Когда обоз выехал на дорогу в Княжеск, он не выдержал. Подъехал к телеге:
— Ферюзе, ты совсем заговорила Рогдая, а ему отдыхать надо. Садись ко мне.
Ферюзе безропотно уселась позади Олеха, обхватив руками его за пояс. Так то оно лучше. И Рогдай пусть поспит, и ему, Олеху, спокойнее. Рогдай только понимающе хмыкнул и отвернувшись в сторону, закрыл глаза. А на лице Ферюзе играла счастливая улыбка. Она выполнила волю духов и теперь Олех откроет ей свое сердце.
В Княжеск приехали к вечеру. Лучезар тут же велел топить баню, а Ферюзе оставили под присмотром тетки Малаши. Степнячка тут же сникла. Когда пришел черед женщин идти в баню, Ферюзе уперлась и наотрез отказалась заходить в странный дом из которого валил белый дым и обдавало жаром. Махнув рукой, тетка Малаша натаскала воды ей в чулан, где степнячка и помылась в лохани.
Глава 20
Круглолицая Ярина не сводила глаз с Олеха. Очень уж ей приглянулся парень. Ну и что с того, что с холмов? Зато статный, видный. Уж сколько она бравых молодцев на службе у отца видела — и не один не тронул сердца девицы. А как Олеха увидала, так будто уголек кто в груди разжег. Младшие сестрицы Купава с Далиной заметили интерес Ярины к гостю и по-доброму подтрунивали над ней. А девица все норовила рядышком с ним оказаться — то ковш с квасом поднесет, то блюдо с пирогами поближе к гостю подвинет, то разговор какой ни о чем заведет, да все с улыбкой.
Малаша тоже заметила интерес дочери. Да только не обрадовалась, а насторожилась. Не хватало еще, чтобы её дочь в холмы уехала и жила там как дикарка в шатре. Каждый раз, замечая дочь подле Олеха, матушка тут же находила ей работу и девка, вздохнув, отправлялась выполнять поручение.
Но не только Малашу беспокоил интерес Ярины к Олеху. Синие глаза Ферюзе с неприязнью смотрели на девицу, стоило ей только оказаться рядышком. Но Ярина то ли не замечала сердитой дикарки, то ли делала вид. Да и какое кому дело?
Вечером, прежде чем лечь спать, Ферюзе заглянула в комнату, в которой ночевали Олех с Рогдаем.
— Чего ты, Ферюзе? Поздно уже, ступай к себе в комнату.
Но степнячка подошла к Олеху и пристально посмотрела ему в глаза:
— Она знает, что я твоя жена? Чего она тебе улыбки дарит и вертится вокруг тебя?
Олех сразу понял про кого спрашивает Ферюзе. Он и сам был немного удивлен таким вниманием со стороны Ярины, но должен был признаться, что ему нравится это внимание. Да и девица загляденье…
— Ферюзе, не выдумывай. Ярина просто гостеприимна, как и положено в этих землях.
Но степнячка лишь нахмурилась:
— Ты сказал, что я твоя жена?
Олех мученически вздохнул: началось. Сейчас польются слезы и посыплются упреки.
Ферюзе вспыхнула как маков цвет:
— Ты не сказал!
Рогдай хоть и молчал, но с осуждением смотрел на брата. Эх, была бы Ферюзе его женой, уж он бы не скрывал…
Олех попытался что-то объяснить, но степнячка не стала слушать. Фыркнув что-то неразборчиво, она посмотрела на Олеха таким взглядом, что у того холодок по спине пробежал. Как только Ферюзе выскочила из комнаты, Рогдай медленно проговорил:
— Не завидую я тебе… Она явно что-то задумала…
На следующее утро, только все собрались за столом на утреннюю трапезу, послышались легкие шаги степнячки. Ферюзе спустилась самая последняя. Оглядев собравшихся хмурым взглядом, степнячка заметила, что Ярина сидит напротив Олеха и как всегда улыбается. А встретившись ненароком взглядом с Олехом, вспыхивает и стыдливо опускает глаза.
Ферюзе подошла к мужу со спины и, подвинув Рогдая локтем, склонилась и поцеловала Олеха в губы. Над столом повисла тишина. А степнячка, посмотрела на Ярину, лицо которой покрывалось пятнами, и громко сказала:
— Это мой муж! — и ткнула пальцем в Олеха.
Первым очнулся Лучезар. Повернувшись к Рогдаю, он спросил:
— Что она сказала?
— Что Олех её муж, — не стал скрывать Рогдай.
Брови Малаши взлетели вверх, а из груди вырвался вздох облегчения. Купава и Далина удивленно переглянулись, а Ярина, побледнев и поджав губы, опустила глаза. И лишь Ферюзе сохраняла спокойствие. Усевшись за стол рядом с мужем, она прижалась к нему, показывая всем, что место рядом с Олехом занято.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Медлить с отъездом не стали. Хоть дядька Лучезар и уговаривал остаться, но гости отказались. Рогдай рвался в холмы, Ферюзе тоже желала оказаться подальше от круглолицей девицы, а Олеху было неловко. Выставил себя не в лучшем свете…
С Ферюзе Олех нарочито не разговаривал. Не то чтобы он сильно сердился, вовсе нет… Когда губы степнячки коснулись его губ, в груди сладко заныло, бросило в жар и захотелось схватить девчонку, прижать к себе… Да и сам её поступок будоражил, вызывая приятное томление. Но за своеволие степнячку следовало наказать. Она совсем от рук отбилась. Творит что хочет. Куда это годится? Какой же он степняк, если жену приструнить не может?
Но Ферюзе и сама не льнула больше к Олеху. Не улыбалась ему, не заговаривала, будто и нет ей дела до мужа. Степнячка была не просто обижена, она злилась и негодовала. Она ради любви Олеха духов тревожила, Спящего Великана пробудила, а ему и дела нет. Улыбался бесстыжей круглолицей девице, врал, что Ферюзе и не жена ему вовсе. Да как такое простить можно?
Рогдай был словно между двух огней. Его самого уже злила эта парочка, которая никак промеж собой договориться не может. Как только сели в Княжеске на купеческий корабль, что шел в Златоград, так паренек тут же сбежал от Олеха и Ферюзе. Прибился к компании мелких торговцев да всю дорогу расспрашивал их о разных странах да чудесах иноземных.
Олеху волей неволей пришлось быть все время рядом с Ферюзе, делить с ней угощение, что собрала им в дорогу тетка Малаша. Молчание между ними становилось с каждой минутой все тягостнее, взгляд Ферюзе все недовольнее. Ночью им пришлось спать под одним одеялом. Но девчонка повернулась к Олеху спиной, натянула одеяло на голову и даже спокойной ночи не пожелала.
Олех проснулся от странного звука: то ли носом кто-то хлюпал, то ли приглушенно плакал. Прислушавшись, он понял, что звуки раздаются из-под одеяла — Ферюзе дала волю чувствам, думая, что никто её не слышит. Олеху стало неловко: он понимал, что должен утешить девчонку, но тогда она поймет, что он услышал, как она плачет. А может, она и хотела, чтобы он услышал? Как же тяжело с этими девчонками — поди разберись чего им надобно! Олех повернулся и прижал к себе степнячку и тут же получил ощутимый толчок локтем в живот.
— Ферюзе!!! — зашипел недовольно Олех.
А девчонка, откинув одеяло, повернула к нему красное и заплаканное лицо:
— Зачем из степи меня забрал? Отдал бы Вассилу, когда он просил!
— Ты же сама от него в шатре у меня пряталась?
— Знала бы, что ты такой, сама бы к нему побежала, лишь бы от тебя подальше!
Это было обидно. Олех не сдержал злости:
— Какой такой?
— Холодный, как камень! Нет в тебе ни искорки жаркого пламени, который пылает в сердце настоящего степняка!
Лицо Олеха побелело от сдерживаемой злости, серые глаза прищурились, но Ферюзе лишь пренебрежительно дернула плечом, и это стало последней каплей. Степнячка тут же оказалась на спине, прижатой к полу телом Олеха. Она от неожиданности ахнула, но в её губы тут же впился поцелуем Олех. Если Ферюзе мечтала о нежности и ласке, то этот поцелуй не оправдал её надежд. Губы Олеха скорее терзали, чем доставляли наслаждение. Степнячка дернулась, но безрезультатно. А губы Олеха переместились на её шею, его пальцы теребили шнуровку на ее дорожном платье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Для Ферюзе исчезли все звуки. Все запахи и ощущения. Только горячие прикосновения Олеха к её телу, его губы, его дыхание. Её руки обвили шею мужа, она подалась ему навстречу, с её губ невольно сорвался тихий стон. Но для Олеха стон степнячки прогремел громом небес. Он отпрянул, мысленно ругая себя последними словами. Тяжело дыша, окинул взглядом хрупкую фигурку Ферюзе и буркнул: