Читать интересную книгу Вся кремлевская рать. Краткая история современной России - Михаил Зыгарь

Этот разговор закончился скандалом: Райс и Путин поругались из-за ситуации в Грузии. Госсекретарь США продолжала настаивать на том, что все страны — соседи России имеют право сами решать свою судьбу, а Путин отвечал, что Россия не допустит силового решения замороженных конфликтов в соседних с Грузией республиках: Абхазии и Южной Осетии. Разговор шел на повышенных тонах и совершенно не напоминал идиллию четырехлетней давности.

А когда-то Сергея Иванова и Кондолизу Райс связывали по-настоящему дружеские отношения. В мае 2002 года Джордж Буш с женой и свитой гостили у Путина в Санкт-Петербурге. В один из вечеров президент повел американцев в Мариинский театр, на «Щелкунчик». По дороге Сергей Иванов и Кондолиза Райс говорили, что являются увлеченными балетоманами и вовсе не хотят в сотый раз смотреть классическую постановку «Щелкунчика». Как только в зале погас свет, Иванов (тогда уже министр обороны) предложил Кондолизе (тогда — помощнику президента по национальной безопасности) сбежать и посмотреть что-то более любопытное. Она согласилась. И Иванов повез ее в репетиционный зал студии Бориса Эйфмана, смотреть на русский авангардный балет. Приглядывать за беглецами отправили секретаря Совбеза Владимира Рушайло (российского коллегу Кондолизы Райс по должности), который был явно страшно недоволен такой суетой. Зато Иванов и Райс были в восторге.

В октябре 2006 года от этого восторга не осталось и следа. Кондолиза Райс, испортившая душевное застолье в Майендорфе, стоя на высоких каблуках, смотрела на Путина и Иванова сверху вниз и едва ли не кричала. Они отвечали ей такими же полными ярости и презрения словами и взглядами.

Через две недели в США прошли промежуточные выборы в конгресс. Республиканцы потерпели сокрушительное поражение: потеряли и сенат, и палату представителей, которые контролировали два года перед этим. Для Путина это было совершенно четким сигналом: Буш — лузер, с ним больше не нужно считаться. Надо давить.

Слабость Буша не вызывала никаких сомнений — Путину казалось, что Буш больше не хозяин даже в своей собственной администрации. В 2007 году, желая предотвратить развертывание ПРО в Европе, Путин выступил с неожиданным предложением: создать совместную российско-американскую систему ПРО, а вместо того, чтобы создавать новую РЛС в Чехии, использовать уже существующую габалинскую РЛС в Азербайджане. Американские партнеры были в шоке: ни Джордж Буш, ни Кондолиза Райс не ожидали от Путина такой открытости и готовности к сотрудничеству. Казалось, он просто обезоружил США своими предложениями. Но спустя месяц эксперты Пентагона прилетели в Азербайджан, чтобы проинспектировать габалинскую РЛС, и она их совершенно не впечатлила. Они доложили в Белый дом, что РЛС устаревшая и не соответствует американским требованиям. Чиновники явно спускали на тормозах прорывные предложения России, а Буш, на словах соглашавшийся на все предложения Путина, не проявлял никакой политической воли, чтобы отстаивать их совместную договоренность.

Заочное выяснение отношений случилось в феврале 2007 года. Владимир Путин и Сергей Иванов приехали на Мюнхенскую конференцию по безопасности с тем, чтобы проучить Джорджа Буша. Путин подготовил речь, которая должна была, с одной стороны, продемонстрировать его отношение к поверженному «императору мира», а с другой стороны, быть предложением к новому диалогу для всего мирового сообщества[28].

Начал Путин с серии выпадов против США и «доктрины Буша».

Предлагавшийся после холодной войны однополярный мир не состоялся.

История человечества, конечно, знает и периоды однополярного состояния и стремления к мировому господству. Чего только не было в истории человечества.

Однако что же такое однополярный мир? Как бы ни украшали этот термин, он в конечном итоге означает на практике только одно: это один центр власти, один центр силы, один центр принятия решения.

Это мир одного хозяина, одного суверена. И это в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри.

И это ничего общего не имеет, конечно, с демократией. Потому что демократия — это, как известно, власть большинства при учете интересов и мнений меньшинства.

* * *

«Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах, военной силы, силы, ввергающей мир в пучину следующих один за другим конфликтов. В результате не хватает сил на комплексное решение ни одного из них. Становится невозможным и их политическое решение.

Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права. Больше того, отдельные нормы, да, по сути, чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере — и навязывается другим государствам. Ну кому это понравится? Кому это понравится?»

Именно эта яркая антиамериканская часть выступления Путина была замечена и процитирована всеми. Она спровоцировала такой серьезный скандал, что вторую и третью части речи никто не заметил. А вторая часть была тоже амбициозной, но куда более миролюбивой: Путин предлагал разработать новую архитектуру мировой безопасности, т. е. прислушиваться к голосу России и других стран БРИК, а не решать все только в рамках НАТО. Третья часть и вовсе содержала рутинное перечисление традиционных путинских обид: отказ европейских стран и США от ратификации адаптированного ДОВСЕ, расширение НАТО на восток, препятствия для российских инвестиций в Европе, неудачи России на пути вступления в ВТО.

Такой международный популизм сыграл двоякую роль. С одной стороны, Мюнхенская речь стала очень популярной. Опробованный Путиным образ главного антиамериканиста мира быстро принес дивиденды — по итогам года Путин был объявлен человеком года по версии журнала Time. И вовсе не благодаря каким-то достижениям, хотя в этом, 2007 году ему удалось осуществить, наверное, самую сложную операцию в своей политической карьере, операцию «Преемник». Всеобщее признание пришло к Путину исключительно благодаря его новой риторике, которую он обрел, поняв, что ему больше не надо ориентироваться на Джорджа Буша, не надо больше стремиться понравиться ему или кому-то еще. В июне 2007 года, накануне саммита G8, он выразил эту мысль в интервью таким иносказанием: «После смерти Махатмы Ганди уже и поговорить не с кем». Попрощавшись с Джорджем Бушем, Путин остался наедине с самим собой, в полной уверенности, что теперь он самый опытный, сильный и удачливый мировой лидер.

Война каждый день

Чем ближе было окончание президентского срока, тем больше Путин нервничал, а значит, тем более нервозной становилась российская внешняя политика. Он не был уверен в том, что операция «Преемник» пройдет удачно, — в конце концов, он сам до конца не определился с тем, кто будет преемником, когда он назовет его имя, и не возникнут ли в процессе непредвиденные сложности.

Вторым источником постоянного раздражения были отношения с США. Накопленные обиды приходилось на ком-то вымещать, поэтому 2006 и 2007 годы превратились в годы сплошных скандалов — российская власть то и дело обрушивалась всей своей мощью на кого-то из маленьких соседей.

Весной 2006 года Россия решила наказать Грузию и Молдавию за новую прозападную политику их властей: был запрещен импорт в Россию грузинских и молдавских вин, а заодно еще и грузинской минеральной воды.

Грузинские власти объявили о раскрытии российской шпионской группы, а в ответ в России началась полномасштабная антигрузинская кампания — в течение недели из страны выслали всех трудовых мигрантов — граждан Грузии; чтобы их оперативно разыскать, милиционеры ходили по школам и переписывали детей с грузинскими именами. Одновременно было прекращено авиасообщение с Тбилиси.

В Польше хулиганы побили детей сотрудников российского посольства. Путин немедленно увидел в этом провокацию и намеренное желание унизить Россию. Сразу вспомнил, что в начале своего президентства бывший коммунист президент Александр Квасьневский втерся к нему в доверие, но потом именно Квасьневский стал основным посредником на переговорах после «оранжевой революции», именно он способствовал приходу к власти Виктора Ющенко. И в России начиналась антипольская кампания, сопровождающаяся запретом польских продуктов.

Наконец, весной 2007 года статус главного врага перешел к Эстонии. Под влиянием местных националистов власти республики приняли решение перенести захоронение советских солдат, а также стоявший на этом месте памятник с одной из главных площадей Таллина на воинское кладбище. Среди русскоязычного населения Эстонии начались протесты, которые немедленно подхватили сурковские «Наши». Они отправили десант в Таллин и одновременно начали осаду эстонского посольства в Москве. Их напор моментально поддержала вся остальная сурковская пропагандистская машина: российские госканалы стали называть эстонских руководителей наследниками нацистов и начали проводить параллели между событиями 2007 года и Второй мировой войной — будто бы борьба между «русскими» и «фашистами» продолжается, как и полвека назад. Эту метафору развил и сам президент Путин, выступая на параде 9 мая: «как и во времена Третьего рейха», кое-кто в мире демонстрирует «все то же презрение к человеческой жизни, те же претензии на мировую исключительность и диктат», фактически сравнив США и гитлеровскую Германию. А через пять месяцев осудил ЕС за «потворство героизации нацистов и их карателей-пособников», имея в виду власти Эстонии и Латвии. Это стало первым и на долгое время единственным опытом подобных аналогий — в следующий раз перенос политической реальности в прошлое и реконструкция ролевых моделей Второй мировой войны в российской политике случится через семь лет — в 2014 году.