— А чего я-то… — забормотал он. — Костров я не развожу, зверей не кормлю. Скорее это они норовят мной покормиться.
Угрыз пожал плечами.
— Главное, на падучих медведей больше не нарваться, — добавил Ринсвинд.
Его собеседники расхохотались.
— На падучих медведей? Это кто ж тебе навешал креветок про падучих медведей?
— Не понял?
— Да нет же никаких падучих медведей! Друг, кто-то, наверное, увидел, что ты едешь, ну и устроил представление!
— Да? Но у них… они… они были… — Ринсвинд помахал рукой. — … Повсюду, они падали и прыгали, прыгали и падали… вот с такими зубищами…
— А по-моему, он чокнутый, как мул Моргана! — воскликнул Клэнси.
Все разом умолкли.
— А это насколько? — поинтересовался Ринсвинд.
Клэнси нервно обвел взглядом своих спутников. Облизнул губы.
— Ну, о…
— Как?
— Короче, о… оч… — Клэнси передернуло. — Оч…
— Оче?.. — подсказал Ринсвинд.
— Оче… — Клэнси вцепился в этот слог как в спасательный круг.
— Ну же?
— Оче…
— Молодец, совсем немножко осталось…
— Очень… чокнутый? — завершил Клэнси.
— Отлично! Ведь сумел же! — похвалил Ринсвинд. — Кто-то тут, кажется, упоминал о еде?
Угрыз кивнул одному из своих спутников. Тот вручил Ринсвинду мешок.
— Там пиво, кой-какие овощи и всяко разно. А еще за то, что с тобой так весело, мы тебе дарим банку варенья.
— Кружовникового?
— Угу.
— А мне вот чо любопытно, — сказал Угрыз. — А зачем у тебя на шляпе пробки?
— Чтобы мух отгонять, — объяснил Ринсвинд.
— И как, получается?
— Ясен перец нет, — фыркнул Клэнси. — Если бы помогало, кто-нибудь до ентого давно бы уже додумался.
— Ну да. Я и додумался, — сказал Ринсвинд. — Будь спок.
— С ними ты смахиваешь на дронго, друг, — заметил Клэнси.
— Здорово, меня это устраивает, — ответил Ринсвинд. — Так в какой стороне Пугалоу?
— Как спустишься в каньон, сразу налево, ДРУГ.
— И все?
— Когда тебе попадутся ранжиры, можешь еще у них спросить.
— А у них что, какие-то специальные хижины?
— У них… Главное — помни: если ты заблудишься, они тебя точняк найдут.
— Да ну? Что ж, по-моему, это часть их работы. Ну, счастливой вам скачки.
— Успехов!
— Будь спок.
Всадники проводили Ринсвинда взглядом.
— Он как будто вообще ниче не боится, а?
— Хочешь знать мое мнение, он напрочь ганджибнутый.
— Клэнси?
— Да, босс?
— Это словечко ты только что придумал, да?
— Ну…
— Бьюсь об заклад, что придумал!
Клэнси слегка смутился, но быстро сориентировался.
— Ну да, да, ты прав, — запальчиво ответил он. — А как насчет твого вчерашнего «занят, точно однорукий плотник из Шмякару»?
— А чо насчет его?
— Я сверился с атласом: никакого Шмякару нет, босс.
— Есть, и это чертовский Шмякару!
— А я грю, нет. Сам посуди, ну кто наймет однорукого плотника? И как же он тогда могёт быть занят?
— Послушай, Клэнси…
— Он бы сменил работу, стал бы рыбу ловить иль чо навроде.
— Клэнси, мы должны высечь на скрижалях этой пустыни новый язык…
— Конечно, пришлось бы просить кого наживку цеплять, но…
— Клэнси, может, ты наконец заткнешься и займешься лошадьми?
Минут двадцать ушло на то, чтобы разобрать часть завала из камней, и еще минут через пять Клэнси вернулся..
— Нигде нет ентого шустрого конька, босс. А мы глянули подо всех коняг.
— Но он не мог пройти мимо нас!
— Еще как мог, босс. Ты ж сам видал, как он шарился по отвесным обрывам. Так что ща он, наверно, уж далёко. Хошь, чтоб я догнал ентого типа?
Угрыз задумался. Сплюнул.
— Не-ка. Главное, гнедого возвернули. Это стоило тех денег.
Он задумчиво посмотрел вглубь каньона.
— Ты в порядке, босс?
— Клэнси, когда воротимся на стойбище, сгоняй в город, в «Пастораль-отель», и купи у них как можно больше пробок.
— Думашь, поможет, босс? Да он же чокнутый, как… — Под взглядом Угрыза Клэнси осекся. — Просто чокнутый.
— Верно, чокнутый. Но не дурак. Ты видел на нем хоть одну муху?
За их спинами, в самом конце каньона, затерянное среди валунов и кустов, изображение лошадки сначала превратилось в изображение кенгуру, а потом и вовсе растворилось в камне.
Больше всего в Наверне Чудакулли раздражало то, что, когда собеседник выходил из себя, Чудакулли этого не замечал.
Волшебники, столкнувшись с опасностью, сразу начинают спорить: с какой именно опасностью они столкнулись? И к моменту достижения консенсуса опасность или доходит в своем развитии до такого состояния, когда альтернативы очень и очень четко обозначены, так что остается либо уцепиться за одну из них, либо погибнуть, — или ей становится скучно и она отправляется на поиски клиентов позанятнее. Даже у опасностей есть гордость.
Когда Думминг Тупс был мальчишкой, ему всегда представлялось, что волшебники — это могущественные полубоги, способные одним мановением руки изменить окружающий мир. Повзрослев же, он обнаружил, что волшебники всего лишь занудные старики, озабоченные состоянием своих ног и вечно затевающие споры на тему «Кто виноват?».
И ему никогда не приходило в голову, что эволюция — штука переменчивая, хотя глубокие рубцы на древних зданиях недвусмысленно свидетельствовали, что волшебники бывают разные.
Он не замечал, куда идет: ноги словно бы сами несли его по тропке. Ненавязчиво петляя, тропинка поднималась в гору. Из подлеска по обе стороны на Тупса таращились странные создания. Некоторые смахивали на…
Волшебники думают не словами и не картинками, а книгами. Вот и сейчас со стеллажей памяти Думминга выползла одна из таких книжек. Ее он получил в подарок еще в детстве, но хранил до сих пор — в аккуратной картонной коробочке[16].
Книжка состояла из множества маленьких страничек на спирали, и на каждой страничке изображалась часть тела животного, птицы или рыбы — голова, живот, хвост и так далее. Благодаря хитрому устройству книжицы можно было получать самых необычных составных животных — с головой, скажем, лошади, телом пчелы и хвостом рыбы. Надпись на обложке сулила «долгие часы удовольствия», однако уже через три минуты читатель начинал невольно задаваться вопросом, что же это за человеком надо быть, чтобы развлекаться таким образом часами, и, быть может, лучше придушить этого любителя настольных игр прямо сейчас (как можно более милосердно, разумеется), избавив таким образом от будущих бессонных ночей отдел по расследованию серийных убийств.
Думминг же развлекался именно часами.
Некоторые суще… ТВАРИ, глазеющие на него из подлеска, выглядели так, словно бы сошли со страниц той книжки. Птицы с клювами длиной в целое тело. Пауки размером с ладонь. Там и сям воздух поблескивал будто вода. Когда Думминг проходил через такой участок, воздух сперва оказывал очень мягкое сопротивление, а потом пропускал; птицы же и насекомые старались держаться от таких участков подальше.
И повсюду гудели жучки.
Петляющая тропинка, плавно поднимаясь, привела его к вершине горы. Там, сразу за пиком, обнаружилась скромная долинка с большой пещерой на противоположной стороне. Из глубины пещеры сочился голубоватый свет.
Мимо уха Думминга, громко жужжа, пролетел крупный жук.
Сразу за входом пещера резко расширялась, являя взгляду далекие своды, затянутые голубым туманом. Внутри ее происходили неясные перемещения, двигались тени. А еще изнутри доносились странные звуки: свистки, треск, время от времени — глухой удар или клацанье. Все это наводило на мысль о кипящей внутри работе.
Думминг смахнул с щеки особо надоедливого жука и с изумлением уставился на то, что высилось прямо перед ним.
Это была передняя часть слона.
Задняя часть, которая вопреки всем законам природы удерживала равновесие на двух ногах, стояла в нескольких ярдах от передней. А между задней и передней частями располагалась… остальная часть слона.
Думминг Тупс изумленно покачал головой. В принципе, если разрезать слона напополам и выскрести из обоих половин содержимое, то получишь… в общем-то, размазню. Здесь размазни не было. Розовые и пурпурные трубки были аккуратно разложены на стоящем рядом верстаке, а небольшая стремянка вела в нишу, наполненную другими трубками и всякими громоздкими органами. Общее впечатление было как от методичной работы, протекающей своим чередом. Никаких вам ужасов взорвавшихся изнутри слонов. Скорее это был слон в процессе производства.
Из всех углов пещеры одновременно вырвались спиралевидные облачка белого дыма и, немного повращавшись, превратились в бога эволюции. Бог стоял на стремянке.
При виде Думминга он изумленно сморгнул.