Дыхание Прайса становилось все мучительнее. Он говорил теперь порывисто, торопясь.
— Они хотели бежать с Миссури, но даниты убили его. Иосиф Смит влюбился в Джен, и в последнюю минуту она убила себя, чтобы спасти свою честь, как это собиралась сделать Марион. После нее остались двое детей.
Он закашлял, кровь окрасила его губы.
— Она оставила Марион и Неля.
Прайс, истощенный речью и кашлем, был пепельно-бледен. Натаниэль повернулся к офицеру — и офицер подбежал к нему с фляжкой в руках. Капля рома оживила Прайса. Он продолжал: *
— Дети, Нат! Я попытался найти их, и несколько лет спустя я нашел их в Науво. Мужчина и женщина, которые убили отца, взяли и воспитали их как своих собственных. Этого я не мог выдержать. Я готов был сойти еще раз с ума от ярости и жажды мести. Ради этой мести я жил. Я хотел, по крайней мере, их иметь при себе. Но если бы я забрал их, все было бы потеряно. Я последовал за детьми, следил за ними, любил их, и они любили меня. Я согласился ждать, пока моя месть не обрушится подобно грому, и тогда я освободил бы их и рассказал бы, как была прекрасна их мать. Когда Иосиф Смит был убит, произошел великий раскол. Его убийцы, воспитатели детей, последовали за Стрэнгом. Я тоже пошел за ним. Я перевез мою Джен сюда и похоронил ее там, где мы с вами были. Средняя могила, Нат, — могила матери Марион.
Натаниэль дал старику еще глоток рома.
— Моя месть была накануне осуществления. У меня уже было все готово, когда Стрэнг узнал тайну. Он узнал, что старики были убийцами. И когда Марион не согласилась стать его женой, он рассказал ей часть тайны. Он представил ей доказательства. Он угрожал, что убьет стариков, если Марион не согласится стать его женой. Его шпионы сторожили ее день и ночь. Он назначил час их приговора, в случае если бы Марион изменила своему слову. И ради того, чтобы спасти своих предполагаемых родителей, чтоб скрыть от Неля их ужасное преступление, Марион была готова пожертвовать собой.
Прайс опять остановился. Его дыхание становилось все слабее.
— Я понял, — шепнул Натаниэль.
Потускневшие глаза посмотрели на него в упор.
— Я думал, что моя месть успеет спасти ее вовремя, но она не удалась. Я не видел исхода, и когда все казалось мне потерянным, я решился на это. Я убил стариков. Я сделал это, чтобы разрушить силу Стрэнга над Марион.
В неожиданном приливе сил Прайс поднял свою голову. Его голос звучал хрипло и возбужденно. V
— Не говорите Марион, что я убил их…
— Нет, Прайс, никогда, клянусь вам.
Прайс со вздохом облегчения упал на скатанную шинель. Несколько секунд молчал, потом в последнем проблеске сознания сказал:
— В одном из ящиков, в хижине… письмо… для Марион. В нем… она узнает про свою мать. И золото… там… для детей…
Его глаза закрылись. Еще раз судорога пробежала по телу.
— Марион, Марион, — шепнул он.
Натаниэль побежал к хижине.
— Марион, — крикнул он.
Слезы заволакивали перед ним образ девушки. Он безмолвно кивнул в сторону умирающего. Девушка поняла без слов. Она бросилась к старику…
В большой низкой комнате, в которой Обадия Прайс, подготавливая возмездие, провел столько мучительных лет, капитан Плюм ждал. Через несколько времени девушка вернулась. Она протянула к нему руки и медленно приблизилась. В глазах ее застыло горе.
— Умер… У меня больше никого не осталось, кроме Неля.
— Кроме Неля? — спросил Натаниэль. — Никого, кроме Неля? — повторил он, удивленный, убитый.
Она устремила на Натаниэля свои лучистые печальные глаза и душой поняла, сколько было любви и тоски в голосе Натаниэля.
— Кроме Неля и вас, — ответила Марион совсем тихо, обвивая своими руками его шею.
Нат держал ее, трепещущую, у своей груди. В этом трепете, в этом шепоте, в покорной доверчивой ласке для Ната заключался весь мир.
— И тебя… — повторила она слабеющим голосом.
Она подняла лицо, в глазах ее сквозь слезы светилось огромное счастье.
— И тебя… Если любишь… еще…
— Люблю… навеки.