Помимо плаща я нашел несколько янтарных безделушек и тонкую черную полоску из того же материала, из которого был сшит плащ: тонкого, мягкого, невероятно приятного на ощупь. Лента была вышита рунами, которые я, как ни старался, не признал. Что-то магическое, наверно. Или на истинном. Эх, Нару бы…
Нет, стоп, не думай о Наре!
Решив, что ничего страшного не случится, я перевязал волосы найденной полосой. Что-то обожгло пальцы, я отдернул руку и обомлел, глянув в водное зеркало.
Я выглядел, как прежде. Ни длинных волос, ни ненормальной бледности, ни алой радужки, ни усов и бородки, ни богатой одежды: на мне был старый, латаный костюм, в котором я отправился в путь. Зрачки все еще были ненормально большими, но кольцо вокруг них стало грязно-зеленым. Подбородок покрывала двухдневная колючая щетина, из волос, вновь коротких, исчезли алые нити. Правда, проведя ладонью по подбородку, я не ощутил жесткой щетины, зато обнаружил усы и бородку. И волосы на ощупь все еще оставались длинными. Значит все — иллюзия.
Что ж, и на том спасибо…
Собрав вещи обратно в сумку, я закинул ее на плечо и, уже веселей, зашагал в сторону, где, по моим прикидкам, проходил тракт.
Жизнь потихоньку налаживалась…
В корчме было пусто: только трое путешественников, да высокий черноволосый наемник. Мне хозяин обрадовался как родному. Усадив меня за стол, он с жадным нетерпением спросил, что я желаю. Сообщив, что желаю комнату на одного и плотный ужин, я отпустил его на кухню. Потом, вспомнив, что больше не нуждаюсь, окликнул толстяка и попросил принести заодно кувшин пива. Кувшин тут же притащила дородная розовощекая девушка. Зазывно улыбнулась — так, что кровь вскипела, — и спросила, чего еще господину угодно. Я боролся с желанием схватить красавицу в охапку и потащить наверх… Справившись, я мягко улыбнулся в ответ и сказал, что пока мне больше ничего не нужно. Чуть сникнув, девушка взяла с меня обещание, что если вдруг — я ее окликну…
И ведь окликну… Что-то во мне жаждет этого. Не именно ее — любую женщину.
— Могу я к вам присоединиться? — раздался глубокий, богатый голос у меня за спиной. Я оглянулся. Черноволосый наемник отсалютовал мне полной кружкой и пояснил: — Одному пить тоскливо, дай, думаю, в компанию к брату-наемнику напрошусь.
Он покосился на перевязь с ножнами, которую я перекинул через спинку стула.
— Я не наемник, — счел нужны пояснить я. — Всего лишь стражник. Переведен в Костряки, вот и…
— Стражник, наемник — какая к Хаосу разница?! — он, не дождавшись приглашения, сам уселся напротив, поставив свой кувшин рядом с моим и бухнул кружку об стол так, что пена выплеснулась. — Воин — он воин и есть…
Я кивнул неохотно. Не то, чтобы я нуждался в компании, но присутствие этого веселого бродяги мне не мешало. Толика веселья — как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь. Можно ненадолго забыть обо всех неприятностях и потрепаться, как бывало, о своем, мужском…
— Кольд, — представился наемник, насмешливо сверкнули невероятно синие глаза. — Кольд Враг.
— Тиан, Тиан Берсерк. А кому Враг? — не мог не поинтересоваться я.
— Никому, и в то же время, всем… — ответил он с ухмылкой.
Я ничего не понял, но не стал дальше спрашивать, это было бы, по меньшей мере, невежливо, а то и на драку бы нарвался. В сущности, что мне за дело? Этот Кольд — всего лишь случайный собеседник. Вот выпьем, поговорим о всяких мелочах, и расстанемся навсегда.
— Куда идешь? — спросил я, отхлебывая пива. Белая пена потекла по усам… Вот ведь! Забыл, что под иллюзией… Утеревшись, я осторожно глянул на Кольда — казалось, он ничего не заметил.
— В Костряки, — ответил он. — Осень — работы никакой… Вот, ездил в Псхов, решил родину проведать. На зиму собираюсь с охотниками в леса идти. Ты сказал, тоже в Пограничье идешь? Не хочешь присоединиться? Вдвоем — оно веселее…
Холодок по спине пробежал. Ой, что-то тут не так… Отвык я верить людям. Вроде бы ничего подозрительного в этом Кольде нет, но… С чего это он к первому встречному в попутчики набивается? Или наводчик разбойников, или… Или Князья решили меня под присмотром держать?
— Не разбойник я, — понял мои сомнения он. — Что с тебя брать-то? Вижу ж, голытьба, как я сам… Был бы наводчиком, в обоз бы нанялся, что вчера тут проходил…
Верно… Значит, фейри…
Нахмурившись, я глянул на собеседника повнимательней. Вроде — человек. Глаза только слишком яркие, но псховиняне — все такие: зеленоглазые или синеглазые.
Тщетно я искал в нем признаки чужой крови…
— Ты Старший? — спросил я напрямик. Он, казалось, опешил…
— Старший? С чего ты взял?! Нет, человек я… Вот, смотри. — Он выхватил из-за пояса кинжал и резанул себя по ладони. Выступила кровь — алая. Я вдруг вспомнил: у фейри кровь золотая, у Старших — зеленая, черная или серебряная. Алая же — только у людей. Даже полукровку можно определить, пустив кровь…
Человек. Чистокровный.
— Я подумаю, — неохотно сказал я. — Ты утром выходишь?
— Да. С рассветом.
— Пешком?
Он посмотрел на меня искоса.
— Пешком, — ответил.
Последние возражения исчезли. Я не слишком хотел попутчиков, но, Кольд прав, в одиночку опасно, да и тоскливо: не с кем словом перемолвиться. Эх, была бы тут Нара…
Я и не заметил, как произнес последнее вслух.
— Нара? — переспросил Кольд.
Подавальщица как раз притащила нам поднос с нашими заказами. Оказалось, вкусы у нас одинаковые. Кольд тоже собирался ужинать тушеной картошкой с мясом и грибами, залитой сметаной и обсыпанной зеленым луком.
— Нара? — не дал мне уйти от ответа Кольд. — Зазноба твоя?
— Друг, — поправил я, ковыряясь к тарелке. Есть вдруг перехотелось… — Ушла она. Подвел я ее… Защищать обещал, а сам… Испугалась она того, что я сделал.
Не знаю, откуда такая откровенность взялась…
— Снасилил? — не поверил Кольд.
— Что?! Ты с ума сошел?! — Я едва не опрокинул тарелку.
— Эй, эй! Успокойся… — Он поднял руки, демонстрируя мне пустые ладони. — Я ж только спросил… Язык у меня без костей, ты уж извини дурака.
— Да ничего, — успокоился я, решив, что с моих слов любой бы подумал о таком. — Просто испугал. За нее испугался, разозлился, обезумел: не зря ведь меня Берсерком зовут…
— Понятно, — Кольд отправил в рот ложку и молча прожевал. Потом, проглотив, закончил: — Это ничего… Бабы, они многого боятся… Моя, вон, тоже… Понимает, что природу не изменишь, вот и ушла…Это врут, что противоположности сходятся…
Он резко помрачнел и с каким-то остервенением начал мять несчастную картошку.
— Так ушел бы из наемников, — посоветовал я. — Или не стоит того?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});