хихикал от гордости и восторга в своей темной камере. Он не предупредил меня, чтобы я не злила изначальных Богов.
— Ты дитя истинного Царя Титанов, Селеста, — заявил мой отец. — Ты ничем не хуже Олимпийцев, ни одного из существ.
— Вот тут ты ошибаешься, Гиперион, — прошипел Посейдон. — Мы выиграли войну, а ты проиграл. И на этот раз ты совершил еще худшее преступление, породив мерзость.
Зак и Пакстон шагнули вперед, чтобы защитить меня. Аксель и Гектор охраняли меня по бокам, а камера моего отца была у меня за спиной.
— Вы, сопляки, пойдете против своих божественных отцов ради демонического отродья? — Аид выдохнул ледяной воздух, тени закружились под его ботинками.
— Мы будем защищать нашу пару до последнего вздоха против кого угодно и какой угодно силы! — Заявил Зак, его праведный голос гремел и отдавался эхом в куполе, ярость бушевала подобно шторму в каждом его слове.
— Хорошо сказано, брат, — сказал Гектор, сжимая плечо Зака.
Пакстон оскалил зубы, а Аксель зарычал, бросая вызов Богам.
Мои суженые подняли оружие перед грудью, и я вытащила из ножен меч архангела, подаренный мамой, огненные искры заплясали на алых рунах, выгравированных по обе стороны лезвия.
Гром прокатился вокруг, ударяя в потолок и бездну.
— Оставь мою дочь в покое! — Взревел Гиперион. — Я предупреждаю тебя, Зевс!
— Да начнется суд! — Объявил Зевс своим громовым голосом. — Все Титаны должны присутствовать.
Царь Богов ударил своим скипетром по платформе. Молния вырвалась из его наконечника и ударила в стены вокруг. Ослепительный свет озарил платформу, на которой мы стояли, как будто она загорелась.
Титаны, топая, подошли к своим решеткам и закричали..
Жгучий свет и молнии от скипетра Зевса осветили камеры вдоль стен на всех двенадцати этажах. Под куполом содержалось, должно быть, около сотни титанов.
— Титаны, — взревел Зевс. — Сегодня я предоставляю вам право решать судьбу дочери Гипериона, рожденной незаконным путем.
Большинство Титанов выразили свой энтузиазм, и дюжина подхватила свист моего отца.
Насколько тупыми были эти Титаны? Изначальные Боги заперли их на неопределенный срок, и теперь они перешли на сторону Богов? Должно быть, это все из-за Стокгольмского синдрома, и даже некогда могущественные Титаны не были застрахованы от него.
— Судный день настал, — голос, звучавший как сломанный боевой рог, заглушил радостные возгласы и свист. Я проследила за голосом и заметила гигантского Титана с окладистой бородой и сальными волосами в камере несколькими этажами ниже платформы. — Я Кронос, король Титанов, Король Времени и Король Космоса. Мои первенцы — Зевс, Посейдон и Аид — пришли вершить правосудие от моего имени из-за незаконного и возмутительного прелюбодеяния между Гиперионом и Королевой демонов, которое породило мерзость, осмеливающуюся дышать и вызывающе стоять перед вами…
Что это была за речь? Кронос, должно быть, очень, очень стар.
— Заткнись, Кронос, ты гребаный узурпатор! — Закричал Гиперион. — Ты безумно ревнив. Лилит, королева Красоты, Света и Всего Доброго, предпочла тебя мне, как бы ты ни пытался соблазнить ее. У тебя, блядь, нет стыда! И тебе нечего ей предложить!
— Как Королева демонов вообще попала в Вечную тюрьму? — Потребовал ответа Аид, устремив свой суровый взгляд на Тартара.
— Отличный вопрос, мой господин, — Тартар поклонился Богу Смерти. — И это остается загадкой. Во время твоего отсутствия бывшая Королева Ада, ныне Королева Башни из слоновой кости, нашла путь в Пустоту после ссоры со своим бывшим супругом, Люцифером, королем Ада.
— Я знаю, кто такой Люцифер, — огрызнулся Аид.
— Конечно, мой Господин, — смиренно сказал Тартар. — И принцесса Селеста…
— Она не принцесса! — Посейдон грубо прервал его.
— Конечно, — Тартар снова поклонился. — Прошу прощения за то, что выразился неточно, милорд. Селеста, или Ледяной Кинжал, как многие называют ее в Аду, поскольку она честно завоевала этот титул в Адской яме. Ей не нравились ласковые обращения ее возлюбленных: Ягненок, Печенька, Бутончик и Лютик. Однако она терпела их из-за глубоких чувств к своим четырем парам. В Аду у нее был шанс стать Ледяным Кинжалом. Именно Ледяным Кинжалом, а не Холодным Кинжалом, как некоторые..
— Ближе к делу, Тартар! — Прорычал Аид. — У нас не весь день в запасе. Мы спешим! Так что мы собираемся покончить с этим делом и убраться отсюда.
Может быть, Боги уже почувствовали, как Пустота высасывает их силы? Это было хорошо.
Давай, Пустота, быстро высасывай их энергию.
— Говори прямо и без обиняков, Тартар, — приказал Посейдон. — Как Королева демонов попала в этот купол, спарилась с одним из самых могущественных титанов и породила чертовку?
— Гиперион соблазнил ее своим сладким, серебряным язычком, — рявкнул Кронос. — Давайте сурово накажем Гипериона за измену.
Мой отец хихикнул.
— Что еще ты можешь со мной сделать? У меня уже был худший приговор.
— Мы можем разорвать твою отвратительную дочь на части, — сказал Кронос. — Наконец-то мои сыновья здесь!
— Замолчи, отец. Или я заставлю тебя, — рявкнул Зевс. — Мы пытаемся раскрыть здесь щекотливую проблему и отвратительное преступление. — Он повернулся к начальнику тюрьмы, его взгляд был суровым и неумолимым. — Тартар, объясни.
Тартар провел рукой по своим колючим волосам, когда все взгляды снова устремились на него.
— Королева Лилит завладела Башней из слоновой кости и превратила ее в волшебную страну, единственное волшебное Царство в Пустоте. Никто не знает, как ей это удалось. Она подобна ветру, свободно прилетающему и улетучивающемуся в любое место в Пустоте. Она загадка. Однако она не появлялась в Тартаре в течение двух десятилетий. Еще одной загадкой является местонахождение Люцифера. Обманутый Селестой, он упал в Пустоту вместе с Аресом. Бог Войны сейчас с вами, мой Господин, но Люцифера нигде не найти.
Мне тоже было интересно, где, черт возьми, Люцифер.
— Может быть, монстры съели его, — сказал Посейдон, пожав плечами.
Тартар повернулся к Аресу, изогнув обе брови.
— Принц Арес, у тебя есть какие-нибудь соображения относительно того, что случилось с Люцифером?
— После того, как мы сбежали от монстров из долины, мы попали в другую бесплодную пустошь, — Арес вздрогнул, кусая ноготь. Под жестким взглядом отца он опустил руку, но она продолжала подергиваться. — Когда мы пытались выбраться из