тихо беседовали с Джейкобом на разные отвлеченные темы, которые всегда вытекали в одни и те же вопросы – что нас ждёт впереди? Каким образом мне удастся вырвать из себя Искривителя Реальности? И не разберёт ли меня Фарганорф на составные части, когда очнётся его сознание?
Мало–помалу день клонился к закату. Отыскивая обратную дорогу по природным ориентирам, я с доброй улыбкой вспоминал Альфонсо Дельторо. Это он научил меня многим тонкостям следопыта. К самому вечеру откликнулся Юнивайн, и я снова понёсся так быстро, что мне заложило уши. Мы скакали всю ночь и к самому утру вывернули к аллегорической древесной аркаде. Я остановил Юнивайна, и оставшийся путь продолжил на своих двоих.
Солнце прелестно подсвечивало листву, что немного развеивало мою зевоту. Я рассчитывал добраться до Первородного Соблазна и там вздремнуть, пока не объявится Привратник. Дубы приветливо кивали мне раскидистыми ветками, пахло осенней землей и чем–то свежим. Монумент Бога Света высился передо мной гранитной громадой. Кто видел его таким? С человеческими чертами и головой из огня? Таким он изображён на страницах безымянной книги, содержащей в себе Пророчество Полного Круга. У меня было чувство, что его срисовали туда именно с этой натуры. Древняя гранитная скульптура–гора выглядела так внушительно, что я невольно снял капюшон, входя под её сени. Потянув на себя кольцо двери, я вошёл внутрь. Поднимаясь по циклопической лестнице, заворачивающейся кальдерой, я осматривал фрески с эпическими событиями из жизни Ураха. Я был готов поклясться, что многие из них видоизменились и стали другими. Первородный Соблазн, м-да, каково же твоё истинное предназначение?
Мои ноги пронесли меня мимо Фарганорфа к уже знакомому столику и очагу, где я отведал не столь вкусного енота. Надеюсь, что в новую встречу с Привратником мне есть никого не придётся… Я прошёлся вдоль полок, заставленных причудливыми вещами. Особенно мне понравился корабль в миниатюрной бутылочке. Лакированный и покрашенный, он пленил меня своим реализмом и соблюдением всех тонкостей и нюансов, которые встречаются на настоящей морской каравелле. Повертев его туда–сюда, я решил взять его с собой. А почему бы и нет? Если выберусь отсюда, то потом установлю бутылочку на видное место, буду любоваться и вспоминать своё чудесное воскрешение из мёртвых. Ха! На пробке прозрачной тары интуитивно понятным языком вилось название судна – «Ригель». Что же, имя вполне подходящее. На донышке мелкой тесьмой также точился текст – «Кинувший меня в море – поплывёт на всех парусах». Неужто мне в когти попала магическая безделушка? Люблю такие!
Я присел на кресло и в полусне принялся ждать Привратника. Долго караулить он себя не заставил. Не прошло и двух часов, как я услышал скрежет. От заполнивших залу магических интерференций волоски на коже встали дыбом. Ко мне шаркала мартышка с удивительно внимательными глазами. В её груди зияла рана, и кажется, для животного она не так давно стала смертельной.
– Я вижу, ты выполнил, то, что я просил.
– Да. Пора отделить меня от Фарганорфа, – кивнул я, ощущая лёгкую дрожь в лодыжках.
– Теперь узнай, что для этого надо сделать.
Я затаил дыхание.
– Первородный Соблазн – одно из самых старых дарохранилищ Гамбуса, – изуверски трепыхаясь, начал Привратник. – В нём Бог Света оставил Свою Благодать. Тот, кто пройдёт семь Его ступеней, преодолеет семь смертных грехов, сможет прильнуть к Ней и таким образом овладеть тем, в чём более всего нуждается. Тебе будет дан выбор – ты знаешь, что должен попросить.
– Почему же ты не обяжешь меня взять Корону Света?
– Потому что подношения Ураха нематериальны.
– Что будет, если я не осилю какой–нибудь из грехов?
У изводящейся в конвульсиях мартышки, на мордочке появилась тень задумчивости.
– Семь ступеней – семь достояний Назбраэля. Тот, кто не справиться с ними – упадёт в Бездну.
– Вот уж не сахар.
– Пульсар Пёстрого Бога, Ходящего по Краю Гамбуса, отворит для тебя замок, приводящий к Сакральному Семиступью. Однако прежде, чем ты пойдёшь к нему, услышь меня – Если ты одолеешь препятствия Первородного Соблазна, попадёшь к себе домой и там попытаешься забыть моё повеление или обмануть мои ожидания, то я узнаю об этом и настигну тебя через Провал, что остался после смерти Тауруса Красного Палача. Ценой твоего отступничества станет беспросветная клетка в моей извечной тюрьме. Помни – я буду следить за тобой. Твоя душа в моей власти.
Я облизал пересохшие губы.
– Я понял… Но как же мне заставить Фарганорфа, восставшего во всём могуществе, вынести меня из Гамбуса?
– По моей воле, без тебя ему не вернуться в Килквагу.
Обезьяна кивнула мне.
– Ныне мы распрощаемся. Ступай в центр, туда, где творилось Пророчество Полного Круга. Когда выглянут первые звёзды – ты поймёшь, что надо делать. На этом всё.
Мартышка обмякла и колодой упала к моим ногам. Разговор с Привратником поверг меня в уныние… Стоп! Унывать нельзя – это один из смертных грехов. А какие остальные? Я понуро опустился на кресло. Гордыня, зависть, чревоугодие, блуд, гнев, алчность, ну и то, в чём я прибываю сейчас. А отчего я так раздосадован? Наверное, от того, что подозревал изначально – Привратник от меня так легко не отстанет – через прореху в Мироздании он будет наблюдать за моими действиями, и, если я его подведу, мне несдобровать. Вот же зараза! И Фарганорф! Какой Привратник умный – мол, дракон–лич тебя отнесёт в Килквагу. А если тот не захочет? Если ему будет больше по нраву остаться в Гамбусе? Что тогда?
– Я всё слышал, парень.
– И каково твоё мнение?
– Всё на мази.
– Уж и всё!
– А что ты печалишься? Отыщешь Корону Света – отдашь Привратнику. Жизнь продолжается.
– Ты такой оптимист, я смотрю. То, что Корона Света принадлежит королеве Констанции Демей – это ничего? Ничего, по твоему мнению и то, что впереди меня ждут неизвестные испытания Первородного Соблазна, и Его Величество Старейший Вирм Севера, для которого я не более, чем жалкая моль, также та ещё колоша!
– Оттого, что ты будешь лить слёзы и жаловаться, ситуация никак не изменится. Выше нос, пока ты не умер – ты жив.
Я горько усмехнулся.
– Твоя правда! Что же, подожду вечера – чувствую, он запомнится мне надолго.
Сумерки опустились быстро. В тревожных мыслях и за скитанием по Первородному Соблазну, я и не заметил, как прошло время. Подойдя к обугленному пульсару, на котором Урах испепелил Тауруса, я вздрогнул. Та самая Прореха – свидетельство превосходства Света над Тьмой, подёргивалась противоестественным глянцем. Через неё за мной будут наблюдать. В дыре, что Фарганорф разбил своим телом, засияли звезды, и я увидел, как с приходом ночи на небе проступает незримая днём инсталляция Отражателя. Цветистыми красками она упала на плиты, и они затрещали, и разъехались, являя под собой