Читать интересную книгу Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии) - Сборник

Двое суток десант успешно сражался с врагом, подтянувшим свежие силы. За это время я несколько раз ходил в бухту Сиколахт за ранеными. В конце вторых суток танкетки противника переправились с материка на остров и начали теснить наших к берегу.

На третьи сутки мы остались одни. Командование переключило все силы на высадку десанта на соседний остров — Мантсинсари. Имея на борту свыше 200 человек тяжело раненных бойцов и командиров десанта, «Совет» получил приказание — по семафору от проходившего мимо сторожевого корабля «Пурга» — следовать в Шлиссельбург, куда мы и прибыли к вечеру 30 июля.

Итак, первое боевое крещение я получил вместе с отважными балтийцами 4-й бригады морской пехоты. Они как бы на всю войну зарядили меня неистребимой верой в нашу победу над коварным и жестоким врагом.

Эвакуация трех дивизий

Неудержимой лавиной катилась война, охватывая Ладогу огненным кольцом. Неожиданно на Озерный район Гидрографической службы КБФ выпало столько первостепенных задач, что справиться с ними стало почти невозможно. Мы имели всего шесть командиров-гидрографов и около двух десятков рабочих и служащих. В нашем распоряжении были один мотобот и катерок «Чайка». Требовалась экстренная помощь. Она вскоре подоспела.

На Ладогу были переброшены гидрографический корабль «Сатурн» и катер Г-60, поступило много новой навигационной и гидрографической техники, карт и пособий для мореплавателей. Но все еще не хватало командиров-гидрографов и краснофлотцев. В это время на Балтике шли ожесточенные бои и все основные силы Гидрографической службы КБФ, включая резерв, участвовали в боевых действиях.

Мне и моим товарищам командирам-гидрографам К. М Тихонову, Ф. М. Корневу, Т. И. Зуйкову, X. Н. Мамяну и нашему начальнику К. В. Лобову приходилось бросаться с одного участка боев на другой. Вместе с нами отправлялись на боевые задания тогда еще не мобилизованные вольнонаемные прорабы Е. А. Косолапое, В. А. Сенин, Н. Н. Борейша, старший лоцман Н. М. Денисов, моторист А. А. Литвинов, старшина катера Н. Смирнов, снабженец Шашин и другие.

В нашей деятельности, как и во всей боевой деятельности Ладожской флотилии, наиболее ярким событием в августе 1941 года была эвакуация трех дивизий Красной Армии из шхер Ладожского озера.

Гидрографическое обеспечение эвакуации 168-й дивизии осуществлял начальник нашего района старший лейтенант К. В. Лобов, а в районе эвакуации 198-й и 142-й дивизий — пишущий эти строки. В моем распоряжении были гидрографическое судно «Сатурн» (командовал им гражданский капитан Якименко) и катер КМ-13 под командованием мичмана Кудряшова, бесстрашного балтийца.

В продолжение десяти суток, почти без сна и отдыха, мы проводили боевые корабли, баржи и транспорты по шхерным, оборудованным нами под огнем противника, фарватерам.

Нашему «Сатурну» сопутствовало военное счастье. Сколько раз ни бомбили его «юнкерсы» и «хейнкели», ни одного прямого попадания в «Сатурн» не было. Не накрыл нас и ураганный огонь береговых батарей и минометов.

Меня тревожило отсутствие какого-либо оружия самозащиты корабля. И в один из заходов за бойцами 142-й дивизии я попросил командира батальона установить на борту нашего корабля счетверенную установку из пулеметов «максим». Просьба моя была выполнена. Вначале я обучился стрелять, а затем научил боцмана Половца пользоваться этой «малой артиллерией». Теперь мы чувствовали себя при появлении фашистских самолетов гораздо увереннее.

После завершения эвакуации войск, вверенных нашему попечению, я получил приказание от заместителя начальника штаба ЛВФ капитана 2-го ранга Г. А. Визеля — отбыть в район эвакуации 168-й дивизии — в Сортавальские шхеры.

Ночью 22 августа на пирсе в бухте Рауталахти я неожиданно встретил К. В. Лобова. Противник часто обстреливал это место из орудий и минометов. С неприятным воем и жужжанием в воду падали осколки и, злобно шипя, погружались на дно.

Сойдя на пирс с катера МО, прибывшего за последней группой командиров и политработников штаба дивизии, я увидел Лобова. Он распоряжался погрузкой раненых на «Сатурн», который неожиданно был использован в качестве санитарного транспорта. Когда «Сатурн» отошел от причала, мы с Лобовым обменялись дружескими рукопожатиями и неторопливо зашагали рядом вдоль обрывистой скалы. Спешить пока что было некуда: те, за кем пришел катер МО, еще не успели эвакуировать остатки дивизии и оттянуть к берегу подрывников. Они во главе с комдивом Бондаревым и начальником штаба дивизии Щербаковым смело и настойчиво осуществляли до конца план, рассчитанный на неожиданный отрыв основных сил дивизии и внезапный отход групп прикрытия, которые должны были одновременно произвести мощные взрывы укреплений на наиболее угрожаемых направлениях.

Земля гудела от грохота взрывов и артиллерийской канонады. По натуре страшно неразговорчивый человек, Лобов наконец сказал мне как бы невзначай:

— Наверное, к рассвету эвакуация закончится.

Несколько дней тому назад Лобов был, оказывается, назначен комендантом Рауталахти. И все это время он провел на ногах, без отдыха и нормальной пищи. Увидев при яркой вспышке ракет его ввалившиеся щеки и осунувшееся лицо, я достал из противогазной сумки случайно уцелевший кусок черствого хлеба и колбасы и предложил ему немного подкрепиться.

Часто почти у самых наших ног падали осколки мин и снарядов. Дрожала и гудела земля. Лобов, казалось, не обращал никакого внимания на все это. От раненых бойцов, командиров и политработников, которых мы брали на борт катера, я не раз слышал благодарные слова в его адрес. Люди восхищались его спокойствием, распорядительностью и разумными действиями в тяжелейших обстоятельствах.

…Вскоре эвакуированные дивизии вновь вступили в бой у стен Ленинграда.

Военные фарватеры

В ходе войны на Балтике и на Ладоге наш флот, как и флот противника, был вынужден создавать особые коммуникации, наиболее обеспеченные с точки зрения их безопасности. Они имели прикрытие с воздуха, были защищены от атак надводных кораблей, подводных лодок и катеров и свободны от минной опасности. Обычно они прокладывались вблизи своих берегов, в радиусе действия мощной береговой артиллерии, прикрывались авиацией, минными заграждениями и кораблями дозорной службы. Здесь регулярно проводились контрольное траление и очистка от мин.

Для обеспечения безопасного плавания кораблей по этим фарватерам гидрографическая служба расставляла на воде вехи и освещаемые гудящие буи. На берегу и островах строились маяки, створные знаки и другие ориентиры. Организовывалась лоцманская служба. Вся сложная сеть навигационных ориентиров, вся система навигационного оборудования находились под постоянным контролем гидрографов.

Такие коммуникации на морях и озерах тогда назывались военными контролируемыми фарватерами (ФВК — фарватер военный, контролируемый).

К концу сентября 1941 года на Ладожском озере обозначились два основных ФВК — две артерии «Дороги жизни».

Первый ФВК, длиною около 15 миль, был оборудован в Шлиссельбургской губе. Вначале он проходил между Осиновцом (западный берег губы) и бухтой Черная Сатама (восточный берег губы), затем до конца войны он соединял Осиновец с Кобоной и косой Кареджи, где были сооружены огромные, по масштабам того времени, порты.

Второй ФВК, почти в четыре раза длиннее первого, связывал Осиновец с Новой Ладогой.

Мне вместе с лейтенантом Федором Хвещуком довелось участвовать в прокладке первого ФВК от Осиновца до бухты Черная Сатама.

27 сентября 1941 года мы вышли в озеро из Осиновецкой гавани. Кроме нас на катере Г-10 находились старшина Н. М. Денисов, моторист А. А. Литвинов и краснофлотец А. Д. Токарев.

Приказание на выполнение работ мы получили от уполномоченного по перевозкам Ленинградского фронта капитана 1-го ранга Н. Ю. Авраамова. Перед выходом в озеро он напутствовал меня примерно следующими словами:

— Нам надо во что бы то ни стало к исходу 29 сентября обследовать проход через гряду Кареджи в бухту Черная Сатама, найти глубины для проводки судов с осадкой менее двух метров. И не только обследовать, но и оборудовать фарватер буями и вехами, а в бухте Черная Сатама поставить створные знаки. Это очень ответственная задача, ибо теперь Ленинград должен будет снабжаться всем необходимым только через Ладожское озеро.

Я попросил Николая Юрьевича сделать срочный запрос в гидрографию КБФ о доставке на Ладогу необходимых средств плавучего ограждения. Мы испытывали в нем тогда острую нужду, так как при эвакуации Шлиссельбурга не имели возможности вывезти морские буи.

Начальник Гидрографической службы КБФ капитан 3-го ранга Г. И. Зима не только своевременно обеспечил нас необходимыми средствами ограждения, но и прислал в помощь опытных гидрографов — старшего лейтенанта А. П. Витязева, лейтенантов В. И. Дмитриева и В. Хоробрых. После выполнения нами контрольного промера и обвеховання трассы они быстро оборудовали фарватер, выставив 8 буев и 16 навигационных вех с борта буксирного парохода «Гидротехник».