после всего, что наговорил тебе этот подлец? Мне думается, ты только потому не находишь в его словах ничего особенного, что это его обычный разговор; привыкла сама к его низостям и воображаешь, что и я могу примириться с ними!
— Ты подслушивал у дверей, Эдгар? — спросила госпожа нарочито небрежным тоном, рассчитанным на то, чтобы раздразнить мужа: как будто ее нисколько не смущало, что он сердится. Хитклиф, поднявший глаза, когда тот заговорил, зло усмехнулся при этом ответе: должно быть, нарочно, чтобы отвлечь на себя внимание мистера Линтона. Это ему удалось; но Эдгар не собирался доставить гостю развлечение, дав волю своим чувствам.
— До сих пор я был к вам снисходителен, сэр, — сказал он спокойно. — Не потому, что я не знал вашего жалкого, низкого нрава. Но я считал, что вы только частично виноваты в нем; и когда Кэтрин пожелала поддерживать с вами знакомство, я на это неразумно согласился. Ваше общество — яд, который неизбежно отравляет даже самую чистую душу. По этой причине — и во избежание более тяжелых последствий — я не намерен впредь принимать вас в своем доме и требую, чтобы вы немедленно удалились. Если вы задержитесь хоть на три минуты, вас с позором выведут отсюда.
Хитклиф смерил говорившего насмешливым взглядом.
— Кэти, твой ягненок грозится, точно бык! — сказал он. — Как бы ему не размозжить свой череп о мой кулак. Ей-богу, мистер Линтон, мне крайне огорчительно, что вы не стоите хорошего пинка!
Мой господин поглядел на дверь в коридор и сделал мне знак привести людей: он не собирался самолично схватиться с противником — не хотел идти на этот риск. Я подчинилась; но миссис Линтон, что-то заподозрив, пошла за мною следом, и, когда я попробовала их позвать, она оттолкнула меня, захлопнула дверь и заперла ее на ключ.
— Достойный прием! — сказала она в ответ на гневно-удивленный взгляд мужа. — Если у тебя не хватает смелости напасть на него, принеси извинения или дай себя побить. Впредь тебе наука: не притворяйся храбрецом! Нет, ключа ты не получишь — я его скорее проглочу! Прекрасно вы меня отблагодарили за мою доброту к вам обоим! За постоянное мое снисхождение к слабости одного и к злонравию другого я получила в награду лишь доказательства слепой неблагодарности — до нелепости глупой! Эдгар, я защищала тебя и твой дом! Но за то, что ты посмел нехорошо помыслить обо мне, я хочу, чтоб Хитклиф избил тебя до дурноты.
Не потребовалось, однако, никаких побоев, чтобы моему господину в самом деле стало дурно. Он попробовал отнять у Кэтрин ключ, но она его для верности зашвырнула в самый жар; и тут мистера Эдгара схватила нервная судорога, лицо стало мертвенно-бледным. Он, хоть умри, не мог остановить этого неприятного последствия своего чрезмерного волнения: боль и унижение совсем сломили его. Он откинулся в кресле и закрыл лицо.
— Праведное небо! В былые дни вас посвятили бы за это в рыцари! — вскричала миссис Линтон. — Мы сражены! Сражены! А Хитклиф тебя и пальцем не задел бы, ведь это все равно, как королю двинуть свои войска на стаю мышей. Не дрожи! Тебя никто не тронет! Ты не ягненок даже, ты — зайчишка!
— Будь счастлива, Кэти, с этим трусом, у которого в жилах течет молоко! — сказал ее друг. — Поздравляю тебя с удачным выбором. И этого жалкого слюнтяя ты предпочла мне! Я не стал бы марать о него руку, но дал бы ему пинка — и с полным удовольствием. Он, кажется, плачет? Или собирается упасть в обморок со страху?
Насмешник подошел и толкнул ногою кресло, в котором лежал Линтон. Лучше бы он держался подальше; мой господин вскочил и нанес ему прямо в грудь такой удар, который человека послабее, наверно, свалил бы. У Хитклифа на минуту захватило дух. И пока он не отдышался, мистер Линтон вышел черным ходом во двор и оттуда вошел в парадное.
— Ну вот! Теперь тебе закрыта сюда дорога! — закричала Кэтрин. — Уходи скорей! Он вернется с парой пистолетов и с целой сворой помощников. Если он подслушал нас, он, конечно, никогда тебе не простит. Ты сыграл с ним злую шутку, Хитклиф! Но уходи, уходи скорей! Мне легче видеть припертым к стене Эдгара, чем тебя.
— Ты полагаешь, я уйду, когда у меня все внутри горит от его удара! — взревел Хитклиф. — Клянусь всеми чертями, нет! Я его раздавлю, как пустой орех, прежде чем оставлю этот дом! Я должен сейчас же поколотить его, или я когда-нибудь его убью; дай же мне до него добраться, если тебе дорога его жизнь.
— Он не придет, — сказала я, решившись приврать. — Идут кучер и два садовника. Вы, конечно, не станете ждать, чтобы они вас вытолкали за ворота! У них у каждого в руке по дубинке; а хозяин пошел, должно быть, в гостиную — смотреть в окошко, так ли они исполняют его приказ.
Садовники и кучер в самом деле шли, но с ними и Линтон. Они были уже во дворе. Хитклиф, подумав, предпочел уклониться от схватки с тремя слугами; он взял кочергу, вышиб ею дверь и выбежал в коридор, прежде чем те ввалились с черного хода.
Миссис Линтон, возбужденная до крайности, попросила меня проводить ее наверх. Она не знала, как я способствовала разыгравшемуся скандалу, и мне вовсе не хотелось, чтобы ей это стало известно.
— Еще немного, и я сойду с ума, Нелли! — вскричала она, кидаясь на диван. — Тысяча кузнечных молотов стучит в моей голове! Предупредите Изабеллу, чтоб она держалась от меня подальше. Весь этот переполох — из-за нее; и если она или кто другой вздумает теперь еще сильнее распалить мой гнев, я приду в бешенство. И скажи Эдгару, Нелли, если ты еще увидишь его до ночи, что мне грозит опасность не на шутку заболеть. И я хотела бы, чтоб так оно и вышло. Я потрясена — так он меня удивил и огорчил! Его нужно запугать. С него, пожалуй, станется еще, что он придет и начнет корить меня или жаловаться; я, понятно, тоже пущусь обвинять, и бог знает чем все это кончится у нас! Ты ему скажешь, моя хорошая Нелли? Ты же видишь, я совсем в этом деле не виновата. Что его толкнуло подслушивать у дверей? Хитклиф,