Вожу по ее сладким губам. Она их облизывает, и у меня по спине холодок каплями пота прокатывается. Целую щеку, добираясь до уха.
— Тебе хорошо?
Кристина кивает.
— Ты ее хочешь? — киваю на модель.
Она застывает. Округляет глаза. Медленно поворачивается к девушке.
— Потрогала бы ее?
— Да, — выдыхает с таким жаром, что еще миг, и я бы прижал ее к стене и выебал прямо здесь под овации.
— Где?
— Губы. И грудь, наверное.
Гашу себя. Произношу:
— Прочувствуй этот момент. Свои ощущения. Они ни к чему не обязывают. Ты пришла расслабиться и почувствовать. Мы уйдем сразу, как скажешь.
— Мне было дико страшно, пока эти мужчины стояли рядом, и я прятала грудь. А теперь, как ты появился, я расслабилась. И мне, кажется, даже нравится происходящее.
— Хотела бы ее поцеловать?
Кивает.
Я веду пальцами по подбородку, губам. Кристина приоткрывает рот и целует мой палец. Облизывает, наблюдая за моделью. Представляя что-то себе.
Кусаю внутреннюю сторону щеки, чтобы удержать контроль, впрочем, лучше особо не становится. Что меня вштыривает от сессии в клубе — не в первый раз, но то, что в моих руках при этом птенец, а у нее во рту мой палец — недопустимо.
Я же ее развращаю. Прямо сейчас, в эту гребаную минуту. И упиваюсь каждой секундой, как наркоман, дорвавшийся до запретных, дико желанных эмоций.
Самая любимая девочка в моих руках возбуждена и счастлива. Закрываю глаза. Открываю. Проживаю это.
На мгновение позволяю себе представить, как ебу Кристину. Член дергается. Меня размазывает. Размазывает. Размазывает.
Не позволял себе фантазировать до этого момента ни разу.
Веду ладонью по низу ее живота через юбку. Поглаживаю лобок, рисую узоры, опускаюсь ниже. Слегка царапаю.
Прижимается, послушно выгибается. Блядь. Опять дрожит. Птенец познает свою сексуальность. В горле пересыхает от жажды, что от Крис исходит. От запаха. Хочу ее под собой.
Вспышки взрывают мозг. Хочу ее губы. Ее оргазм.
Питерские фейерверки отсасывают у тех, что сейчас передо мной.
Сглатываю и ошалело оглядываюсь, понимая, что за нами наблюдают. За тем, как мы это проживаем.
Ведущий сессии обнимает модель и начинает трогать, доводя до пика. Зал взрывается криками.
— О господи, — шепчет Крис, цепенея.
Поворачивается ко мне. Вцепляется. Ее руки становятся холодными, а потом и вовсе ледяными. Кристина опирается на меня, в следующую секунду я подхватываю ее на руки, потому что она… отключается.
Глава 28
Кристина
Любовь представляется мне как нежное, теплое, невесомое одеяло, в которое хочется завернуть ее объект. В то же время любовь — это самое алчное чувство на свете! Я так сильно хочу чувствовать Демьяна, что с ума схожу. Впитать бы в себя или впитаться самой каждой клеткой. Хочу смотреть на мир сквозь него и получать в ответ все то же. Любовь… это определенно полнейший сбой работы мозга. Любила ли я когда-то бывшего мужа? Хоть кого-нибудь?
Обнимаю Демьяна за шею, когда он выносит меня на улицу. Торопливо хватаю свежий морозный воздух и прихожу в себя. Но вырываться не спешу: ощущаю себя закутанной в то самое волшебное одеяло — самое теплое и нежное на свете. Прикосновения Демьяна — максимально бережливые, трудно представить, что мужчина… взрослый, большой мужчина на них способен.
Я плавлюсь и жадно дышу ртом. Там, в подвале, я впала в какой-то транс, трепетала, излучала и впитывала. Тело стало пластичным и восприимчивым. Я так сильно волновалась, что не смогла с собой справиться. Оргазм накрыл без особой стимуляции, а потом… картинка поплыла.
— Лучше? — спрашивает Демьян. — В подвале было душно, народу набилось битком.
— Я выключилась, да?
— Прямо на пике сессии. Голуба, ты ужинала?
— Да, конечно.
Лгу. Кусок весь вечер в горло не лез. Я ужасно страдала после нашего прощания, злилась на свои чувства, на то, что соскучилась по Демьяну сильнее, чем он по мне. И ревновала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После обморока осознала себя на диване на первом этаже, Демьян и администратор отпаивали водой с лимоном и льдом. После чего мы оделись и вышли на улицу.
— Ты в порядке? — интересуюсь у Демьяна, когда садимся в его машину.
— Нет.
— Что?
— Я не в порядке.
Слегка обескураженно пялюсь на него.
— Завелся сильно, — бурчит.
— Яйца болят?
Он поворачивается в мою сторону, прищуривается.
— Машину вести сможешь?
Прищуривается агрессивнее. Невинно пожимаю плечами.
Демьян врубает движок и заднюю скорость, выруливая на дорогу. Я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Тело пылает, обожженное холодом октябрьской ночи, оно вновь огнем горит. Кажется, еще сильнее. Фантазии яркими вспышками озаряют, приходится губы кусать, чтобы хоть как-то, хоть что-то.
— Кажется, я как снаряд, тронешь — взорвусь, — шепчу Демьяну.
— На такие вечеринки следует ходить в сопровождении мужчины, птенец.
Зажмуриваюсь. То же самое слово, тот же «птенец», что слышу от Баженова всю жизнь, но сейчас Демьян его другим тоном произносит и звучит оно совершенно иначе. Не как детская кличка. Оно звучит сексуально.
— Правда?
— Если приходишь одна, за тебя могут посоревноваться. И… легко попасть в конфликт или сделать то, о чем потом будешь жалеть. Наобум здесь плохой метод. Стоит точно понимать, зачем идешь и какой результат хочешь получить.
— Иначе получится, как у нас с тобой? — Подглядываю сквозь ресницы.
— Типа.
Он стреляет в меня глазами, и я прикусываю губу: мы чуть было не переспали прямо там. Во время транса. Наверное, его сдержало слово, которое он мне дал.
— С мужчиной иначе?
— Если он надежный и опытный, то удержит ситуацию в рамках, — говорит Демьян сухо, даже с раздражением.
Я открываю глаза и смотрю на него.
— Ты побудешь со мной? Не хочу оставаться одна, я слишком возбуждена для этого.
— Ты точно смерти моей хочешь.
Молчу. Смотрю на него. Когда любишь, хочешь согреть и впитаться. Именно это я сейчас и чувствую. Пусть не взаимно, но я не могу остановиться и прекратить. Мне это нужно.
— Побуду, конечно.
В квартиру заходим молча, скидываем обувь, верхнюю одежду. Демьян отправляет меня в душ, где я наскоро тру себя мочалкой, желая как-то угомониться, но становится только хуже — кожа горит сильнее. Сам он моется минут пять, что кажется бесконечно долгим. Потом присаживается на край кровати. Он по-прежнему в одних брюках, без рубашки. Я успела надеть шелковые топ и шорты.
— Ты думаешь, происходившее там — это плохо? — спрашиваю.
— Нет, я так не думаю.
— Меня что-то трясет. — я Натягиваю одеяло повыше. — Надо попробовать заснуть.
Демьян выключает ночник и медленно укладывается рядом. Дышим в полной тишине будто громче, чем обычно.
— Спасибо, что приехал, — шепчу.
— Спасибо, что так хороша. — По голосу слышно, что он улыбается. — Это была моя лучшая кинк-вечеринка.
Улыбаюсь широко.
— Я люблю тебя, — выпаливаю едва слышно.
— Все-таки влюбилась.
— Наверное. Это ничего?
— Ничего.
Приподнимаю одеяло, мы тянемся друг к другу и обнимаемся. От прикосновения к его горячей спине я моментально дрожу. Обнимаю крепче и прижимаюсь грудью. Закидываю ногу повыше. Демьян будто тоже срывается на дрожь. Или это все я? Я, наверное.
Задыхаюсь.
— Тише.
Его низкий голос прокатывается по нервным окончаниям, и я прижимаюсь еще сильнее. Сливаюсь воедино. Демьян глубоко вздыхает.
— Не думал, что ты можешь так… Ты прекрасна.
— Правда?
— Пахнешь изумительно.
— Думаешь?
Я глажу его по волосам, ерошу затылок, плавно массирую шею и плечи. Не могу перестать его трогать и обнимать. Демьян ничего не просит и вроде как не делает, но по каким-то едва уловимым знакам чувствую, что ему приятно.