В эти годы завершалось переоснащение Войск ПВО на новейшие по тем временам вооружение и военную технику. В части и соединения поступали перспективные зенитные ракетные комплексы, системы управления войсками и оружием, радиолокационные устройства, авиационные комплексы перехвата и средства связи. Было сдано в разработку и проходило испытание очередное поколение вооружения и военной техники ПВО.
Система ПВО страны в этот период начала приобретать качественно новые черты. Кроме основных функций по уничтожению сил массированного ракетно-авиационного нападения, у противовоздушной обороны СССР появились новые. Ей предстояло стать элементом реального сдерживания потенциальных агрессоров от воздушных атак. По существу она представляла собой единый автоматизированный организационно-технический комплекс, который находился в постоянной боевой готовности и непрерывно совершенствовался. Главное внимание при этом уделялось приграничным подразделениям, частям и соединениям ПВО. Они традиционно находились в высшей степени напряжения, и спрос за упущения в боевой службе с них был особый.
Воздушные рубежи СССР в годы холодной войны постоянно подвергались проверкам на прочность. В середине 70-х настоящим бичом системы ПВО СССР в Северо-Западном регионе стали нарушения госграницы легкомоторными самолетами (типа Cessna, Beechcraft, Piper и др.) со стороны Финляндии. Как правило, причиной того была потеря ориентировки летчиками-любителями. Однако только одними легкими самолетами дело не обходилось. 20 апреля 1978 года в районе Кольского полуострова госграницу пересек пассажирский самолет Воеing-707 южнокорейской авиакомпании KAL. После безуспешных попыток принудить самолет к посадке командующий 10-й армией ПВО принял решение применить оружие. Истребитель ПВО Су-15 открыл огонь на поражение и повредил левую консоль крыла лайнера. Тот совершил вынужденную посадку на лед озера Колпиярви в районе города Кемь. От взрыва ракет и при посадке на лед погибли два пассажира и несколько человек получили ранения. Действия командования ПВО впоследствии были признаны правильными. Все участники перехвата представлены к государственным наградам.
В середине 70-х влиятельная группа высших руководителей Министерства обороны замыслила очередную реформу ПВО СССР. Планами реформаторов предусматривалась передача большей, лучшей и наиболее боеспособной части Войск ПВО в состав приграничных военных округов. Подобные организационные мероприятия неизбежно вели к фактическому разрушению отработанной системы управления Войсками ПВО, уклада их жизни и деятельности, снижению боеспособности ПВО страны в целом.
Главнокомандующий Войсками ПВО страны Маршал Советского Союза Павел Федорович Батицкий самым решительным образом выступил против новаций. О своей позиции он неоднократно заявлял министру обороны СССР, докладывал на заседаниях коллегии Минобороны, подготовил служебную записку в ЦК КПСС. Однако его аргументы не были приняты во внимание высшими партийными и государственными руководителями того времени. Долго и настойчиво Батицкий искал возможность доложить свои соображения лично Леониду Ильичу Брежневу. Однако тяжело больной в то время генсек так и не удостоил маршала аудиенции.
В итоге летом 1978 года было принято решение о передаче значительной части Войск ПВО страны в состав ряда военных округов. По существу в административно-хозяйственные структуры, каковыми на практике были военные округа (да и являются в настоящее время), отдавались полнокровные корпуса и дивизии ПВО. Передача проходила в неоправданной суете. При этом расформировывались укомплектованные опытными кадрами штабы приграничных армий ПВО с их инфраструктурой. Подобные реформы быстро разрушили сложную систему управления, создававшуюся в течение десятилетий. Резко снизились профессиональный уровень руководства войсками и в целом боеспособность частей и соединений. Не имея реальных возможностей противостоять уже принятым решениям, маршал Батицкий подал рапорт об освобождении его от должности главнокомандующего Войсками ПВО страны. Эту просьбу поспешно удовлетворили 28 июля 1978 года.
В итоге единый отлаженный организационно-технический комплекс системы ПВО страны прекратил существование и оказался расчлененным на отдельные фрагменты и группировки. В ходе реформы 1978-го было уволено в запас значительное число генералов и старших офицеров оперативного звена. Это, естественно, отрицательно повлияло на качество и профессионализм управления войсками. Забегая вперед, надо отметить, что только через несколько лет было принято решение все вернуть в исходное состояние, но оказалось слишком поздно. Измерить ущерб, нанесенный необдуманными действиями военно-политического руководства страны того периода, просто невозможно.
А напряженность в сфере охраны госграницы не спадала. В частности, в начале 80-х на Дальнем Востоке операторы Войск ПВО сопровождали на экранах PЛC вблизи границ более трех тысяч воздушных объектов ежегодно. Трагической кульминацией этого вызова стало проникновение 1 сентября 1983 года в воздушное пространство СССР южнокорейского авиалайнера Boeing-747, закончившееся гибелью множества людей. После этого Советский Союз был объявлен «империей зла».
На внеочередной сессии ИКАО было принято дополнение к третьей статье Чикагской конвенции 1944 года «О международной гражданской авиации», которое запрещало сбивать гражданские самолеты вне зависимости от того, над территорией какого государства они оказались.
Однако и после трагического инцидента 1 сентября 1983-го напряженность на границах СССР не спадала. Вторжение в воздушное пространство страны самолетов-нарушителей приняло чуть ли не массовый характер. В период 1984–1987 годов регистрировались десятки нарушений госграницы легкомоторными самолетами, планерами, воздушными шарами и прочими летательными аппаратами. И все это на фоне неуменьшающегося числа плановых разведывательных полетов вдоль наших границ.
После событий 1 сентября 1983 года руководителями государства принимается политическое решение об ограничении применения оружия Войсками ПВО. Приказом министра обороны было запрещено открывать огонь на поражение по пассажирским, транспортным и легкомоторным самолетам. В то же время предписывалось всеми силами и средствами принуждать их к посадке. Этот документ ситуацию не упростил, а скорее усложнил.
Командиры объединений и соединений ПВО стали заложниками принятых решений политического характера. Ведь процедура принуждения к посадке нарушителя госграницы однозначно не определена и до сегодняшнего дня. Если осуществлять разбор нарушения государственной границы 28 мая 1987 года без учета этих обстоятельств, то объективный анализ ситуации и действий дежурных сил ПВО СССР вряд ли станет возможным.
Руст пересекает госграницу
Утром 28 мая 1987 года в аэропорту «Мальме», близ Хельсинки, Матиас Руст подготовил к вылету свой моноплан Cessna-172R, на котором за сутки до этого он прилетел из Гамбурга. В полетных документах конечной точкой маршрута значился Стокгольм.
В 13.10, получив разрешение, Руст произвел взлет и направился по запланированному маршруту. Через 20 минут полета доложил диспетчеру, что на борту у него порядок, и традиционно попрощался. После чего, выключив бортовую радиостанцию, круто развернул самолет в сторону Финского залива и начал снижение до высоты 80—100 метров. Этот запланированный маневр должен был обеспечить надежный выход самолета из зоны наблюдения диспетчерского радара и скрыть истинный маршрут полета. На этой высоте Матиас направился в расчетную точку Финского залива вблизи воздушной трассы Хельсинки – Москва. Развернув самолет в сторону первого наземного ориентира на побережье Советского Союза (сланцевый комбинат города Кохтла-Ярве с его дымами, которые видны за сто километров) и сверив показания радиокомпаса с расчетными, Руст лег на «боевой курс». Погода на этом участке полета была благоприятной: облачность – слоисто-кучевая, 4–5 баллов, ветер – северо-западный, 5—10 метров в секунду, видимость – не менее 15–20 километров. Так начиналась первая фаза полета нарушителя госграницы.
В 14.10 над территориальными водами Советского Союза дежурной радиолокационной ротой (РЛС П-15) близ эстонского поселка Локса был обнаружен неопознанный легкомоторный самолет, который приближался к береговой черте. По инструкции воздушному объекту был присвоен очередной номер и признак «нарушитель режима полетов», поскольку на тот момент заявок на полеты малой авиации в этом районе не было. Курс самолета практически совпадал с направлением оживленной воздушной трассы Хельсинки – Москва, где в верхних эшелонах воздушного пространства находилось несколько самолетов.