заблудился…»
Рабан неожиданно повернулся ко мне, гневно сверкнул темно-карими глазами и сокрушенно покачал головой:
– Ты даже не представляешь, в какое положение себя поставила. И меня заодно. Когда директор Колт это услышит, он точно свернет мне шею. И будет прав!
– Это еще почему? – растерялась я.
– Потому что у лорда Ардема не может быть серьезных отношений с дочерью директора Колта, – процедил Рабан. – Только ничего не значащая для него интрижка, на которую мало кто решится. Ведь это станет прямым оскорблением Энгарду Колту.
Я задохнулась не то от неожиданности, не то от возмущения. Ответ сорвался с языка сам собой, я даже не успела его обдумать:
– О, правда? Тогда весьма удачно, что ты уже никакой не лорд!
Его глаза недобро сощурились, но ответить Рабан не успел: за нашими спинами щелкнул замок и заскрипели петли открывающейся двери.
– Так-так-так, и кто же тут у нас? Давненько в нашем скромном доме не было таких гостей!
Мужчина, вошедший в комнатку, двигался стремительно, но говорил при этом медленно, слегка растягивая слова. В его тоне чувствовалась не то насмешка, не то издевка. А может быть, и все сразу.
Он вынырнул из-за наших спин, обошел стол, плюхнул на него стопку каких-то папок, на секунду замер у стула, окинув нас холодным взглядом светло-голубых глаз, после чего сел и сцепил перед собой руки в замок.
У него были изящные длинные пальцы и довольно тонкие запястья, но руки, плечи и грудь под черным мундиром имели весьма внушительные очертания. Довольно коротко постриженные светлые волосы меня удивили: я уж думала, что все мужчины в этом мире носят длинные. Я попыталась вспомнить, какие прически были у других миллитов, но не смогла. Они все носили фуражки, этот оказался первым с непокрытой головой. Я совершенно не разбираюсь в местных знаках отличия (я и дома в них не разбиралась, если уж на то пошло), но мундир этого мужчины выглядел несколько представительнее, чем у тех, что патрулировали границу.
– Ну что, рассказывайте, – велел он, сверля нас взглядом ледяных глаз. – Кто вы такие?
– Мы уже представились вашим коллегам, – высокомерно обронил дракон, глядя мимо миллита. – Я Ламберт Рабан. А это Вераника Колт…
– Вероника, – машинально поправила я.
– Дочь директора Академии Горгулий, – продолжил Рабан невозмутимо, словно не услышал.
– В которой вы якобы преподаете, – закончил за него миллит, давая понять, что ему известно все сказанное нами патрулю.
– В которой я преподаю, – согласился Рабан и потребовал: – Потрудитесь теперь представиться и вы.
– Брент Бенсон, дознаватель, – не стал отпираться наш собеседник. – И я даже почти не сомневаюсь в названных вами именах, но все же мы послали за директором Колтом, чтобы он подтвердил ваши личности. А пока я хотел бы узнать, с какой целью вы перешли границу и отправились в запретные земли. Давно ли вы, лорд Ардем, увлеклись некромантией? Полагаю, девушка просто увлечена вами, поскольку находится здесь совсем недавно. Магия смерти едва ли успела бы ее очаровать.
– Меня совершенно не интересует некромантия, господин Бенсон, – возразил Рабан скучающим тоном. – Как уже сказал патрулю, в той части леса я оказался случайно. Задумался и заблудился.
– Крепко же вы задумались, – усмехнулся Бенсон, даже не взглянув на меня, хотя мои показания серьезно расходились с заявлением моего спутника. – О чем, позвольте спросить? Насколько мне известно, за последнее время вы пережили две весьма серьезные утраты. Возможно, именно мысли о них привели вас к землям некромантов?
Я удивленно посмотрела на Рабана. Две утраты? Одной, очевидно, был отец, а кто второй? Кого еще он потерял?
Однако дракон лишь стиснул зубы, не удостоив дознавателя ответом или хотя бы коротким комментарием.
– Ваше молчание никак вам не поможет, – нарочито скучающим тоном заметил Бенсон. – Лишь задержит и вас, и вашу очаровательную спутницу. Я на службе и никуда не тороплюсь, но, если у вас есть сегодня еще какие-то дела, советую начать говорить. В конце концов, если вы просто искали способ попрощаться с близкими людьми, никто вас за это не осудит… строго.
В словах Бенсона мне почудился намек, но я не до конца его уловила, а вот Рабан, кажется, да. Он едва слышно вздохнул и уже совсем иным тоном – обычным человеческим, лишенным всякого высокомерия – попросил:
– Отпустите госпожу Колт, она здесь ни при чем. Она оказалась там по незнанию и не имеет никакого…
Договорить Рабан не успел: дверь за нашими спинами распахнулась, впуская в комнату чей-то протестующий голос и того, кого обладатель голоса отчаянно старался остановить.
Бенсон поднял на вошедшего полыхнувшие холодным пламенем глаза и… Что-то случилось. Честное слово, я впервые в жизни видела, чтобы человек так стремительно изменился! Брови мужчины удивленно взметнулись вверх, глаза округлились и загорелись уже совсем другим огнем, на лице появилось выражение какой-то почти детской растерянности.
Миллит вскочил, неуклюже махнув рукой, едва не сшиб стопку принесенных с собой папок, но успел перехватить их, прежде чем те свалились со стола. Не удержал только одну: она все-таки скользнула на пол и раскрылась, ударившись о него. Вложенные листы разлетелись. Дознаватель смутился и принялся торопливо собирать бумаги, присев на корточки. Он заметно нервничал, отчего пальцы комкали листы в попытке их подцепить. Наконец Бенсон вспомнил, что владеет магией, и применил заклятие, которое вернуло листы в папку, а папку – на стол в считаные секунды. Сам Бенсон выпрямился и одернул китель.
Мы с Рабаном недоуменно переглянулись и одновременно обернулись, желая увидеть, кто же там такой пришел. К моему удивлению, у двери обнаружилась Мелиса. Она едва заметно улыбалась, глядя на Бенсона, но что-то в ее глазах превращало вежливую улыбку в маску, надетую по необходимости.
– Добрый день, капитан Бенсон.
Дознаватель приоткрыл рот, собираясь ответить, но то ли временно потерял голос, то ли запутался в словах. Так ничего и не сказав, он только коротко кивнул в знак приветствия.
– Нам сообщили, что вы задержали преподавателя и студентку академии и вам требуется подтверждение их личности. Энгард занят, поэтому прислал меня. Надеюсь, моего слова вам будет достаточно. Это действительно Ламберт Рабан, с начала года преподающий у нас мертвые языки, и Вероника Матвеева, дочь директора