Читать интересную книгу Австро-прусская война. 1866 год - Михаил Драгомиров

Потеря минуты — такой грех в военном деле, за который противник мало-мальски искусный всегда жестоко бьет. Это верно как относительно самых мелких боевых, так и самых крупных стратегических положений. В начале кампании прусской II армии представляется превосходный случай вторгнуться в Богемию между 21-м и 24-м июня; она упустила эту минуту, благодаря бесполезному передвижению к Нейссе. Вследствие этого шансы перешли на сторону австрийцев: дни 27-го, 28-го и 29-го могли быть для них самыми доблестными и самыми роковыми для пруссаков. Силы последних разбросаны по дефиле, растянуты трудными дорогами; Бенедек имеет, напротив, свои силы сосредоточенными. Но вместо того, чтобы ударить направо или налево, он колеблется между обеими этими решимостями, мучит войска, сцеплением приказаний и отмен их, пропускает минуту и кончает кениггрецской катастрофой, к чему его не привела бы самая дерзкая решимость вначале, но только на что-нибудь одно[78].

Положение пруссаков и австрийцев 30 июня. В этот день решено было прусским войскам дать отдых. Только VI корпус притянут к Градлицу. Предстояло решить еще одну задачу — соединиться с принцем Фридрихом Карлом, который в это время находился в 20 верстах с лишком.

Связь с ним была уже восстановлена: от Гичина, 30-го, к Нейштедтлю, где стоял I корпус, прибыл 1-й гвардейский драгунский полк от армии принца Фридриха-Карла.

30-го произошла одна только незначительная тревога; трудно решить даже, кто первый ее поднял — австрийцы или пруссаки.

Рано утром, часов около четырех, две прусские батареи[79], выехавшие южнее Градлица, открыли огонь и нанесли некоторый урон бригадам принца Виртембергского и Сафрана (II корпуса). Войска быстро стали в ружье; австрийские батареи также открыли огонь по Градлицу; несколько снарядов попало в бивуаки V корпуса — и там тревога; в Градлице зажжено несколько домов. Пруссаки думали, что австрийцы собираются что-либо предпринять, австрийцы ожидали того же со стороны пруссаков; но ни того, ни другого не было. Редкая канонада тянулась часов до девяти утра, после чего замолкла для того, чтобы возобновиться опять около шести часов, точно так же бесцельно.

30 же июня король прусский прибыл в Рейхенберг и принял начальство над армиями, действовавшими в Богемии. 1 июля его главная квартира перенесена в Турнау, 2-го — в Гичин.

Между тем в главной австрийской квартире оставили намерение оборонять линию Эльбы, и к вечеру всем корпусам разослано приказание отступить ночью в окрестности Кениггреца (Кралеграда), оставив арьергарды и аванпосты до рассвета на занимаемых позициях.

Снялись корпуса с позиции и потянулись; но ночное движение обратилось в дневное. Чего стоило это движение войскам, достаточно свидетельствует один факт: II корпус, долженствовавший отступить к дер. Тротине, т.е. сделать всего около десяти верст, прибыл туда только 1 июля, около полудня, задержанный столплением войск и обозов около Яромиржа. Движение, несмотря на эту случайность, совершено беспрепятственно — лучшее доказательство, что не было никакой надобности предпринимать его ночью.

VII.

ПОЛОЖЕНИЕ ПРОТИВНИКОВ ПЕРЕД БИТВОЙ ПРИ КЕНИГГРЕЦЕ

Положение пруссаков. Хотя соединение обеих прусских масс еще и не состоялось, но этому не было уже более никакого препятствия; торопиться с ним не было надобности, ибо если австрийцы не имели достаточно решительности и подвижности, чтобы разбить отдельные дебуширующие из горных дефиле корпуса, то тем менее можно было опасаться какого-либо решительного предприятия против одной из разрозненных между собою армий, из которых каждая имела свои силы уже сосредоточенными. Притом же австрийцы так были потрясены предшествующими неудачами, что принимать против них предосторожности, советуемые теорией в отношении противника предприимчивого, было бы только тратой времени и бесполезным утомлением войск.

К этому присоединялось еще и то соображение, что, в случае соединения прусских сил на правом берегу Эльбы, Бенедек мог бы, переправившись на левый, занять фланговую позицию Иозефштадт Кениггрец, что заставило бы снова переправляться на левый берег, только с боем.

Вследствие этого кронпринц, по распоряжению свыше, не присоединил своей армии к I, а только принял меры к тому, чтобы, в случае надобности, иметь беспрепятственный переход на правый берег Эльбы. Для этого дальнейший от австрийцев корпус — генерала Бонина — 1 июля перешел у Нейштедтля на правый берег Эльбы и достиг Обер-Праусница, выслав авангарды в Желеиов и Аухлеиов. Кавалерийская дивизия II армии, шедшая по одной дороге с I корпусом, осталась у Нейштедтля.

2 июля и 1-й гвардейской дивизии, стоявшей у Краледвора, приказано выдвинуть авангард на правый берег Эльбы, в Даубравиц. 2-я гвардейская дивизия и тяжелая гвардейская кавалерийская бригада остались у Ретгендорфа; V и VI корпуса, по-прежнему, у Градлица; главная квартира — Краледвор.

Современно этому, корпус Герварта прибыл к Смидару и расположился в окрестностях этого пункта; и 1-я же армия заняла следующее расположение, считая от правого фланга:

II корпус (Шмит): 4-я дивизия у Собшица и западнее; 3-я у Востромера.

Артиллерийский резерв впереди 3-й дивизии, у Домославица и Ауезд-Сибвару.

IV корпус: 8-я дивизия у Головуса, 7-я у Горица.

III корпус: 5-я дивизия у Добес, 6-я у Милетина.

Артиллерийский резерв армии за III корпусом у Влканова и Малого Милетина, следовательно, как раз впереди авангарда I корпуса у Зелеиова.

Резервный кавалерийский корпус (принца Альбрехта) в авангарде южнее Горица, у Гутвассера, Лисковица и Башница.

Аванпосты I армии были выдвинуты на линию Пзанек — Клениц — Череквиц.

Главная квартира в Камениде, в 12 верстах за Горицем, по гичинской дороге.

Все прусское расположение занимало: по фронту: от Смидара до Градлица, около 30 верст, в глубину не более 20. Большая часть II армии была притом отделена Эльбой от остальной массы сил.

Расстояние между главными квартирами было: от Гичина до Каменца 9 верст; от Гичина до Краледвора около 30 с лишком и от Каменица до Смидара около 14 верст.

В главной квартире короля полагали, что Бенедек займет позицию на левом берегу Эльбы, между крепостями, вследствие чего и решено было дать 2 июля отдых войскам, а 3-го приказано сделать рекогносцировки: от I армии к Кениггрецу, а от II к Иозефштадту. Разосланы были соответствующие приказания; принц Фридрих-Карл, бывший в Гичине, лично получил их и около полудня отправился в Камениц. Но по прибытии туда он получил несколько донесений о том, что неприятель сосредоточен на правом берегу Эльбы, за Быстрицей, и что есть части, расположенные даже по сию сторону этой речки и занимающие Чернутек и Дуб.

Таким образом, дело представилось совершенно в другом свете, чем казалось в главной квартире, и естественно требовало иных распоряжений. Решимость неприятеля принять бой в подобном положении была до такой степени выгодна для пруссаков, что должна была вызвать с их стороны безотлагательную атаку, дабы не дать Бенедеку времени переменить свое намерение.

Главнокомандующий 1-й армией решился поэтому, во всяком случае, вызвать бой утром 3-го, и не был уверен только в одном: собираются ли австрийцы наступать, или обороняться.

Сообразно этому намерению, войскам разослано приказание двинуться в ночь со 2-го на 3-е в направлении к Быстрице и занять позиции, на которых они могли бы обороняться до прибытия подкреплений; генералу Герварту приказано выступить возможно ранее на Неханиц и действовать во фланг неприятелю, будет ли он атаковать, или обороняться. К кронпринцу отправлен ординарец с просьбой подкрепить

I армию хотя одним корпусом, направив его в правый фланг австрийцев.

Генерала Фохтс-Реца принц послал к королю с донесением о вновь полученных сведениях. Фохтс-Рец прибыл в Гичин около десяти часов вечера и донес королю о распоряжениях своего главнокомандующего. Собран военный совет: немного употребил он времени на то, чтобы решиться, но только инициативе принца Фридриха-Карла дал полное развитие: не одному корпусу II армии, но всей армии приказано двинуться во фланг предполагаемого расположения Бенедека. Мгновение выпадало драгоценное, подобного которому могло не представиться более во всю кампанию: нужно было ловить его на лету, и великая заслуга прусских военачальников заключалась именно в том, что они поняли это положение и быстро решились. При таком условии, хорошо соображенный план нападения составлял уже если не второстепенное, то далеко не главнейшее условие.

Когда судьба посылает возможность напасть на противника в минуту ошибочного его положения, первой заботой должно поставить себе быстро бить; искусство удара является делом второстепенным. Но пруссаки не упустили из вида и этого последнего условия; напротив, выполнили его хорошо, если принять в расчет пассивность австрийских начальников и нравственное состояние их армии.