К полудню вязь осталась позади — дружина поднялась на Дружную горку и… Наткнулась на лагерь оружных ладожан, отдыхающих возле костров. Один из ратников вскочил, подбежал к Александру, торопливо поклонился:
— Тебя дожидаемся, княже. В подмогу пришли. А я староста малуксинский, Ратослав, за старшего выбран.
— Откуда прознали, что подмога нам потребна? — окинул взглядом бивуак Александр. Ладожан собралось примерно пять сотен. Значит, дружина уже в три тысячи ратников получается. Неплохо.
— Прости, княже, мы не верили поначалу, но волхв наш, отшельник Дубович, из леса вышел и сказывал, нужны мы тебе. И место указал, куда сбираться. Вы к кострам садитесь, молодцы. Откушайте, пока горячее все, а там дальше пойдем.
Перекусив и переседлавшись, дружина поскакала вперед, превращая узкую лесную тропу в утоптанный тракт. Спустя час пересекла Оредеж еще раз. Здесь к рати присоединились три сотни ижорцев. Услышав, что их так же заставил выступить в поход местный колдун, князь особо не удивился. Он уже думал о предстоящей сече, как о деле решенном. Враг есть, он стоит на берегу Невы в устье Ижоры. И его нужно истребить.
— Воевода! — подозвал к себе девятнадцатилетний полководец Данилу Олексича. — Дружину до Ижоры доведи, но реку не переходите, становитесь лагерем. Костров не разводить! Пусть отдохнут и кони, и ратники наши. Со свежими силами поутру в сечу пойдем. Я вперед поскачу, гляну потихоньку, каково ворог наш обосновался.
— Добро, княже, — кивнул дружинник. — Да токмо одного я тебя не пущу, хоть голову руби… — Воевода оглянулся. — Мишка! Два десятка молодцев возьми да с князем отправляйтесь. Коли хоть волос с головы его упадет, с тебя спрошу!
— Коли с него волос упадет, у меня ужо головы не будет, — небрежно отмахнулся гридня. — Ну, кто тут первыми построился? За мной поскакали!
* * *
Как ни противились дружинники, на разведку князь пошел все-таки без них. Согласился только Михаила с собой взять да Якова, который, ссылаясь на приказ княгини, не отступал от Александра ни на шаг. Они оставили с малым отрядом коней, рогатины, шлемы и щиты. Князь даже епанчу.[40] снял, дабы фибула под солнцем не блеснула. После чего вброд, по грудь в воде, пересекли холодную Ижору и, таясь по кустарникам, потихоньку добрались до самого наволока.[41]
— А ведь это не крестоносцы, — пробормотал Александр, на всякий случай таясь за стволом могучего вяза, что возвышался над гибким ивняком. — Вымпелы, доспехи, шатер богатый, щиты с гербами… Свены! Выходит, зря я на магистра грешил.
— Шнеков-то, лодок сколько, княже, — тихо удивился гридня. — Сотни полторы, не менее. Их тут тысяч девять, а то и более. Супротив нас, почитай, вчетверо. Управимся, княже?
— Смотри, как гуляют. Бражничают, веселятся, охранения никакого не выставили. Внезапно ударим — почитай, вдвое страшнее покажемся. Вот уже и не вчетверо их будет больше, а всего вдвое. Мы — воины русские, православные, с нами Бог. А они — схизматики, души у них пустые, мертвые. Стало быть, каждый наш ратник сильнее вдвое. Вот мы уже и на равных. А теперь на берег смотри, Миша. Топкий он, корабли на него свены вытащить не могут, на бок те лягут. Потому шнеки далеко от берега стоят, сходни длинные. Без сходней за борт прыгать — завязнешь. Коли еще и в доспехе тяжелом скакнешь, то и утонуть недолго.
— Это точно, княже, — кивнул дружинник. — Дно тут илистое.
— Так вот. У свенов половина рати на берегу стоит, а половина на кораблях отдыхает. Видать, опасаются, что мы по воде подойдем. Коли вдоль берега ударить да сходни посносить, то на берегу схизматиков уже вдвое меньше, нежели нас, останется. Без сходен со шнеков так просто на помощь не прибежишь. Чуешь, о чем я говорю?
— Ага, княже, — тихо засмеялся гридня. — Мы сперва вдоль берега пойдем, сходни посбрасываем. А уж потом на сам лагерь повернемся.
— Нет, Миша, — покачал головой юный полководец. — Коли всей ратью вдоль берега идти, пока разметаем да развернемся — лагерь к обороне изготовится. Поэтому я с дружиной ударю сразу на шатер и тех, кто землю русскую топчет, истреблю. А вдоль берега ты с новгородцами пойдешь. У самого устья ижорского сюда перейдешь да вдоль берега и вдаришь. Половину свенов вырежем, а уж потом про остальных думать станем. Согласен?
— Как скажешь, княже… — снова кивнул дружинник. — Ох, и славный завтра будет денек. Погуляем с братками от души, надолго запомнят свены наше веселье!
Князь и двое воинов так же тихо, как подошли, отступили под кроны деревьев и вернулись к русскому ратному лагерю.
* * * Санкт-Петербург, проспект Юрия Гагарина, 19 сентября 1995 года. 15:15
— Нет-нет, Антонина Павловна, — покачал головой Алексей, разминая мышцы у нее на шее. — Какими бы у меня руки ни были, а позвоночник я трогать не стану, и не просите. Это слишком опасное место, категорическое табу для любого приличного массажиста. Это же основа управления для всего организма. К нему подходит столько нервных клеток, что даже пальцем вдоль него провести — и то можно вред нанести. У меня, кстати, случай был такой. Пришла клиентка одна, пожаловалась, что у нее внезапно нога стала отказывать, попросила размять немного. Ну, я работаю, а она — видать, удержаться не смогла — рассказывает. Что намедни с мужчиной познакомилась. Обходительным таким, чувственным. В общем, такой хороший, такой хороший, да еще и массаж ей общий сделал. Ну, я тут сразу и скумекал, откуда приволакивание ноги взялось — наверняка, как раз за позвоночник и хватанулся. Правда, ей ничего говорить не стал. Зачем расстраивать человека? Может, у них все еще впереди. Предупредил только, что дня три еще потерпеть с ногой придется, а потом все нормально будет… Все, Антонина Павловна, со спиной я закончил, переворачивайтесь.
— Что ты все Антонина Павловна, да Антонина Павловна, — посетовала женщина, укладываясь на спину. — Просто Тоня.
— Хорошо… Тоня, — кивнул Дикулин.
Он уже успел привыкнуть к тому, что своего массажиста многие дамы воспринимают как мальчика для интимных услуг. И зачастую шел навстречу клиенткам. Но далеко не всем — благо его прейскурант «интима» не предусматривал. Антонина Павловна при неполных сорока за своим телом следила очень качественно. Далеко не все студентки-старшекурсницы смогли бы похвастаться такой же внешностью. А если так — то почему бы и нет? Хотя бы в качестве поощрения ее стараний? Пусть знает, что еще может нравиться молодым паренькам.
— А как же тогда быть с мануальными терапевтами, Леша? — Женщина зажмурила глаза, отдаваясь рукам массажиста. — Они ведь как раз позвоночник и давят, и тискают, и даже вбивают.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});