Читать интересную книгу Шпионские и иные истории из архивов России и Франции - Петр Черкасов

Упорное сопротивление горцев помешало по крайней мере в этом году реализовать этот план. Отряду генерала Евдокимова не удалось продвинуться так далеко, как предполагалось, несмотря на блестяще проведенные бои, в которых организованность и храбрость русских войск превосходили, по сообщениям, неистовство их противников.

Что касается отряда генерала Вревского, то он достаточно далеко продвинулся по территории, населяемой лезгинами, сумел взять под контроль равнины к западу от Шаро-Аргуна и подчинить до двенадцати проживающих здесь племен. Но сам барон Вревский был убит при штурме одного из укрепленных аулов. Его гибель остановила дальнейшее продвижение возглавлявшегося им отряда»171.

Французский дипломат называет и другую причину, по которой, на его взгляд, кампания 1858 года не была доведена до конца.

Из донесения маркиза де Шаторенара от 22 октября 1858 года:

«Обширный пожар, который уничтожил несколько недель назад часть города Астрахани вместе с находившимися там провиантскими складами для Кавказской армии, несомненно, также способствовал прекращению военных действий. По этому поводу я позволю себе высказать одно соображение, имеющее отношение к здешним нравам.

Здесь широко распространено мнение, что пожар был организован теми, кто осуществлял охрану складов и кто обязан был обеспечивать сохранность провианта для двухсот пятидесяти тысяч человек. В действительности же там оставалось провианта едва ли на тридцать тысяч человек. Такого рода факты, к сожалению, стали настолько частым явлением по всей Империи, что общественное мнение свыклось с ними и равнодушно на них взирает, по крайней мере, до тех пор, пока, как в этом последнем случае, подобные злоупотребления не приобретают характер подлинного бедствия»172.

Военные операции возобновились только в феврале 1859 года, когда отряд генерала Н. И. Евдокимова осадил хорошо укрепленный аул Ведено, на правом берегу реки Хулхулау, в южной части Чечни. В течение четырнадцати лет аул был резиденцией Шамиля, устроившего там пороховой и оружейный заводы. Оборону Ведено имам доверил семитысячному гарнизону под командованием своего сына Гази-Магомеда. Сам же с 400 мюридами, кавалерией и двумя орудиями ушел в Восточную Ичкерию. 1 апреля 1859 года генерал-лейтенант Н. И. Евдокимов вошел в Ведено, оставленный его защитниками, успевшими укрыться в горах.

Начались усиленные поиски исчезнувшего имама. Вскоре стало известно, что он обосновался в высокогорном ауле Гуниб, расположенном на одноименном труднодоступном плато во Внутреннем Дагестане, в междуречье Аварского Кой– су и Каракойсу. Туда и устремились основные силы русских войск во главе с самим главнокомандующим князем Барятинским. Шамиль был блокирован и в результате ожесточенного штурма, сопровождавшегося большими жертвами с обеих сторон, вынужден был 25 августа 1859 года сдаться на милость победителя. Как известно, предложения о почетной сдаче в плен неоднократно делались Шамилю и раньше, но всякий раз он их отвергал. Теперь условия были куда более жесткие, но все же не унизительные, и имам вынужден был их принять.

Это стало настоящим событием не только внутренней, российской, но и европейской политической жизни, о чем, в частности, свидетельствует переписка французского посольства в Петербурге с МИД Франции.

К 1858 году отношения между Францией и Россией, разорванные в связи с Крымской войной, были нормализованы. В Петербург вместо поверенного в делах Наполеон III отправил посла, герцога де Монтебелло, который стал свидетелем окончания Кавказской войны и даже лично встречался с Шамилем во время пребывания последнего в Петербурге. Уже по этой причине донесения французского дипломата представляют очевидный интерес как любопытные и неизвестные до сих пор свидетельства. Для начала несколько слов об авторе этих донесений.

Наполеон-Огюст Ланн, герцог де Монтебелло (1801 – 1874) был сыном знаменитого маршала Ланна, ветерана наполеоновских войн, смертельно раненного в сражении при Асперне, где 22 мая 1809 года он наголову разбил австрийцев. Герцогский титул, дарованный Наполеоном I маршалу, унаследовал его старший сын, который, в отличие от отца и младшего брата, генерала, выбрал дипломатическую стезю.

Начав карьеру в качестве атташе французского посольства в Риме, герцог де Монтебелло впоследствии был посланником короля Луи-Филиппа в Дании, Пруссии, Швейцарии и в Неаполитанском королевстве. Накануне падения Июльской монархии он занимал пост министра по делам флота и колоний, а затем стал депутатом республиканского Законодательного собрания. Осудив поначалу государственный переворот 2 декабря 1851 года, герцог де Монтебелло вскоре превратился в убежденного бонапартиста, приверженца режима Второй империи, учрежденной Наполеоном III.

Взяв курс на сближение с Россией после окончания Крымской войны, Наполеон III в 1858 году отправит герцога де Монтебелло своим послом в Санкт-Петербург с миссией содействовать заключению союза с императором Александром II. На посту посла Франции в России Монтебелло пробудет до 1864 года. За шесть лет пребывания в России он достаточно глубоко, о чем свидетельствуют его донесения в Париж, интересовался не только вопросами, имеющими отношение к внешнеполитическому курсу Александра II, но и другими насущными проблемами российской действительности эпохи Великих реформ. Среди прочего пристальное внимание французский дипломат уделял политике России на Северном Кавказе.

Еще до того, как Шамиль был взят в плен, Монтебелло пришел к убеждению, что утверждение России на Северном Кавказе – дело предрешенное. В донесении министру иностранных дел Франции графу Александру Валевскому173 он писал:

«По сведениям, поступившим сегодня с Кавказа, русскими войсками достигнут крупный успех. Окруженные с трех сторон армейскими корпусами под командованием графа Евдокимова, генерала Врангеля174 и самого князя Барятинского племена, признающие власть Шамиля, сложили оружие. Самому Шамилю в сопровождении примерно двадцати сподвижников с оружием удалось бежать, укрывшись в одной из его многочисленных резиденций. Таким образом, часть Кавказа, расположенная между Военно-Грузинской дорогой и Каспийским морем, полностью взята под контроль, по крайней мере, к настоящему моменту. В Санкт-Петербурге распространено убеждение в том, что не покоренные еще племена, населяющие территорию, прилегающую к черноморскому побережью, не будут сопротивляться столь же долго, как те, которые образуют Конфедерацию, возглавляемую Шамилем.

Хотя географические условия местности в этой части [Северного Кавказа] более сложные, чем в другой [восточной], отсутствие единства между вождями и их неприязненное отношение к Шамилю, которого они не выдадут, если он попросит у них убежища, но которому они отказались бы повиноваться, – все это дает основание предвидеть в довольно скорой перспективе утверждение русского господства по всей линии Кавказских гор»175.

Судя по всему, известие о пленении Шамиля по каким-то причинам пришло в Петербург с задержкой. Во всяком случае, герцог Монтебелло проинформировал об этом событии своего министра лишь 14 октября 1859 года. Вот как он описывает обстоятельства этого дела:

«Князь Барятинский, захватив Шамиля, только что блестяще завершил нынешнюю кампанию, начавшуюся взятием Ведено. Окруженный войсками императорского наместника176, наступавшего в восточном направлении по течению реки Андийское Койсу, и войсками барона Врангеля, продвигавшегося на запад из Темир-Хан-Шуры177, вытесняемый из горной местности Шамиль вынужден был отступить за реку Аварское Койсу178 и укрыться в ауле Гуниб вместе с 400 мюридами, оставшимися верными его пошатнувшейся судьбе. Это аул, расположенный на возвышенном плато протяженностью в двадцать километров, на плодородной земле, орошаемой водами небольшой реки, и недоступного со всех сторон за исключением крутого склона, по которому идет тропинка, отделенная рвом и зубчатыми заграждениями.

Имам не рассчитывает более на поддержку населения, уставшего от его кровавого деспотизма и от дальнейшего продолжения слишком неравной борьбы, решившего сдаться на милость главнокомандующего и даже присоединить свои силы к его войскам. По этой причине он вынужден был собрать все свои средства и силы в один кулак. По единодушному признанию очевидцев из числа офицеров, теперь уже невозможно было не положить конец его сопротивлению. Когда русская армия вплотную подошла к подножию плато, Шамиль начал переговоры, которые продолжались несколько дней. Вскоре стало понятно, что он преследует лишь одну цель – выиграть время до начала зимы, которая, наступает в этих местах очень рано и которая вынудит армию, заброшенную в необитаемую страну без средств сообщения и без снабжения, поспешить вернуться на свои оперативные базы. Желая положить конец этим бесполезным переговорам, князь Барятинский потребовал сдачи Шамиля, гарантировав ему жизнь и обещав возможность отправиться в Мекку с пенсией в двенадцать тысяч рублей. Получив отказ, князь Барятинский рассчитывал теперь только на силу. Он приказал одному из своих офицеров с несколькими ротами изучить все подступы к плато.