — Малахов отпустил все внутренние тормоза, был готов на все, чтобы не прослыть пустозвоном.
Тарабай это понял и отвел глаза.
— Откуда ты узнал, что Власова ограбили?
— Так Зонтик… Зотов сказал!
— Когда сказал?
— Ну вчера ночью… Или сегодня?… В общем, этой ночью, которая была.
— После пожара?
— Ну да, после пожара.
— Что ты на пожаре делал?
— Не был я там.
— А где был?
— Вчера вечером? Так дома был, спал.
— С кем спал?
— Сам с собой. Просто спал. Людка домой ушла, к родителям. Не надо меня путать, начальник! — нервно проговорил Тарабай.
— Я даже знаю фамилию твоей Людки, — заявил Малахов. — Алиби ее фамилия. Оно от тебя ушло.
— Алиби?… Ну да. — Тарабай тяжело вздохнул. — Мы вчера с Людкой только под утро домой пришли. Оба никакущие были.
— План обмывали?
— Какой еще план?
— Тот самый, который Зотов предложил. Отбираете у Власова деньги, прячете их, затем берете козла отпущения для отвода глаз. Одного не понимаю. Зачем его нужно было топить? Чтобы дружки твои поверили, что ты не при делах?
Эту версию предложил Павлов с подачи Мухина, и она заслуживала пристального внимания. Власова ограбил Тарабай или Мухин.
— Какие дружки?
— Кто там у тебя? Хомский, Клязьмин… Может, у вас там целая банда. Делиться с пацанами не хочется, да, Тарабаев? Да и зачем, если ты сам все сделал, правильно?
— Что сделал?
— Деньги у Власова хапнул.
— Да не хапал я! Не надо мне липу шить, начальник!
— Спокойно, не нервничай. Мухин тебе говорил, что не грабил Власова?
— Говорил.
— Ты же из него отбивную сделал, а он ничего не сказал.
— Ну да, твердый орешек.
— Зачем ему деньги на том свете?
— Так а я о чем! — заявил Тарабай. — Именно это я у него и спросил перед тем как…
— Видишь ли, Тарабаев, то, что ты натворил, это даже не покушение, а убийство чистой воды. А мы тебя теперь в грязную столкнем. Вместе с тазиком. Если в ограблении не признаешься.
— Не грабил я Власова! Не я это!
— А кто?
— А что, больше некому?
— Например?
— Я не знаю…
— Кто еще мог знать, что Власов держит у себя в погребе сейф с деньгами?
— Зотов знал. Вот ведь сука редкостная! — взревел Тарабай.
— Что такое?
— Он и дернул бабки, а мне фуфло подсунул, то есть Мухина!
Малахов качнул головой, глядя на арестанта.
«Зотова мы уже закрыли, допросить его не проблема. Я этим обязательно займусь, — подумал он. — Очень хорошо будет, если тот признается в хитрой комбинации. А если нет? Мухин точно не расколется, даже если виновен. Если он садистские пытки выдержал, то и на допросе не сдастся».
Форму Штанов гладил каждый день, в погоны вставлял жесткие вкладыши, а в грудь — колесо, чтобы ходить гоголем. Но это ему мало помогало. Он так и оставался неказистым на вид.
Зато жена у него была знатная. Любе всего двадцать шесть стукнуло. Кожа у нее гладкая, чистая и нежная, как у юной девочки, лицо пышет молодостью, как роскошная грудь — жаром. Женщина сдобная, кровь с молоком, взрослая, серьезная, основательная, самостоятельная, такая нигде не пропадет. Высокая, статная. Рядом со своей женой Штанов смотрелся прыщиком на ее пышной груди пятого размера.
Душа у нее такая же широкая, раздольная. Мужикам казалось, что Люба не блюдо с пирогом на стол ставила, а душу свою подавала. Дескать, вот вам, наваливайтесь всем скопом, пробуйте, жуйте и наслаждайтесь. Не улыбка у нее, а милости просим. Пироги просто объедение, Артем уже набрал два лишних килограмма, а она в Новогорск возвращаться даже не собиралась. Что же дальше будет?
— Эх, Люба, что же ты со мной делаешь? — сказал Малахов и весело улыбнулся, поглаживая сытый живот. — Как говорят в таких случаях, придется тебе на мне жениться. Выйдешь за меня замуж?
— Если с мужем разведусь, — глянув на Штанова, сказала она.
Тот напрягся, вытянулся в лице, но ничего не сказал, только с надеждой посмотрел на жену.
— Так в чем же дело?
— Я не смогу с ним развестись. Как я потом без любви жить буду?
— Почему без любви?
— Потому что если я влюбилась, то это раз и навсегда. Никого больше никогда не полюблю. А если кто-то вдруг в этом сомневается!.. — Люба уперла руки в боки, выразительно глянула на мужа.
— Команды сомневаться не было! — заявил Павлов, расплылся в улыбке и сам попал под ее сокрушительный взгляд.
Мол, ну-ка скажи еще что-нибудь!
Люба не злилась, даже усмехалась, но Макс не решился схлестнуться с ней в словесной дуэли. А вдруг проиграет?
— После такого ужина в сон клонит, — сказал Малахов.
— Так время уже, — сказала Люба и удивленно глянула на него.
Часы показывали половину десятого вечера, не так уж и поздно.
— А у нас еще планы на завтра не подписаны, — заявил Артем и выразительно посмотрел на Павлова.
Макс, конечно, молодец, рискуя жизнью, спас Мухина от верной смерти, но дело так и не раскрыто. Кто сжег Власова вместе с его домом? И Зотов молчит, и Тарабай со своими подельниками.
— А что завтра? Рыть будем! — заявил Павлов. — Мухин сказал, что громила в дом к Власову ворвался, сначала хозяина ударил, потом его.
— Мухин сам под кого-то, похоже, рыл, — сказал Груздев. — Причем в прямом смысле.
— Деньги закапывал? — мгновенно среагировал на это Макс.
— Может, и деньги. Ботинки мы у него в доме грязные нашли. Они у самого