Читать интересную книгу В поисках твоей души: Начало пути - Хельга Полман

пользовать как ему захочется. А я не вещь, у меня чувства есть… Ему плевать на меня. — Задыхаясь от новой волны истерики, выдавила я всхлипывая.

— Анечка, не плевать ему, поверь мне. Он вчера вечером устроил мне допрос, что да как тут было в его отсутствие. Делал вид, что ему интересны общие дела дома, но потом не выдержал и спросил на прямую про тебя.

Шмыгая носом я уставилась на Лёню, с жадностью впитывая каждое слово.

— Вот, выпей воды и съешь хоть что-то, совсем отощала, глаза вон уже впали, скоро ветром уносить будет. — Она подала мне стакан воды и подвинула тарелку, в ее взгляде читалось волнение. — А я ему так и сказала, все как есть. Что довел он тебя до ручки. Что ты не ешь ничего и на одной воде, что сидела на крыльце недвижимо как статуя, ждала его появления.

— А что он ответил? — с надеждой спросила я.

— Пока не поешь, ничего больше не скажу.

Леонида подвинула ещё ближе тарелку ко мне и выжидающе держала паузу. Без особого энтузиазма пришлось отправить в рот порцию еды, после чего я уставилась в немой мольбе на Леониду.

— Он ничего не сказал, но я то его знаю. Занервничал Саша, сомневается, правильно ли поступает. Дай ему немного времени, знаю, тяжело с ним, но он по-другому не умеет.

— Если ничего не сказал, значит плевать, наверно дождаться не может, когда истечет срок спора и он сможет меня выставить. — горькие и горячие слезы продолжали струиться из глаз.

— Ты помнишь те запонки, с твоими инициалами, что ты подарила ему?

Конечно я их помнила, всего пару недель назад он, получив запонки в подарок, сразу надел и радовался как мальчишка. Правда потом отдал их ювелиру, на доработку. Попросил инкрустировать камни, в одну зеленый и голубой в другую, как он сказал, это напоминало ему мои глаза и делало их более особенными.

— Конечно помню.

— Так вот, вчера они были на Саше. Это значит их закончили когда вы уже были в ссоре. А он все равно их надел.

Данная информация показалась мне мало значимой.

— Это точно не показатель чувств. В отличие от его ледяных взглядов и этой ужасной молчанки.

— Ань, ты правда думаешь, что это конец?

— Не знаю. Но я все больше сомневаюсь, что поступаю правильно, оставаясь здесь в этом доме.

— Тогда почему ты не уходишь? Уверена не из-за денег по договору.

— Потому что люблю его. Даже несмотря на то, что я была замужем, никогда раньше мне доводилось испытывать хоть толику того, что я чувствую сейчас. И если я уйду, он не получит виллу. А это почему-то крайне важно для него, разве я могу лишить его этого?

— Ты можешь все, моя девочка. Главное — реши что для тебя важнее всего. Поставь себя на первое место своего списка и подумай прежде всего, как тебе будет лучше. — сказала Леонида и погладила мою руку.

— Спасибо. — тихо ответила я.

Подавленная обидой и в полном упадке сил, я отправилась в комнату и просто лежала глядя в потолок до самого обеда. Пока не пришел Беннет, который сообщил, что машина уже ожидает. Неспешно я оделась и отправилась в офис к Фраю.

За обедом меня посетило чувство дежавю, я вновь сидела на диване в кабинете мистера Фрая с ланч боксом на коленях, пока тот в свою очередь продолжал совещание.

Откинувшись на диване я погрузилась в долгие раздумья: “— Есть ли смысл за него бороться, готова ли я терпеть его трудный характер? И что будет сложнее, продолжать биться об стену, с надеждой что он измениться или пытаться его забыть? А если решу бороться и ничего не получиться, смогу ли пережить момент когда он попросит меня уйти”?

Самой болезненной стала мысль, что если бы не условия спора, он бы от меня уже давно избавился.

От этих умозаключений стало совсем тоскливо, слёзы жалости к самой себе хлынули из глаз. Прикрывая лицо ладонями я встала и хотела не привлекая внимания сбежать, но мой бокс с грохотом упал и еда разлетелась во все стороны. Шум привлек внимания всех присутствующих и все взоры обратились на меня. Я залилась краской и выбежала из кабинета.

Уже на выходе из здания заметила Джимми, который весьма нервно вёл беседу с Вадимом, начальником охраны.

— Это нельзя оставить так, вы должны понимать чем все может обернуться.

— Джим, ты драматизируешь, личные чувства туманят твой рассудок и мешают видеть реальную картину. Возьми отпуск и дай себе время, — сказал начальник охраны, дружески похлопав по плечу парня и направился к выходу.

Я не видела Джима с момента как узнала о Вики и у меня не было возможности выразить ему соболезнования. А моим новым телохранителем назначили Клауса, правда по настоянию Лики. Мистеру Фраю явно было глубоко плевать на мою безопасность в нынешних условиях.

— Привет, давно не виделись, — очень неуклюже начала я. — Как ты?

— Здравствуйте, мисс Анна, — с печальной улыбкой ответил Джим. — С Вами все хорошо?

— Да, насколько это возможно. — сказала я натянуто улыбнувшись.

Красные, опухшие глаза, выдавали мое состояние, но мне не хотелось акцентировать внимание на себе.

— Простите, что спрашиваю, но почему Вы не пришли на похороны Вик? Я понимаю, вы были едва знакомы, но мне казалось что ее судьба вам не безразлична.

Этот вопрос застал меня врасплох, я настолько была поглощена мыслями об Алексе, что даже не подумала об этом.

— Джим, прежде всего мне бесконечно жаль. То что случилось с Вик просто чудовищно, она была чудесной девушкой и точно не заслуживала такого. Даже представить сложно, через что ты сейчас проходишь. И прошу, прости мое отсутствие на похоронах. Я не была осведомлена о них.

— Спасибо за тёплые слова. Рад, что Вы не обвиняете ее во всех смертных грехах.

— Прости, но я не очень понимаю, о чем ты? В чем можно винить Вики?

Джим с недоверием посмотрел на меня.

— Мистер Фрай вам ничего не сказал?

— Нет. И буду крайне благодарна, если ты все расскажешь.

По мере рассказа мне все больше становилось не по себе. Поверить в услышанное было крайне сложно, практически невозможно.

По словам Джимми, все эти шесть дней Алекс вместе с командой своих людей и совместно с полицией, вёл расследование. По итогам которого были найдены улики, указывающие на то, что Вики была кротом в компании Фрая. Когда она лишилась работы, ее похитили и какое-то время удерживали, в надежде хоть как-то еще использовать