С трудом сдвинув обледеневшую калитку, Лена вошла во двор. Впереди показалась узкая дорожка, которая была прочищена среди высоких сугробов, напоминавших туннель. С обеих сторон стояли укутанные снегом деревья. Посередине двора высилась готовая к празднованию Нового года ель. Справа, под фонарем, – беседка. Широкая, покрытая снегом, она напоминала грибок. Поднимая с земли снег, по двору весело неслась поземка. Кружа, она оставляла за собой легкую, похожую на морскую волну, рябь.
Сделав несколько осторожных шагов, Лена остановилась. Подняв голову, она поискала глазами знакомые окна. На втором этаже, слева, горел слабый, чуть приглушенный свет. Значит, Гришины родные еще не спали. Облегченно вздохнув, девушка неторопливо вошла в подъезд.
Лене так не терпелось рассказать им о своих переменах, поговорить. Но больше всего она хотела узнать о Грише. Прошло уже больше двух недель, как она получила от него последнее письмо. Несмотря на это, девушка писала ему каждый день. А сегодня написала о том, что она беременная, что скоро он станет отцом! Подробно, в деталях, Лена рассказала ему о том, как была у врача, как делали обследование УЗИ. Как она себя чувствует, Лена решила не говорить. Грише и без этого сейчас было нелегко. Своим здоровьем она решила заняться сама. Мечтательно улыбнувшись, девушка пошла по ступенькам вверх.
Поднявшись на второй этаж, Лена остановилась. Расстегнув шубку, быстро стряхнула с себя снег и притопнула. На полу расплылись два темных мокрых пятна. Виновато подняв брови, девушка сняла шапку, поправила волосы и загадочно улыбнулась. Сегодня ей хотелось выглядеть особенно хорошо! Облегченно вздохнув, предчувствуя радость встречи, Лена уверенно нажала на кнопку звонка.
За дверью сразу послышались торопливые шаги. Как всегда, не спрашивая, Ксюша резко открыла дверь.
– Привет, – непривычно тихо промямлила девочка и отступила назад. – Проходи!
– Привет! – весело ответила Лена.
Еле сдерживая себя от счастья, девушка зашла в коридор. Ей просто не терпелось рассказать свою ошеломляющую новость. Она была уверена, что они обрадуются. Ведь Ольга Федоровна не раз говорила о том, что хочет стать бабушкой. Шутя, просила ей в этом помочь. А Ксюша… Это она сейчас стоит такая важная, надутая. А через несколько минут девочка как ненормальная будет скакать по квартире, радоваться и даже кричать. Лена внимательно посмотрела на нее. Закрыв дверь, Ксюша прислонилась к стене и тяжело вздохнула. Сжав губы, она пристально, не сводя глаз, уставилась на гостью. Вот наглое дитя! Нет, Гриша не такой, как она.
– Раздевайся, – наконец буркнула девочка и, высоко подняв свитер, беспардонно подтянула на себе штаны. Наклонившись, достала из шкафа тапки. – Надевай! В комнате холодно.
Странно, они не виделись всего пару недель, а Ксюша так изменилась. Девочка казалась немного бледной, под глазами появились заметные круги. Вроде как похудела. А может, просто подросла? Непривычно спокойная, совсем не такая, как всегда. Даже движения стали размеренными. И одета неаккуратно: какой-то большой, растянутый свитер, выцветшие спортивные штаны. Длинные красивые волосы небрежно затянуты в повисший на боку хвост. Да и манеры у Ксюши не такие, как всегда. Обычно она всегда шутит, хватает за руки, куда-то ведет. А тут смотрит на нее насупившись и молчит. То ли обиженная, то ли сердитая. Наверное, во всем виноват переходный возраст. Ксюше как раз недавно исполнилось четырнадцать лет.
Пожав плечами, Лена быстро сняла шубку и повесила ее на крючок. Потерла замерзшие руки, неторопливо поднесла их ко рту. Набрав полную грудь воздуха, девушка почувствовала тяжелый запах лекарств. Что-то похожее на валерьянку и спирт.
– Что, Ольга Федоровна заболела? – встревоженно спросила она.
– Да, сердце прихватило, – устало ответила Ксюша и поплелась на кухню. – Заходи в комнату. Она там, на диване лежит.
Вытащив из сумки расческу, Лена посмотрела на себя в зеркало. Красивая, розовощекая, в глазах блеск. Она и правда выглядела сегодня хорошо! Быстро расчесавшись, девушка поправила на себе кофточку и вошла в зал.
В комнате горел приглушенный свет, исходящий от бра-ракушки, висящей на стене. Лежа на диване, Ольга Федоровна, кажется, спала. Повернувшись на бок, женщина тяжело, прерывисто дышала. Даже в полутьме комнаты была видна бледность ее лица. Рядом, на табурете, стояли пузырьки с лекарствами, множество таблеток и стакан. Услышав, что кто-то вошел, женщина открыла глаза. Посмотрев на Лену, она вымученно улыбнулась.
– Здравствуйте, Ольга Федоровна! – радостно воскликнула Лена. Подойдя к столу, торжественно поставила на него торт. – А я вам тортик принесла! Пражский. Его на моем комбинате, там, где я практику прохожу, пекут.
– Здравствуй, моя хорошая, – с трудом проговорила женщина и поднялась. Посмотрев на нее блеклым, поникшим взглядом, торопливо отвела глаза. Затем, откинув плед, Ольга Федоровна опустила ноги на пол. – Я рада, что ты пришла. Ну, что же ты стоишь? Садись!
Лена, разволновавшись, неотрывно смотрела на женщину. С Гришиной мамой явно было что-то не так. Наверное, она была тяжело больна.
Выдавив из себя улыбку, Лена растерянно опустилась на диван.
– Спасибо! – вежливо ответила она.
Глядя на женщину, она чувствовала, как в ней с каждой минутой росла непонятная, страшная тревога.
Широко отворив дверь, в комнату вошла Ксюша. Ничего не говоря, девочка плюхнулась в кресло и, поджав под себя ноги, уставилась на нее. Из маленькой, продолговатой дырки в ее штанах показалось острое белое колено. Не обращая на это внимания, Ксюша беспардонно и даже нагло смотрела на Лену. От этого взгляда, от происходящего девушке стало немного не по себе. Может, с ее стороны было невежливо приходить так поздно? А может, у них что-то случилось? А может, это из-за самочувствия Ольги Федоровны? Наверное, Ксюша волнуется за мать и им нужна ее помощь. А она со своим тортиком! Что ж, ей пока и о своей беременности не стоит говорить. Вздохнув, девушка опустила руки на колени и затеребила пуговичку на кофте.
– Ксюшенька! – нарушив тишину, начала Ольга Федоровна и посмотрела на дочь. – Леночка нам торт принесла. Пойди на кухню, поставь, пожалуйста, чай.
– Я не хочу ни чая, ни торта! – обиженно ответила девочка и отвернулась.
В комнате повисла тишина.
Потерев кулаками глаза, Ольга Федоровна медленно поднялась с дивана. Поправив растрепанные волосы, она с трудом, шаркающей походкой подошла к окну. Маленькая, худенькая, сутулая. Волосы покрыла седина. Глаза опухшие. На лице тонкая паутина морщин. Молча, ничего не говоря, женщина отодвинула занавеску и посмотрела во двор. Вымученная, постаревшая. Было понятно – она очень больна.