Читать интересную книгу Тайный агент Господа - Гомес-Хурадо Хуан

— Минутку, я поищу.

Андреа повесила трубку, сдерживая смешок. Веселье вскоре переросло в эйфорическое чувство ликования. Кардинал Робайра поднялся на борт самолета, вылетающего в Рим. И словно испарился! Может, он все-таки решил остановиться в другом месте? Но тогда почему лгали служащие пансиона и в резиденции кардинала?

— Или я сошла с ума, или тут наклевывается хороший материал. Жареный материал, — сообщила она своему отражению в зеркале.

До избрания того, кто следующим займет престол Святого Петра, оставались считанные дни. А главный кандидат церкви обездоленных, духовный вождь третьего мира, человек, дерзко заигрывавший с «теологией освобождения»[63], бесследно исчез…

Дом Святой Марфы

Пьяцца Санта-Марта, 1

Четверг, 7 апреля 2005 г., 16.14

Стоя у парадного входа в пансион и праздно глазея по сторонам, Паола дивилась обилию машин, дожидавшихся своей очереди на автозаправочной станции напротив. Данте пояснил, что цены здесь на тридцать процентов ниже, чем в Италии, поскольку в Ватикане не взимаются налоги. Требовался специальный талон, дававший право заправляться на одной из семи бензоколонок города, и тем не менее у каждой вытягивались бесконечные хвосты. Детективы смиренно топтались за дверью, пока швейцарские гвардейцы, охранявшие Дом Святой Марфы, докладывали кому-то, находившемуся внутри здания, о приходе трех человек. Паоле хватило этих нескольких минут, чтобы обдумать утренние события. Меньше двух часов назад в управлении ОИНП (как только удалось избавиться от Бои) Паола отвела Данте в сторонку:

— Суперинтендант, я хотела бы перемолвиться с вами.

Данте, избегая смотреть Паоле в глаза, все же последовал за криминологом в ее кабинет.

— Я догадываюсь, что вы собираетесь сказать, Диканти. Согласен, в данном деле мы заодно, идет?

— Это я уже сообразила. Также я обратила внимание, что вы, равно как и Бои, обращаетесь ко мне ispettora, а не dottora. Потому что ispettora по рангу ниже, чем суперинтендант. Меня совершенно не заботит ваш комплекс неполноценности, но лишь до тех пор, пока ваши амбиции не вступают в противоречие с моими интересами. Как, например, ваш последний фокус с фотографиями.

— Я всего лишь вас проинформировал. Ничего личного.

— Вам требовалось слить мне весь компромат на Фаулера? Что ж, вы это сделали. Моя позиция вам ясна, или ее необходимо обозначить более конкретно?

— Куда уж конкретнее, ispettora, — ответил он с виноватой усмешкой, потирая рукой щеку. — У меня чуть пломбы не выскочили. Удивляюсь, как вы не сломали себе руку.

— Я тоже, вы непробиваемый, Данте.

— Я вообще крепкий парнишка, во всех отношениях.

— Прочие ваши достоинства меня мало интересуют. Надеюсь, это тоже понятно.

— Разве это по-женски, ispettora?

Паола снова начала терять самообладание:

— И что, по-вашему, не по-женски?

— Разбирать по складам такие простые слова, как «да».

— Зато очень по-мужски не разбирать даже по складам слово «нет».

— Спокойно, не стоит злиться, красавица.

Доктор криминологии мысленно выругалась. Данте спровоцировал ее, и она попалась; и кроме того, он с ней совершенно не считался. Но хорошего понемногу. Впредь нужно держаться с ним более официально и дать ему как следует прочувствовать холодность и пренебрежение. Она решила взять на вооружение манеру Бои, идеально подходившую для психологических поединков подобного рода.

— Итак, поскольку мы прояснили первый вопрос, должна сообщить вам, что я поговорила с нашим американским другом, отцом Фаулером. Я поделилась с ним своими сомнениями по поводу его прошлого. Фаулер привел в свое оправдание доводы, в высшей степени убедительные. С моей точки зрения, их достаточно, чтобы доверять ему. Хочу вас поблагодарить за то, что вы побеспокоились собрать информацию об отце Фаулере. Я расцениваю это как дружеский жест с вашей стороны.

Данте неприятно поразил этот ледяной тон Паолы. Достойного ответа он не нашел.

— Как руководитель расследования, хочу спросить прямо: готовы ли вы оказывать нам всестороннюю помощь в деле задержания Виктора Кароского? — продолжила Диканти.

— Разумеется, ispettora, — прошипел Данте так, словно перемалывал зубами раскаленные гвозди.

— Наконец, мне остается лишь узнать, почему вы так быстро вернулись?

— Я обратился по телефону к начальству с жалобой, но мне не оставили выбора. И приказали личные счеты пустить побоку.

Последние слова Паолу насторожили. Фаулер отрицал, что Данте затаил на него зло. Однако оброненное суперинтендантом замечание свидетельствовало об обратном. Однажды у Диканти уже возникала мысль, что они давно знакомы. Правда, дальнейшее их поведение как будто бы опровергло подобные подозрения. Но сейчас…

— Вы были прежде знакомы с отцом Энтони Фаулером? — спросила она в лоб.

— Нет, ispettora, — последовал твердый и уверенный ответ.

— Его досье появилось в мгновение ока!..

— Мы привыкли работать оперативно в Corpo di Vigilanza.

Паола решила поставить точку на этом и деловым шагом направилась к выходу.

— Еще одно, ispettora, — остановил ее Данте. Она обернулась. — Если вы снова почувствуете потребность поставить меня на место, я предпочитаю пощечины. Официозный тон плохо на меня действует.

Она приподняла-уголки губ. Последнее высказывание Данте ее чрезвычайно обрадовало.

Паола настояла, чтобы Данте показал им гостиницу, где были размещены кардиналы. И вот они у цели — на пороге Дома Святой Марфы. Он располагался к западу от базилики Святого Петра, в черте городских стен Ватикана.

Архитектурное решение здания отличалось строгостью и элегантностью линий. Никаких лепных карнизов, декоративных элементов или скульптур. В сравнении с окружавшими его шедеврами зодчества Дом бросался в глаза не более чем мяч для гольфа в ведерке со льдом. Заблудившийся турист (доступ в этот район Ватикана был для них официально закрыт) и не взглянул бы во второй раз на скромное сооружение.

Однако, когда поступило распоряжение пропустить полицейских и швейцарские гвардейцы распахнули перед ними двери, Паола обнаружила, что интерьер здания сильно отличается от его внешнего вида. Мраморными полами и наборным паркетом он напоминал современный шикарный отель. В воздухе разливалось тонкое благоухание лаванды. Пока они вдвоем с Фаулером стояли в ожидании в вестибюле, Паола бегло осмотрелась. Картины, украшавшие стены, явно принадлежали школам великих мастеров итальянской и голландской живописи XVI века. И ни одна не походила на репродукцию.

— Черт побери! — воскликнула Паола ошеломленно. Вообще-то она давала себе зарок воздерживаться от крепких выражений, которыми обильно оснащала речь, но в минуты волнения ей это совершенно не удавалось.

— Представляю, какое впечатление производит обстановка, — задумчиво заметил Фаулер.

Криминолог вспомнила, что сам Фаулер гостил в Доме при довольно-таки щекотливых обстоятельствах.

— Настоящий шок, учитывая интерьеры остальных зданий Ватикана, по крайней мере те, которые я видела. И старые, и новые.

— Вам известна история резиденции, dottora? Как вы знаете, в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году конклав собирался два раза подряд за каких-нибудь два месяца.

— Я была маленькой, но о тех днях у меня сохранились отрывочные воспоминания, — призналась Паола, на миг мысленно вернувшись в прошлое.

Три порции gelatti[64] на площади Святого Петра. Папа и мама ели лимонное, а она выбрала шоколадно-клубничное. Паломники пели, атмосфера была праздничная. Твердая, шершавая рука отца… «Мне нравилось держать его за палец и идти рядом в сгущавшихся сумерках. Мы посмотрели на трубу и увидели белый дым[65]. Папа поднял меня над головой и засмеялся. Он смеялся лучше всех на свете. Я уронила мороженое и расплакалась, но папа опять засмеялся и пообещал купить другое, сказав: «Мы его съедим за здоровье епископа Рима».