Читать интересную книгу Убийство на острове Марты - Дэвид Осборн

— Кажется, тебя зовут…

Я подняла глаза: Фишер манил меня рукой, указывая на место рядом с собой, где уже стояла Сюзи Симмонс, узкое лицо которой еще более заострилось. Кусая ногти, она размазала губную помаду, отчего ее маленький твердый рот казался кривым.

Эсси демонстративно подошла вместе со мной, Фишер ей не препятствовал. Два шурупа из четырех, удерживающих крышку, уже были отвинчены. Пока отвинчивали два остальных, прошла, казалось, целая вечность. Я не смотрела ни на кого и ни на что, кроме крышки гроба. Заржавевшие шурупы производили высокие жалобные звуки, похожие на человечьи стоны.

Лен Тернер наклонился, чтобы снять крышку. Через несколько секунд я увижу… Что именно? Бренные останки Грейс, которые я видела на фото? Мумифицированную голову с провалившимися глазницами, обтянутые тонкой, как пергамент, кожей скулы? Космы седых волос? Съеденные тленом губы, обнажившие торчащие в гротескной улыбке резцы? Буду ли я в состоянии узнать ее?

Тернер положил руку на крышку гроба и потянул ее на себя. Она не поддавалась. Один из рабочих подсунул под крышку плоский конец гвоздодера, и она с треском отскочила…

Первое, что я услышала, был, по-моему, звук, который издала Сюзи Симмонс — визгливый, почти истерический смех. Потом я услышала голос Эсси, тихонько проговорившей:

— О Господи!…

Грейс в гробу не было. Не было и Алисы. Гроб, однако, был не пустой: на дешевом цветастом нейлоне лежало нечто, похожее на голое человеческое тело, и я сразу догадалась, что это такое — это было туловище от куклы из потайной детской в «Марч Хаусе», на чьей голове я обнаружила в свое время два парика.

Над могилой повисло молчание, тягостное, как сама смерть. Люди стояли, не двигаясь, и только изумленно смотрели, отделенные друг от друга этим изумлением. Внезапно раздался тихий звук, похожий на стон. Гленн Ротенберг и один из полицейских бросились к Саманте, которая, потеряв сознание, рухнула на колени у самого края могилы. Еще немного, и она свалилась бы в нее вниз головой — Ротенберг успел подхватить ее бесчувственное тело за какую-то долю секунды до падения. Она увлекла бы своей тяжестью и его, если бы полицейский не удержал их обоих. Саманту уложили на траву, Гленн подсунул ей под голову свой джемпер; мало-помалу она стала приходить в себя.

Я видела, что Фишер не оставил это происшествие без внимания. Продолжая беседовать с Леном Тернером, он сделал какую-то пометку в своем блокноте. Я подошла к нему и спросила:

— Мне можно идти, лейтенант?

Не глядя на меня, он кивнул в знак позволения. Мы с Эсси молча пошли к моей машине. По дороге она спросила:

— Ну, и что ты об этом думаешь? — Свои слова она сопроводила нервным смешком. Эсси была потрясена не меньше меня.

— Думаю, что Фишер может извлечь из всего этого больше, чем он рассчитывал, — ответила я. — Кто-то явно не хотел, чтобы видели тело Грейс.

— Кто-то явно этого не хотел, — точно эхо повторила Эсси. — И потому кто-то выкопал его раньше Фишера.

Помню, что я уже взялась за ручку дверцы и резко отдернула руку.

— Как ты сказала?

Мысль, высказанная Эсси, не приходила мне в голову. Первое, о чем я подумала, глядя на открытый гроб: кто-то по непонятным мне причинам вынул из него тело на какой-то стадии похорон. Другое дело, почему на ее место положили безголовую куклу. Я была совершенно сбита с толку.

— Как ты не понимаешь? — На лице Эсси было написано превосходство, так свойственное деревенским жителям, когда им приходится сталкиваться с неосведомленностью их городских друзей. — Потому и открывали гроб наверху, что стенки могилы могли обвалиться. Земля рыхлая, ее копали сравнительно недавно, вероятно, прошлой осенью.

Тут я вспомнила, как Фишер совещался с машинистом и как он растирал пальцами комок земли.

— Ты спросишь, зачем это сделано? Ясней ясного: если нет тела Грейс, нет и доказательств ее подмены. Не забудь, я не согласна с вашей — твоей и Фишера — теорией, что подмена имела место, — добавила она поспешно. — Я говорю лишь гипотетически. Совершенно очевидно, что кто-то хотел, чтобы ни одна живая душа не узнала, кто на самом деле здесь похоронен, и этот «кто-то» постарался спрятать концы в воду.

Я не могла сказать Эсси, что Грейс, по заключению врача, скончалась от сердечного приступа, и, стало быть, не было нужды прятать концы. Вместо этого я пробормотала что-то насчет куклы.

— По-моему, полицейских просто разыграли, — проговорила Эсси со смехом. — Представь себе, что испытал Фишер при виде куклы! Это действительно смешно.

Я вспомнила голову куклы, виденную мною в детской, и невольно вздрогнула. Даже представляя замешательство и изумление Фишера, я не могла разделять веселья Эсси. Я терялась в догадках. По мне, если только туловище куклы не предназначалось для того, чтобы запутать следствие, было в этом нечто аномальное и опасное: разумный поступок невменяемого субъекта.

На этом мы закончили наш разговор — Эсси заторопилась уезжать. На ближайшие несколько дней была предсказана дождливая погода, и Эсси предстояло собрать большое количество своих ловушек.

— Итак, до вечера, — сказала она. — Мне нужно успеть пересадить кусты с проданного участка, прежде чем они зацветут.

Договорившись встретиться вечером, если получится, мы разъехались в противоположные стороны — после того как выехали по ухабистой кладбищенской дороге на Саут-роуд. «Это и к лучшему, — подумала я. — Обе мы слишком взволнованы увиденным, чтобы сохранять способность мыслить здраво». Честно говоря, мне хотелось побыть одной и обдумать новую родившуюся у меня идею. Я вернулась к отвергнутому мною предположению Эсси, что тело удалили из гроба для того, чтобы замести следы. До сих пор я автоматически считала и убедила в этом Анжелу, что Грейс умерла от паралича сердца. Памятуя о неуемной энергии служанки и сравнивая ее с немощной и дряхлой Грейс, было легко сделать ошибочное умозаключение, будто у Грейс могли быть проблемы с сердцем, а у Алисы — нет.

Теперь мне все представилось в новом свете. Я поняла, что Фишер хочет получить доказательства убийства; он не из тех, кто тратит время на вскрытие могилы только для того, чтобы убедиться в наличии в ней трупа, который, согласно имеющимся у него документам Лена Тернера и Кэси Хартмана, почти наверняка был на месте.

К тому часу, когда я приехала домой, чтобы подменить Хедер, искупать детей и отправиться в гавань, где на Лагун-Понд предстояли первые в их жизни парусные гонки, в моей голове выстроилась новая концепция того, что произошло в ночь смерти Алисы Уэбб. Я предположила, что не Грейс, а Алиса Уэбб скончалась от сердечного приступа, после чего не она, а Грейс сделалась жертвой преступления (такое предположение было у меня и раньше). Преступник, видимо, увидел в смерти служанки непредвиденный шанс: можно было сделаться Грейс Чедвик и вынудить Элджера продать «Марч Хаус».

По словам Анжелы, между временем подписания свидетельства о смерти и временем прибытия Кэси Хартмана, забравшего мертвое тело, должно было пройти достаточно времени, чтобы успеть прикончить Грейс и положить ее на место Алисы. Нельзя придумать лучшего места, чем закрытый гроб, долженствующий заключить в себе тело человека, скончавшегося от сердечного приступа, чтобы укрыть в нем другого человека, чьи хронические заболевания в противном случае могли бы привлечь внимание медиков, что привело бы к вскрытию мертвого тела, если бы его, не дай Бог, обнаружили.

В нижней части затылка у меня еще побаливало, и мне было нетрудно представить себе, какого рода «заболевание» может стать причиной смерти. Интересно, мог ли Кэси Хартман заметить сломанные позвонки на шее покойной? Скорее всего нет: владелец похоронного бюро не обязан производить освидетельствование. Но если даже он что-то и заметил, в его руках уже было свидетельство о смерти. Кто такой Кэси Хартман, чтобы подвергать сомнению официальное заключение доктора? Владельца захудалой фирмы вызвали из бедного квартала Южного Бостона: в престижный отель. Кто рекомендовал его, кто оплатил гостиницу и все остальное, один Бог ведает. В ушах у меня стояли слова Анжелы: «Это похоже на крушение, когда корабль вашей жизни натолкнулся на скалы и пошел ко дну». В Южном Бостоне вас с детства учат не задавать слишком много вопросов. Стоя на берегу и наблюдая, как лихо Нэнси и Кристофер управляются с парусами на своих маленьких «Санфишах», крутящихся вокруг буйков, я пыталась представить себе, как все произошло. Номера в «Антее», как его вестибюль и гостиные, как и старая клиентура, — все хранит печать лучших времен. Я хорошо помнила старинные кровати с латунными шарами на спинках, пузатые комоды и шкафы, имитирующие викторианский стиль. Некогда пышные и богатые ковры теперь прошарканы ногами сотен гостей; лампы, затененные далеко не новыми шелковыми абажурами, дают приглушенный свет; тяжелые бархатные портьеры вытерлись на сгибах; старые оконные рамы и ржавые трубы в ванных комнатах теперь приходится красить чаще, чем раньше, а кафель над ванными, когда-то сверкающий белизной, теперь потускнел и пожелтел.