аскриптивные связи и отношения (родства или включенности в группы сверстников). Так, показатели высокого доверия к ближайшим членам семьи (ответы позиций 4 и 5) практически идентичны во всех социально-демографических группах, то есть не меняются с возрастом, образованием, типом поселений, благосостоянием и т. п. критериями типологизации. Напротив, показатели доверия к «чужим» или к сторонним людям (соседям, коллегам), не говоря уже об отношении к иноверцам или политическим лидерам, людям с иными взглядами, нежели сам респондент, характеризуются заметной волатильностью. Показатели обобщенного (институционального) доверия снижаются от самых молодых (14–17-летних, включенных главным образом в семейно-родственные отношения или отношения внутри пир-группы) к самым старшим, от малообразованных или низкодоходных молодых людей к людям с университетским образованием, от села и малых городов к столице и крупным городам. Речь идет о том, что по мере накопления жизненного опыта и расширения социальных практик формируется
опыт недоверия, настороженности, связанный с трудностями перехода к усвоению формальных практик и универсальных норм регуляции. При этом наибольшие фрустрации и трудности социального общения испытывают люди со средним специальным образованием, для которых – при высоком уровне аспираций и запросов – характерны проблемы с реализацией желаний и интересов. Объясняя отсутствие доверия, молодые люди прежде всего ссылаются на накопленный опыт взаимодействия с властью, идущий от прошлых поколений, и лишь затем впадают в моральное резонерство по поводу всеобщей коррумпированности как формы приспособления к репрессивной власти или необходимости уживания с ней ценой постоянных мелких или крупных нарушений нормативного порядка.
Отчасти поэтому возможности рационального планирования своей жизни на сколько-нибудь долгий срок представляется россиянам, даже молодым, сильнее склонным к мечтам и планам на будущее, делом сомнительным и проблематичным.
Таблица 26. Почему люди не доверяют друг другу?
Опрос молодежи, 2020 г.
Рис. 1. Как бы вы отнеслись к тому, если бы перечисленные люди поселились по соседству с вами? Дайте ответ, используя шкалу от 1 до 5, где 1 – «очень плохо», а 5 – «очень хорошо»
Социальная дистанция
Шкала социальной дистанции позволяет замерить отношение большинства к представителям тех или иных социальных групп, которые могут рассматриваться как нежелательные, девиантные, депривированные и проч. Сама по себе она не позволяет сделать вывод о том, что декларируемая неприязнь к потенциальным соседям реализуется на практике и является прямым отказом от совместного проживания с кем-либо. Ее цель – проранжировать группы в зависимости от неприязненного (ксенофобного) отношения, которое сложилось к ним в обществе, и понять причины этой дистанцированности.
Жители России менее всего рады соседству с «наркозависимыми» (94 %) и «бывшими заключенными» (82 %). Негативное отношение к наркозависимым, а следовательно, и ВИЧ-инфицированным людям во многом является общей для постсоветского пространства проблемой. Во-первых, из-за сильной стигматизации, в том числе на уровне социальных институтов, например отказов в лечении или усыновлении и проч. Во-вторых, государственной политикой, не обращающей внимания на данную категорию населения и занижающей масштабы проблемы. В-третьих, страхами и мифами, которыми обросло общественное мнение (например, по данным Левада-Центра, каждый десятый совершеннолетний житель РФ уверен, что ВИЧ можно заразиться через укусы насекомых).
Негативное отношение заметно доминирует над позитивным и в отношении следующих двух категорий: «однополой пары» (61 % и 19 %) и «беженцев» (49 % и 22 %). Гомосексуальность граждан, тем более ее публичная демонстрация, строго регулируется российским законодательством, а само проявление сексуальной и репродуктивной инаковости рассматривается одной третью общества как «болезнь, требующая общественного вмешательства и лечения». Проживание в крупном городе/столице делает восприятие однополой пары менее гомофобным. Если среди респондентов, проживающих в городах от 100 тысяч и более, готов соседствовать с меньшинствами каждый пятый опрошенный, то среди сельской молодежи – только каждый седьмой. Возрастная дифференциация тоже оказывается значимой: среди 14–17-летних участников исследования к соседству с однополой парой был благосклонен каждый четвертый, а среди 25–29-летних – только каждый седьмой.
Таблица 27. Параметры терпимости к нарушению нормы. Среднее значение по шкале от 1 – «никогда» до 10 – «всегда»: чем выше значение, тем выше уровень оправдания действий, расцениваемых как девиантные (ранжировано по убыванию; в целом по выборке)
Среди этнических категорий, с которым жители России не хотели бы соседствовать, лидируют цыгане, «плохое» отношение к которым продемонстрировали почти три четверти опрошенных (74 %). По этому параметру российская молодежь отличается от среднестатистического жителя России, испытывающего неприязненные и изоляционистские настроения в отношении цыган, только в сторону еще более выраженной агрессии (в июле 2018 года 43 % опрошенных жителей России сказали, что «не пускали бы цыган в Россию»). Напротив, антисемитизм не свойственен российской молодежи, значительная часть которой готова делить одну лестничную клетку с «еврейской семьей». В отношении семьи из Средней Азии или Закавказья «хорошее» и «плохое» отношение находится в равной пропорции (33 % и 34 %).
Несмотря на слабость или отсутствие европейской идентичности у российской молодежи, в целом она не испытывает дискомфорта от потенциального соседства с «семьей из Европы», замыкающей «тройку» категорий, к которым россияне настроены наиболее благожелательно. С одной стороны, это указывает на то, что социально-политический контекст (санкции, визовые ужесточения, медийные кампании и т. д.) кардинально не влияет на повседневную практику или представления о ней в молодежной среде; с другой – это свидетельство ценностной значимости молодежи, треть которой рассматривает европейские страны как «самые обеспеченные и благополучные, где люди живут хорошо и спокойно» (33 %).
Терпимость к нарушению нормы
Один из способов понять сложившийся нормативный порядок в обществе – изучить мнения населения об оправданности тех или иных действий, которые могут быть расценены как аномальные, выходящие за рамки социально одобряемой нормы или, напротив, оправданы.
Значительная часть российской молодежи готова оправдать использование связей (блата) при поиске работы и решении вопросов, которые могут возникнуть в повседневной жизни. При этом есть четкое разграничение подобных неформальных практик взаимодействия: а) на социально одобряемый блат обычного человека, «необходимый» в повседневной жизни, и б) взяточничество («брать/предлагать взятки»). Если средние значения оправданности по 10-балльной шкале у связей для поиска работы составили 7,06, а для решения бытовых вопросов – 6,68, то у мнения об оправданности взятки этот показатель был в два раза ниже – 3,71.
Важно отметить, что с начала нулевых годов коррупция постоянно входит в пять общественных проблем, которые больше всего тревожат российское население, опережая проблемы медицины, образования, экономики, экологии и т. д. Терпимость к бытовой коррупции и неприемлемость взяточничества как такового отчасти являются показателем неудовлетворенности работой институтов и социальных лифтов в целом: понимая невозможность справедливого продвижения по работе или получения