— Ты бы оделась. — Ос обнимает меня сзади, и по коже рассыпаются мурашки.
— Тебе не нравится?
— Наоборот. — Целует плечи, запуская руку промеж ягодиц. Вот же любитель пятой точки!
— Я не верю, что все закончилось.
— Закончилось, — Зарывается в мои волосы, вдыхая аромат лилий. Оборачиваюсь. На его бедрах полотенце, утыкаюсь носом в грудь.
— Обними меня крепче, Ос. — Он сжимает меня в своих руках и целует, поглаживая поясницу.
— Знаешь, я ведь никогда не думал, что полюблю так.
— Как?
— Так сильно, как тебя. Ты навсегда моя, Эрика. Знай это.
— А ты мой?
Смотрит мне в глаза. — Выходи за меня? — Не успеваю я понять, о чем он, как вижу перед своим носом кольцо. Почерневшее серебро с крупным камнем. — Оно мамино. Это Александрин, цвет меняется в зависимости от настроения. У мамы он всегда был розовым.
Он продолжает что-то говорить, но я ничего не слышу, да и не вижу, кроме его глаз. Все это взаправду? Этот невероятный красавчик и умник, это трогательное предложение и нежные слова, этот южный ветер, раздувающий волосы и кольцо, которое уже блестит на моем пальце?
— Эрика, отвечай.
— Ос, — Слегка отодвигаю его, уперевшись ладонями в грудь. Он противится, но я настаиваю. Недоумевающий взгляд с его стороны. — Ты помнишь, ту первую ночь в твоей квартире? — Не отвечает, серьезен. Сжимает мои руки так, что становится больно.
— О чем ты?
— Я видела тебя с Максом на руках, ты мог бы стать прекрасным отцом, а я никогда не смогу родить тебе сына.
— Господи, Эрика…
— Нет, я серьезно. — Все еще пытаюсь убрать его. — Страсть, она пройдет. И возможно через год или пять лет, да не возможно, а совершенно точно, ты захочешь ребенка, и я уверена, ты станешь самым лучшим отцом на свете, но не с такой женщиной как я.
— Эрика, заткнись. — Убирает мои руки, прижимает к себе. — Я помню дословно разговор в ту первую ночь у меня дома. И то, что я узнал тогда о тебе, никак не повлияло на мои чувства.
— Тогда зачем тебе такая огромная квартира? Ты наверняка хочешь семью.
— Я хочу тебя, рядом, навсегда.
— Ос, ты еще не понимаешь…
— Я прекрасно понимаю! То, что я с роду так не влюблялся, и то, что ты единственная женщина, с кем я такой… — Подбирает слово.
— Невозможно милый?
— Да, хотя я бы не назвал себя милым.
— Зато я назвала. Пойми, я точно не смогу родить.
— Эрика, я все еще жду ответа на свой вопрос, и я больше не желаю слушать эту бестолковую болтовню.
— Только помни, я была честна с тобой.
— Это да?
— Разве я бы посмела, сказать тебе, нет?
Он наклоняет голову на бок и вздыхает, заключая меня в свои объятия.
— Ответь, как положено «ДА».
— Предложи, как положено! — Шучу, ну конечно же да!
И тут Ос встает на колено, пытаюсь не думать о том, что мой выбритый пах напротив его лица. Но его похоже все устраивает.
— Куражова Эрика, ты станешь моей женой? — Нет, я вовсе не вижу смущение на его лицо, ночь скрывает румянец, господи, он все-таки не бесчувственная машина! И откуда, позвольте узнать, он знает мою фамилию?
— Я уже говорила, что ты бываешь невозможно милым?
— Да или нет?
— Да, Довлатов Остап, я говорю тебе да.
Он хватает меня в районе колен и заносит в номер, опрокидывает на кровать и набрасывается с поцелуем.
— Зачем ты так мучил меня, тогда?
— Мучил? — Играется с моими сосками, как кот с клубком шерсти. Облизывает из, покручивает в руках, целует.
— Я с самого начала знала, что чувствую…
— Эрюш, перестань.
— Мне просто интересно. Была другая?
— Не было никого постоянного. Просто, я не мог понять, что происходит. Ты ворвалась в мою жизнь как бомба. Заполнила ее полностью. Даже когда я не видел тебя те месяца, ты каждый день всплывала у меня в голове. Миниатюрная фигурка, вышагивающая мимо. «Ну, вали, чего встал?», бросала на ходу. Ни одна девчонка не смела так со мной говорить, я охуел от тебя, моментально и навсегда.
— А если бы на Феликса не поступил заказ, ты бы так и не написал мне?
— Эрика… — Снова эта ухмылка. — Мы знали, что он будет, а я хотел посмотреть, как ты себя поведешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И что же?
— А ты просто забила, я пиздец какой злой был. — Я улыбаюсь, твою ж мать, знал бы ты как я изводила себя все это время!!! — Но если хочешь знать, я отвечу. Если бы до нового года ты не объявилась, я бы сам пришел за тобой, а ты знаешь, я могу.
— Да, я знаю…
Отдаюсь в его руки целиком и позволяю делать с собой совершенно немыслимое. Как пожелала когда-то в первый день знакомства с ним.
— Через неделю станешь Довлатовой… — Говорит, переводя дыхание.
— Неделю?
— Не хочу ждать несколько месяцев, какой смысл? Я мог бы сделать как Феликс, но решил быть нежным, ты это любишь.
— Люблю. — Жмусь к нему ближе. — Я всю жизнь была этим обделена… Это не прихоть, чтобы поменять тебя, просто я детдомовская, как ты сам когда-то сказал. Ко мне никто не относился с нежностью… И праздников у меня не было.
— Я буду нежным, малыш. — Осыпает поцелуями мое лицо и шею. Сегодня, пожалуй, впервые за все время нашего знакомства он снял маску бесчувственного грубияна, невозможно милый, искренний, мой любимый Ос.
— Ты хочешь свадьбу? — Переворачивается на спину, потирая глаза. Подозреваю, что он боится положительного ответа, он в главных ролях на банкете в сотню человек, смешно.
— Хочу праздник. — Заключаю я. — И чтобы хоть раз в жизни он был лишь для меня, только мой день и больше ничей.
— Ну раз ты того хочешь… — Опускается на меня, язык проникает глубоко в рот и я чувствую член Оса, ищущий своего места.
Глава 23. Расплата
Нина
Миниатюрная тайка приносит мне и Эрике по арбузному фрэшу. Я возвращаю свой, прошу капнуть туда чего-нибудь сорокаградусного. Эрика поддерживает мою просьбу. Уже за полдень и солнце нещадно сжигает нашу кожу, пока мы лежим на белом песке у воды. Феликс, Ос и Демид уехали глубокой ночью, не сказав нам и слова. Как мы не заметили, ума не приложу. Чтобы разделаться с одним ублюдком не нужно много времени, так какого черта их все еще нет?!
— Поверить не могу, что Ос встал на колено.
— Он может быть невероятно милым, — Убеждает меня подруга, но я с трудом верю. — Просто эта его сторона только для меня.
— Ты хочешь свадьбу?
— Хочу, не то чтобы пышную, мне на такую и позвать некого… Но все же хочу красивое платье и праздник, самых близких людей рядом и фейерверк, и торт разумеется! В три яруса, обязательно!
— О господи, я надеюсь, тамады с его глупыми шутками не будет?
Эрика кидает в меня зонтик от коктейля, не знаю, что тайка туда плеснула, но настроение заметно улучшилось.
— Эрика, слушай… Ос же спрашивал у тебя…ну, то есть не спрашивал, ты ему что-то рассказывала о жизни в детдоме? — Вижу недоумение на ее лице.
— Ну да, упомянула вскользь.
— Короче, — Терпеть не могу это слово и никогда его не употребляю. Эрика тут же схватывает настроение. — Слушай, может мне показалось, конечно…
— Блядь, Нина, какого хрена?! — Она встает с лежака, садиться напротив меня, так что расстояние между нами менее метра. Я и забыла, какие у нее красивые светло-голубые глаза.
— Я слышала один странный разговор, Феликс говорил по телефону, не знаю с кем. Буквально несколько дней назад, едва его выписали из больницы. Я думала, он ждет приезда кого-то из знакомых, ну там, или коллег. — Развожу руками, я все еще не знаю, что я слышала, но чую нутром, что мои предположения верны. — Он назвал фамилию, точнее две.
— Константинов и Желудь?
Киваю. — Константинов, если я правильно все поняла, не приедет. А этот Желудь, думаю, его ждал не отдых в пятизвездочном отеле.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Нина, ты можешь говорить конкретнее? Что ты слышала?
— Да я слова то через раз уловила, в ванной была, боялась закрыть воду, чтобы он разговор не прервал. Только две фамилии, ему что-то подтвердили, так как он сказал, что Ос будет доволен и одному, учитывая, что второй подох таким образом.