Читать интересную книгу Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

Светхе кивнула. Берн был истинным чужестранцем, разумным, из не-людей и пассивным. Хозяин любил таких существ. Светхе подозревала, что он иногда предавался с ними сексуальным утехам, хотя лишь только некоторые из них могли похвастать чем-то вроде человеческой сексуальности и большинство, на ее взгляд, не возбуждали.

Ламос протопал к себе в покои. Откровенно говоря, ему на самом деле требовалась помощь, чтобы раздеться, поскольку, придавая одежде псевдобраксанский вид, ему пришлось значительно изменить крой и Ламос просто не мог сам дотянуться до некоторых застежек. Однако плащ он снял тут же. Брошь, креплявшая его с туникой, сильно врезалась в жировые складки на шее.

Вскоре появился Берн — любопытное существо с шестью конечностями, которое Ламос находил восхитительно отталкивающим, и еще им было легко управлять. Хозяин подумал, что это — еще одно преимущество жизни на окраине Холдинга. Никто здесь не станет требовать, чтобы в его Доме жили одни люди.

Он не чувствовал никакой ответственности перед этим обычаем, точно как и перед остальными, которые по обыкновению нарушал. По-настоящему чужеродными существами часто пользовались по всему Холдингу, но по какой-то, неясной ему до конца причине, их избегали браксанские Дома. Однако здесь, на Вра-Нонн, никому не было дела до того, каких слуг он нанимает и каких рабов покупает. Из представителей народа Берна получались великолепные слуги, их уже давно покорили какие-то другие разумные обитатели, еще до Бракси. И Берн и ему подобные не представляли себе другой жизни. Как они отличны от людей! Они могли выглядеть, как представители сотен культур, и знали это; после небольшого хирургического вмешательства и практики они могли сойти за аборигенов где угодно. Да, Ламосу нравятся инородцы у него в Доме, и это оправдывало…

«Почему я снова ищу себе оправдания? — подумал он в раздражении. — Я не сделал ничего плохого. Это Социальные Кодексы необязательны для строгого исполнения, разве нам это не повторяли снова и снова? Это не закон. Меня нельзя наказать за то, что я их игнорирую. Так почему же ищу для себя оправданий?».

Берн помог Ламосу снять тесные серые одежды. Здесь, в окружении только рабов и слуг, он позволил бесполому существу снять с него ненавистное браксанское одеяние и помочь облачиться в ярко-красный халат. Влажные прикосновения Берна к его телу вызывали приятные ощущения и снимали раздражение после целого дня, проведенного в традиционной одежде. Она была очень неудобной — и ей следовало быть таковой — и Ламос чувствовал себя в ней неуютно. «В следующей жизни я окажусь где-нибудь среди богатых людей, у которых даже нет слова, обозначающего серый цвет, и также еще и черный!» — думал он с досадой.

Ванну ему проектировал мастер с Мевеши, и она, соответственно, изобиловала излишествами, непривычными в барксанских Домах. Здесь, куда не мог заходить никто, кроме рабов и слуг, все кричало о богатстве Ламоса. Круглый, облицованный золотом бассейн по краю был инкрустирован драгоценными камнями — а это стоило целое состояние. Пол был выложен харкеситом. Простолюдину потребовалась бы вся жизнь, чтобы заработать на покупки одной плитки, здесь же полы частенько страдали от разливов воды и вина. Ламос знал, что легко может позволить себе заменить плитки. Да и вообще всю комнату переделать, если ему так захочется. Вот каким богатством обладал браксан.

«Так и следует жить! — думал Ламос. — Что знают об удовольствиях центральные браксаны? Они и их глупая политика — вот что для них значит быть членом правящей расы! Богатство, удовлетворение прихотей и свобода… Чего еще может хотеть человек?».

В фонтанчиках плескалось вино, винный туман оседал на халат Ламоса и окрашивал его в более сочный красный цвет. Он наслаждался, он ступал медленно, предвкушая удовольствие. Дюжина человеческих женщин как цветник украшала бассейн, прекрасный букет из разных миров. Они выглядели испуганными, они боялись его, а это хорошо.

— Лорд? — спросила подошедшая Светхе.

Ламос раздраженно повернулся. Хозяйка стояла в дверном проеме за его спиной и для нее же будет лучше, если сообщение окажется достаточно важным! Никто не был для Ламоса менее привлекателен, чем женщина, способная вести дела Дома, и он ясно дал понять Светхе: он не желает, чтобы она появлялась в его комнатах удовольствий и отравляла атмосферу одним своим присутствием.

— Что еще? — рявкнул он.

— Кайм’эра Затар. Он хочет поговорить с вами, лорд.

— Ну, и назначь ему время сама! — отмахнулся Ламос и вновь повернулся к сияющему бассейну.

— Лорд Ламос… — Светхе подождала, пока он снова не обернется. — Кайм’эра сейчас находится здесь. Он прибыл прямо из Военного Управления, по какому-то государственному делу. Говорит, что ему нужно вернуться как можно скорее и поэтому он должен встретиться с вами немедленно.

Требовать его принять — ну, разве не наглость?! Ламос задумался, не передать ли через Светхе послание явившемуся без приглашения Затару, чтобы показать кайм’эра, как ему тут рады несказанно. Но затем, окончательно расстроившись, решил этого не делать. Неразумно противоречить кайм’эра — они держат в руках большую часть коммерции Холдинга и могут в наказание прикрыть некоторое источники доходов Ламоса. А человек из Военного Управления опасен вдвойне, поскольку он или намерен отправиться громить планеты во главе флота, или, как опытный стратег, прикажет другим сделать то же самое. «Никогда не противоречь военным», — печально сказал Ламос сам себе.

— Я сейчас приду, — произнес вслух.

— Я пошлю кого-то помочь вам переодеться… — Светхе вздохнула с облегчением.

— Я пойду в чем есть! — он любовно погладил бархатный халат. — Если этот Затар врывается ко мне без приглашения, то может и посмотреть на меня в том виде, в каком застал. Иди, объяви о моем приходе!

Ламос не спеша последовал за Светхе до площадки верхнего этажа, давая ей время выполнить свои обязанности. Там он остановился, чтобы оглядеть посетителя. Из вестибюля внизу открывался вид на всю главную лестницу, и Ламос обнаружил, что прибывший оценивает как внутреннее убранство, так и его самого, когда их глаза наконец встретились.

В душе Ламоса вспыхнула ненависть. Это человек — этот кайм’эра — представлял все, что Ламос презирал в центральных браксанах. Он был высоким, стройным и идеально красивым (разве не все они такие?). Его одежда плотно облегала тело и в ней не встречались яркие цвета, в такое не оденется ни один мужчина, если у него имеется вкус. И эта врожденная, неотъемлемая надменность! Да, это привлекательная черта, но не тогда, когда высокомерие задевает твою гордость.

— Затар, — Ламос слегка поклонился. Едва заметно. — Как я вижу, вы пришли без приглашения. — Ламос смешал в выбранном речевом режиме презрение и небрежение и ему понравился результат. — Простите, что не встретили у меня должного гостеприимства. Но видите ли, я едва ли ожидал вас увидеть.

Затар осмотрел ярко одетого браксана с очевидным неудовольствием.

— Я пришел по делу, — холодно сказал он.

— О, я спущусь вниз, — Ламос представил, насколько неуютно чувствует себя Затар, и это его позабавило.

— Нет, я сам поднимусь наверх.

«Какие отвратительные манеры! — подумал Ламос. — Сам себя пригласил в личные покои браксанского лорда!».

Тем не менее так ему не придется снова подниматься по этой мерзкой лестнице, поэтому он презрительно кивнул и ждал гостя на верхней площадке.

Затар легко поднялся по ступенькам и уже собрался заговорить, когда его взгляд упал на не покрытые перчатками руки Ламоса.

— Покинувшие нас боги! — вскричал он. — Ламос, ты что, спятил?

— В моем Доме, кайм’эра, вы или будете выказывать мне должное уважение, или покинете его, — Ламос с гордостью выпрямился.

Затар проигнорировал его нападки.

— Я приехал сюда по государственному делу, поэтому давай пройдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить. В твоем личном крыле, — добавил он презрительно. — Поскольку ты одет именно для пребывания там.

Ламос поморщился, но все же провел Затара в личные покои. Да, он позабавился, получая удовольствие от неловкости Затара при виде его одеяния (или отсутствия таковой), но теперь это удовольствие быстро разбивалось о ледяную надменность кайм’эра. Когда они прибыли, Ламос демонстративно запечатал дверь и активизировал звуковую защиту — чтобы ни звука не просочилось за пределы запечатанного помещения. Затар не заметил его сарказма.

— Как я могу услужить вам, о Великолепный? — если Затара и раздражало использование иронического речевого режима, он это не показывал.

— Я вызвался передать послание, потому что из всех кайм’эра я ближе всего находился к твоей планете в то время, когда оно составлялось. Я находился с нашими тактическими силами на Гарране, — объяснил Затар и его речевой режим — нетерпение — показывал, что он торопится вернуться и не станет мириться с бессмысленными проволочками. — И если честно, я пришел в ужас. Разве это подходящее одеяние за пределами личных покоев?