Я повернулся к Приближенным и минотаврам, чтобы выразить свое восхищение и только теперь заметил, что в храме присутствует кто-то еще. Незнакомец сидел на небольшой лавке вдоль храмовой стены и с любопытством разглядывал меня, словно диковинного зверька.
— А я считал, что храм временно закрыт для посетителей, по крайней мере, пока мы не завершим начатое.
Я не смотрел в сторону Приближенных, но тем не менее прекрасно почувствовал, как они вздрогнули и даже как будто немного съежились:
— Простите, господин! — принялся оправдываться Богомол. — Этот чужак утверждает, что...
— Позвольте я сам расскажу о цели своего визита.
Мужчина встал, оказавшись немного выше меня, изысканно поклонился, словно последние сто лет только и делал, что отвешивал поклоны. Было в нем что-то... Я никак не мог понять что. Вроде бы дара я в нем не чувствую, но все же он словно есть. Не источник. Лишь его тень.
Неизвестный явно заметил мой интерес, но никак не отреагировал на подобное любопытство:
— Мое имя Парис... По крайней мере, когда-то меня звали именно так.
— А я Милан Якостроф. Правитель Крита.
— О, нет нужды представляться! — он помахал рукой и улыбнулся. — Ваша слава давно уже бежит впереди.
— Неужели?
Он посерьезнел и и как-от разом постарел, а в глазах мелькнула нечеловеческая усталость:
— Более чем. Я давно живу на этом свете и не припомню, чтобы кто-то еще так баламутил болото, в котором мы все живем.
— Димитр, ты хоть что-нибудь понимаешь? — мысленно обратился я к своему другу.
Абсолютно ничего. Но этот мужик меня заинтересовал. Он явно что-то темнит и недоговаривает... Но с другой стороны — покажи мне идиота, который при первой встрече вываливает все свои секреты? Давай дослушаем его до конца.
— И зачем ты здесь, Парис?
— Чтобы помочь вам и вашему государству выстоять и победить в грядущей войне.
В подобные альтруистские порывы я не верю с раннего детства, поэтому изогнул бровь:
— Попробуй еще разок.
— Вы не из тех, кто легко верят людям, верно? Что ж, тогда начать придется издалека. Возможно, вы слышали о клане Апостас?
Я вспомнил рассказ Димитра о восьми великих кланах и кивнул.
— Я его глава. Меня зовут Парис Апостас. Совсем недавно я имел не самый приятный разговор с Прометеем, в результате которого лишился почти всех своих сил. Но мои Приближенные все еще умеют повелевать пространством, пусть и не так умело, как я когда-то. Я не хочу, чтобы мой клан канул в небытие, поэтому хочу присоединиться к вам. Оказать доступную помощь в обмен на защиту. И возможность взглянуть в глаза Прометею в момент его поражения.
— Я с ним воевать не собираюсь.
— О, думаю, вы очень скоро поймете, что решение принято давным-давно. Возможно, без вашего участия, но это не отменяет того, что линии судьбы уже выстроились таким образом, что встреча с Огнедаром стала практически неизбежной. Думаете, он забудет или простит тот факт, что вы разрушили его статую? Теперь вы для Прометея — прямая угроза.
И тут я наконец понял, кого мне напоминает этот тип. Смуглокожий, черноволосый, да и отголоски магии, когда-то жившей в этом человеке, очень уж напоминали того толстяка, что спер у меня кольцо. И почти сразу после этого в мир вернулся горящий жаждой власти и мести титан. Пазл начал складываться.
— Помнится, твой пес что-то говорил о великой цели, когда снимал кольцо с моего пальца. И как, удалось достигнуть?
Парис вздрогнул и сощурился, глядя на меня по-новому:
— Не думал, что ты догадаешься настолько быстро. — Он больше не корчил из себя аристократа с утонченными манерами. — Да, я и мой клан до недавнего времени действительно преследовали определенные... цели. Более того, мне удалось их достигнуть. Вот только результат оказался совершенно не таким, какой ожидалось. Собственно, ты и сам все видишь. Жалкие крохи былого могущества — вот так отблагодарил меня титан. Что же, если мне удастся приложить руку к его падению, с радостью это сделаю. Теперь у тебя есть выбор. Убить меня на месте — я вряд ли смогу оказать достойное сопротивление носителю сразу двух стихий. Или же принять мою помощь. Решать тебе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я смотрел на этого человека и понимал, сколь жалко он сейчас выглядит. Методично и планомерно преследующий высокую цель, достигнувший ее и выброшенный на обочину истории за ненадобностью. Причем бесполезно искать виноватых — он сам прекрасно осознает, что виновника может увидеть в зеркале. Да и в рассказ его дырявый, словно хороший сыр. Однако отбросить я его не могу — нельзя отбрасывать в сторону возможность воспользоваться чужими знаниями. Кстати, о них...
— Чем ты можешь мне помочь?
— Многим. Начать стоит хотя бы с того, что я знаю, как вдохнуть жизнь в крест Якострофа. Наделить его силой и сделать порталом на иные планы.
— Внимательно тебя слушаю.
* * *
— Как страшно жить... — ни к кому особо не обращаясь, проговорил Данис.
Марекит был уверен, что высохший старик, давно разменявший сотню лет, выбрался на свежий воздух впервые лет за двадцать, как минимум. Давно мечтающий о смерти старикан и в молодости-то славился своей излишней осторожностью, но в этот раз Видящий смерть был склонен с ним согласиться. Зрелище перед ними открывалось... впечатляющее.
Колышащийся океан самой разнообразной нежити. От тупорылых скелетов и оживших мертвецов до высших немертвых, таких как вампиры, плакальщицы, костяные птицы, элефанты. Хотя, конечно, могущественной нежити было немного, в сравнении с теми же скелетами, чья численность измерялась тысячами. Все-таки возможности лича весьма обширны, но не безграничны.
Как выяснилось на Совете Шестерых, Марекит едва успел. Войско лича пусть и ощутимо замедлилось, но все же неуклонно продвигалось в сторону Карфагена. Видящий смерть прибыл, когда восставшему некроманту оставалось два дня пути до великого города.
— Ты уверен в ней?
Гладис, занявший место отца во главе Совета, подозрительно покосился на застывшую шагах в двадцати Фелицию. Совсем еще молодой парень, даже не достигший двадцатилетия, заметно нервничал и Марекит с тоской подумал о том, что Орест погиб очень не вовремя. Впрочем, смерть крайне редко приходит в нужный момент. Даже к тем, кто с ней в особых отношениях. Видящий невольно потер грудь в том месте, где под одеждой красовалась метка Умертви.
— Не уверен. Но у нас нет выбора. Мы уже пытались самостоятельно остановить лича.
Воспоминание о погибшем Оресте больно кольнуло колдуна. Возможно, если бы он справился раньше... Марекит встряхнул головой. Сейчас не время и не место предаваться самоуничижению. Карфаген и клан Танатис готовились к решающей схватке, ставкой в которой было само существование города. Чуть ниже холма, на котором расположилась ставка, ровными рядами выстроились фаланги тяжелой пехоты, блестя островерхими шлемами и наконечниками копий. Позади них расположился небольшой резерв легкой ударной кавалерии, ровные квадраты пращников и лучников. А по соседству от магов грозно возвышались шесть тяжелых онагров и ящики, доверху набитые бочками с зажигательной смесью. Других снарядов сегодня использовать не планировалось.
Эх, сюда бы пару магов Пиролат! Нежить очень боится огня. Но эту мечту стоит отнести к разряду неосуществимых. Гладис пробовал связаться с Элизой. Та рассказала о схватке с таинственным могучим Орденом Помнящих, в результате которой едва не погибла, и еще пару любопытных нюансов. Судя по всему, у правителя Крита хватает собственных забот.
Придется обходиться своими силами. И действовать по плану, разработанному на Совете. Ведущая скрипка во всей партии отводилась Фелиции, а несколько тысяч воинов Карфагена и весь клан Танатис должны расчистить ей дорогу.
Раздался грохот и все шесть онагров практически одновременно раскрутились, отправляя в сторону океана нежити смертоубийственные подарки. Двенадцать бочек со свистом рассекли воздух и упали на вражеские ряды, в то время как обслуживающие инженеры бросились с натугой тянуть метательный стержень, чтобы привести его в готовое положение.