Этот же эпизод, но несколько по-иному излагает сослуживец Рылеева по роте — автор воспоминаний. Акценты в его рассказе смещены: виноватым оказывается именно Рылеев, «жестоко отблагодаривший» ротного командира за хорошее отношение к себе: «…прежде старался клеветать его повсюду и довел до того, что той же батареи прапорщик Миллер единственно по наущению Рылеева как однокашника по корпусу должен был принять дуэль на пистолетах, причем Рылеев у Миллера был секундантом. Сухозанет остался невредим, а Миллер был ранен в руку»{294}.
Никаких иных свидетельств об этой «истории» не сохранилось, а потому сделать однозначные выводы о ее причинах, развитии и участниках нельзя — можно утверждать лишь, что происшествие было замято. Обычно следствиями такого рода инцидентов, особенно окончившихся дуэлью, были арест выступивших против командира офицеров, долгое разбирательство в военном суде, в лучшем случае отставка, а в худшем — разжалование «бунтарей» в солдаты (по итогам одной только «зыбинской истории» в Новороссийском полку 19 офицеров подверглись взысканию, в том числе восемь были разжалованы в рядовые). В отставку неминуемо должен был быть отправлен и командир, не сумевший внушить к себе уважение со стороны собственных подчиненных.
Однако надежды Рылеева на то, что «после полученного подарка» подполковник Сухозанет уйдет в отставку, не оправдались. Более того, через две недели после происшествия начальник артиллерии 1-й армии князь Лев Яшвиль представил ротного командира к производству в следующий чин полковника. Поддержав представление Яшвиля, военный министр и по совместительству инспектор артиллерии барон Петр Меллер-Закомельский рапортовал царю, что Сухозанет в числе нескольких других особо отличившихся в службе офицеров-артиллеристов достоин стать полковником{295}. В сентябре того же года был подписан соответствующий высочайший приказ. Ни Яшвиля, ни Меллера-Закомельского, ни императора не смутил тот факт, что Сухозанет но правилам не должен был получать новый чин, поскольку производство осуществлялось «по старшинству», а в артиллерии на тот момент служили 25 подполковников, чья выслуга была больше.
Не ушел в отставку и прапорщик Миллер, который, согласно свидетельствам и Рылеева, и его сослуживца, спровоцировал дуэль с командиром. В августе того же года его перевели в Учебный карабинерный полк, занимавшийся обучением рекрутов для армейских подразделений{296}, — с чином подпоручика, то есть без понижения (в тот период чины артиллерийского прапорщика и пехотного подпоручика относились к XIII классу Табели о рангах).
Следует добавить, что, по-видимому, роль самого Рылеева в этой истории вряд ли была значительной. Очевидно, что его отставка, последовавшая в декабре 1818 года, с событиями в роте связана не была. По крайней мере, в цитированном выше письме матери он утверждает, что вообще не являлся свидетелем событий: «…меня же тогда при штабе не случилось». «Я подаю в сентябре в отставку, Сухозанет не может причесть к последствиям случившихся в роте неудовольствий, ибо намерение мое ему давно было известно», — констатировал он{297}.
Впоследствии, живя в столице, и сам Рылеев, и его жена живо интересовались судьбой Сухозанета. «Еще, милая сестрица, уведомляю вас: Сухазанет Петр Онуфиревич произведен в полковники», — сообщала в 1819 году Наталья Михайловна оставшейся в деревне сестре Анастасии. А в опубликованной в 1820 году в «Отечественных записках» статье «Еще о храбром М. Г. Бедраге» Рылеев отзывался о своем бывшем начальнике как об офицере, «известном в артиллерии своею ревностию и усердием к службе»{298}.
В конце 1818 года, выходя в отставку, Рылеев, очевидно, хорошо представлял себе, как он будет строить собственную жизнь, к чему будет стремиться. Через два года о нем как о поэте и борце с несправедливостью уже говорила вся образованная Россия.
Глава третья.
«Я НЕ ПОЭТ, А ГРАЖДАНИН»
«Твоим вниманием не дорожу, подлец»
В начале декабря 1820 года с опозданием на месяц вышел октябрьский номер либерального петербургского журнала «Невский зритель», в котором было помещено знаменитое стихотворение Рылеева «К временщику Подражание Персиевой[5] сатире “К Рубеллию”»:
Надменный временщик, и подлый и коварный,Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,Неистовый тиран родной страны своей,Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!Ты на меня взирать с презрением дерзаешьИ в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь!Твоим вниманием не дорожу, подлец;Из уст твоих хула — достойных хвал венец!Смеюсь мне сделанным тобой уничиженьем!Могу ль унизиться твоим пренебреженьем,Коль сам с презрением я на тебя гляжуИ горд, что чувств твоих в себе не нахожу?Что сей кимвальный звук твоей мгновенной славы?Что власть ужасная и сан твой величавый?Ах! лучше скрыть себя в безвестности простой,Чем с низкими страстьми и подлою душойСебя, для строгого своих сограждан взора,На суд их выставлять, как будто для позора!Когда во мне, когда нет доблестей прямых,Что пользы в сане мне и в почестях моих?Не сан, не род — одни достоинства почтенны;Сеян[6]! и самые цари без них — презренны;И в Цицероне мной не консул — сам он чтимЗа то, что им спасен от Катилины Рим[7]…О муж, достойный муж! почто не можешь, сноваРодившись, сограждан спасти от рока злого?Тиран, вострепещи! родиться может он,Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон[8]!О, как на лире я потщусь того прославить,Отечество мое кто от тебя избавит!Под лицемерием ты мыслишь, может бытьОт взора общего причины зла укрыть…Не зная о своем ужасном положенье,Ты заблуждаешься в несчастном ослепленье,Как ни притворствуешь и как ты ни хитришь,Но свойства злобные души не утаишь:Твои дела тебя изобличат народу;Познает он — что ты стеснил его свободу,Налогом тягостным довел до нищеты,Селения лишил их прежней красоты…Тогда вострепещи, о временщик надменный!Народ тиранствами ужасен разъяренный!Но если злобный рок, злодея полюбя,От справедливой мзды и сохранит тебя,Всё трепещи, тиран! За зло и вероломствоТебе свой приговор произнесет потомство!{299}
И современники, и исследователи знали, что сатира Рылеева восходит к опубликованному в 1810 году в журнале «Цветник» стихотворению Михаила Милонова «К Рубеллию. Сатира Персиева»:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});