Поглядев в напуганно-мятежные глаза девушки, Кайл закончил свою мысль:
— Но я полагаю — и у меня имеются для этого веские причины — что ты уже почти научилась выживать, ведь нет ничего чудовищного в том, чтобы просто хотеть жить. Просто ты боишься самой себе в этом признаться, ведь тогда рухнет ещё один бастион, за которым маленькая богатая девочка пряталась всю свою жизнь. Впрочем, ты справишься — у тебя это не первый бастион и вряд ли последний.
— Думаешь, справлюсь? — голос Джамины дрогнул. Кайл ехидно фыркнул:
— Я в этом уверен, — и без паузы, тем же тоном добавил: — Уверен так же, как в том, что я тебя сейчас хочу.
Джамина замерла. Разумеется, она готовила себя к подобному, но сейчас растерялась и густо покраснела, отчего безумно разозлилась на себя. Могла бы уже понять: Кайл Скорпион из тех, кто любит застать тебя врасплох!
Бандит встал, пересёк комнату и подошёл к ней. Джамина инстинктивно отшатнулась, чувствительно приложившись затылком о каменную стену. С губ девушки слетело словечко, мало приличествующее благороднорожденной, а Кайл от души расхохотался:
— Интересно, когда-нибудь я научусь тебя понимать? Хотелось бы… Но послушай: только что мы обсуждали подделку документов, обман падашерского высшего общества и прямое нарушение заповеданных предками порядков. Я ведь ничего не перепутал, правильно? И ты это всё одобрила, ни разу не поморщившись. А теперь разыгрываешь из себя трепетную лань. Ну что стряслось? Не сильно ушиблась?
— Нет, вроде бы, — смущённо отозвалась Джамина, потрогав шишку на затылке. — И я ничего не разыгрываю, Кайл. Я просто испугалась.
— Чего? — руки Скорпиона зарылись в густые девичьи волосы, нещадно разрушая сложную причёску. — Ну да, я тебя хочу, и в прошлый раз хотел, и если боги окажутся милостивы, то ещё долго желать буду. Что в этом особенного? Раз уж на то пошло, тебя желает великое множество мужчин Падашера. Просто вслух не говорят, трусят. Вот такие они, вельможи. И в нашу прошлую встречу я, вроде бы, не вызвал у тебя отвращения. А сейчас всё пройдёт ещё лучше, потому что я уже не причиню тебе боли. Так чего же ты боишься, милая?
Голос Кайла стал бархатным, обволакивающим, словно шёлковая вуаль, и Джамина на миг даже позабыла, что под этой вуалью могут прятаться острейшие кинжалы. Действительно, мелькнула на краю сознания мысль, чего теперь-то опасаться? Девственность уже не вернёшь, так почему не… почему бы…
Довести предательскую идею до логического завершения девушка не успела — губы Кайла прижались к её собственным, руки обвили талию, и все мысли улетели куда-то очень далеко. Да ну и к демонам их, решила Джамина, отдаваясь на милость бандита и потерявшись в водовороте новых, восхитительно острых чувств и желаний.
* * *
Когда жена Куддара Джеххана, оставив охранников у себя за спиной и кипя праведным гневом, подошла к Далре, та вовсе не удивилась. Ну да, люди Аштаркама следили за Амираной, а поскольку девушка никуда не выходила без охраны и — в последнее время — без матери, то выходило, что Джеххана тоже попала под наблюдение. Для дочери начальника городской стражи, должно быть, не составило труда обнаружить слежку, а уж догадаться, кто именно за ней наблюдает, не так сложно. Остальное довершили пылкий нрав и привычка оставлять последнее слово за собой.
Впрочем, Далра совершенно не испугалась и, пожалуй, даже была довольна тем, что попросила следить за Амираной. Увиденное наводило на определённые размышления, а это, в свою очередь, сулило новые возможности…
Но сначала следовало пережить встречу с благороднорожденной госпожой Джехханой.
— Ну, девочка, — грозно нахмуренные брови и резкий, пронзительный голос делали жену Куддара похожей на богиню раздоров Хектие, — не объяснишь, что всё это значит?
Вышедшая из лавки Амирана тихонько ахнула за спиной у матушки и прижала руки к щекам. Далра, впрочем, не слишком впечатлилась. Когда она заговорила, в голосе звучала лишь безмерная почтительность и ничего более.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я безмерно сожалею, что пришлось потревожить благороднорожденную госпожу. Спешу заверить: никаких дурных намерений у меня не было.
— То есть, ты подтверждаешь, что это отребье, прилепившееся к спинам моих охранников, подослала именно ты? — удивлённой Джеххана не казалась. Если вдуматься — не самое плохое начало разговора со столь могущественной женщиной, решила Далра и вежливо поклонилась.
— Проницательность благороднорожденной госпожи не оставляет простора для недомолвок.
Похоже, Джеххана не ожидала столь быстрой и безоговорочной победы. Она вновь нахмурилась, на сей раз не сердито, а задумчиво:
— Во имя Великой Пятёрки богов, сказительница, зачем тебе это? Чего ты намеревалась этим добиться?
— Долгий разговор… — задумчиво улыбнулась Далра. — Могу ли я осмелиться и попросить благороднорожденную госпожу о беседе наедине?
— Хм… Мне казалось, что ты следишь за Амираной?
— Так и было, госпожа. До некоторых пор. Потом я осознала, что ключевая фигура здесь вовсе не Рани, пускай она и мила моему сердцу.
— Да ну? — Джеххана кривовато усмехнулась. — А кто же?
— Ах, разве благороднорожденной госпоже нужно это объяснять?
Лесть была грубоватой, но сработала отменно: Джеххана вновь улыбнулась.
— Что ж, девочка, — сказала она после короткой паузы. — Если ты готова говорить, то я, пожалуй, могу тебя выслушать. Но предупреждаю: соврёшь хотя бы единожды — и мои слуги разорвут тебя на части!
Угрозу Далра пропустила мимо ушей. В конце концов, врать она не собиралась — разве что умолчать кое о чём… Но уж это-то точно не в счёт!
Джеххана щёлкнула пальцами, и начальник охраны возник рядом так быстро, словно владел искусством телепортации. Отдав ему нужные распоряжения, супруга достопочтенного Куддара вновь обернулась к сказительнице:
— Идём, тут поблизости есть неплохое заведение. В нём нас никто не побеспокоит.
Далра молча поклонилась. Лицо её оставалось безмятежным, не выдавая водоворот мыслей, бушующих в голове.
Заведение, куда зашли женщины, было вполне во вкусе Джехханы: претенциозное, изобилующее дорогими украшениями и разноцветными витражами, вставленными в оконные рамы. Насколько Далра понимала, там изображались картины из жизни какого-то из Правителей Падашера, вот только сказительница не сумела разобраться, которого из них. Правитель то руководил войсками, сидя на белом коне, то вершил суд (несомненно, праведный), то отдыхал от дел в окружении жён и наложниц.
Посетителей рассаживали за столики, выточенные из красного дерева и инкрустированные яшмой и малахитом. На стенах, обитых шёлком с золотым тиснением, красовались огромные, вышитые вручную панно с очень приукрашенным сельским бытом — по крайней мере, Далра никогда не видела настолько упитанных и довольных жизнью крестьян. В позолоченных клетках, развешенных над головами, беззаботно щебетали птицы. Какой-никакой вкус у создателя этого просторного зала имелся, но сказительница предпочитала не настолько пышные помещения. Впрочем, её мнения никто не спрашивал.
Джеххану здесь явно знали: мужчина в ярком цветастом халате подскочил к ней и с поклоном повёл за один из столиков. Усевшись поудобней, женщина велела принести чаю «мне и моей гостье» и, дождавшись, когда мужчина удалится, задумчиво-надменно воззрилась на сказительницу.
— Ну, выкладывай.
— Наверняка, благороднорожденная госпожа знает о том, с кем встречается её дочь, — произнеся это, Далра тут же поняла, что совершила ошибку: лицо Джехханы окаменело. Похоже, Куддар не соизволил сообщить жене о том, что узнал, а признаваться в своём неведении она категорически не желала. Поэтому Далра быстро заговорила, пока Джеххана не оборвала её: — Этот северный тэрль знатен и богат, он — первый сын и наследник замка и нескольких кораблей, в свои годы уже водит дружину…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем ты мне всё это рассказываешь? — Джеххана подозрительно прищурилась. Далра коротко поклонилась:
— Потому что я успела узнать, что госпоже явно небезразлична судьба дочери. Госпожа любит Амирану и хочет ей добра.