Читать интересную книгу Любовь и свобода - Андрей Лазарчук

К этому времени собрались почти все, и даже Ин-Пи, туго затянув брюхо толстым полотенечным бинтом, которым обычно фиксируют раненых к носилкам или буйных психов к койкам, вышел вместе со всеми и помог наладить свет. Теперь и в саду всё было видно, и с крыш били четыре прожектора.

— Не пальни, — сказал Лимон Пороху и пошёл к убитому монстру.

— Дурак, — сказал ему в спину Порох.

Лимон шёл и чувствовал, что идти ему не хочется совсем. Вот чем дальше, тем больше. И ноги об этом говорили, и живот. Тянуло как следует блевануть. Вот только не это, сказал он себе. Просто большая гнусная обезьяна.

Но воняло от неё гадостно — даже против ветра…

Света было, пожалуй, в избытке, хотелось прикрыться рукой. Множество пуль ободрало морду, обнажив сокрушительные челюсти с клыками побольше львиных. Вот из чего мы будем делать ордена, подумал Лимон ни с того ни с сего. Пороху — вон тот клык… Шестнадцать клыков, джакч, что за зверь, где это видано? Потом он вспомнил голого лося. Да… природа беспощадна.

Лоб, однако, голый костяной лоб, был только глубоко изборождён. Если пули и прошли в мозг, то через глазницы. Ну и танк, массаракш… Лимон обошёл голову и протянутую вперёд лапу чудовища. Наверное, всё-таки по-настоящему смертельные ранения пришлись даже не в голову, а вон туда, между шеей и плечом. Дыра, в которую войдёт средних размеров полено. Вытекает густая чёрная глянцевая кровь. Но, но, но… Что-то его заинтересовало. Он вернулся взглядом…

Ремень через плечо. Широкий, в две ладони, и толщиной, наверное, в палец. Рядом с этой дырой, с провалом, созданным сосредоточенной очередью очень хорошего, очень кучного пулемёта. Но всё-таки не идеального. Вон и голову ошкурило, как пескоструйкой… Так вот, в ремне пробоин не было. Ни одной. Вот ещё раны, в плече, по другую сторону от ремня…

Хороший материальчик, однако.

— Порох! — крикнул Лимон. — Пригаси пару ламп, слишком ярко!

Тот гасить не стал, направил свет на крону дерева. Теперь стало нормально видно. Лимон показал два пальца колечком.

И включил свой фонарь.

Наездник…

Это был не человек. Даже не карлик, как когда-то ему показалось в городе. Большеголовое существо, одетое в серый пупырчатый комбинезон, перетянутое ремнями, похожими на парашютную подвеску. И шестипалые перчатки: на руках и на ногах.

Одна пуля пробила ему лоб, вторая — снесла скулу и часть левой глазницы вместе с глазом. Второй глаз был открыт и смотрел вверх и в сторону. Он был почти без век, выпуклый, голубовато-белый, с небольшим круглым зрачком.

Нос и рот были похожи на нос и рот серой каменной жабы…

А потом Лимон увидел оружие.

Во-первых, это был меч — короткий, слегка изогнутый, похожий на те, что в кино были у архи. Архи ими рубили головы рабам и пленным. А во-вторых, это был карабин, только почему-то двуствольный… нет: ствол один, но с довольно широкой продольной прорезью. Что за джакч? И как они крепятся за спиной?

Лимон склонился над убитым… и тут опять накатило, почти так же, как тогда, возле лесного дома, но только почти — потому что сейчас эти слабость и муть подкреплялись командой: «Ляг!!!» — не словесной командой, а как бы адресованной сразу к мышцам, к частям тела, но немножко другого тела, и только поэтому Лимон хоть и сунулся на четвереньки, но устоял, опершись как раз на покойника, и правой рукой даже сделал попытку схватиться за рукоять меча…

Всё прошло мгновенно, в голове плыл звон — как после выстрела над ухом, и он еле слышал голоса и что-то ещё кроме голосов, а потом действительно раздались выстрелы… и стихли. Лимон осмотрелся. Все были неподалёку, все были живы, только он видел их сейчас плоскими и чёрно-белыми, как на экране в стареньком кинотеатре — ещё в том, передвижном, когда они с другими дошкольниками забирались в пыльную закулису по обратную сторону экрана и смотрели фильмы на просвет…

Лимон встряхнул головой, сгоняя одурь. Присмотрелся. Ножны крепились к ременной подвеске небольшими пружинными пряжками: вот так нажал — и снял. Очень удобно. А карабин висел просто на ремне. Сумки, сумочки, патронташи — разберёмся позже. Кстати, вся подвеска, похоже, держится вот на этой центральной пряжке… удобно. Так, а это?

Это была кобура не на боку наездника, а на боку… как её назвать, эту обезьяну?.. на боку носителя. Под левую руку. Из кобуры торчала отполированная изогнутая рукоять чего-то… Лимон потянул… чего-то с толстенным стволом и длинным револьверным барабаном на пять гнёзд. Лимон вернул оружие на место. И там же, рядом, нащупал здоровенную кожаную сумку, даже не сумку, а чемодан какой-то, только швами наружу…

— Вот он, снова! — закричала Зее, Лимон распрямился — и успел увидеть стремительное движение на границе света и тьмы. Но теперь не было никакого угнетения и мути, а наоборот — азарт, гон, стремление выследить, настичь, повалить, убить… Рукоять меча, которую Лимон так и не отпускал всё это время, нетерпеливо и радостно дрожала. Не совсем понимая, что он делает, Лимон встал, выпрямился…

— Не стреляйте! — крикнул кто-то сзади.

Он медленно пошёл вперёд, держа меч — всё ещё в ножнах — на отлёте. Так держат, пожалуй, не меч, а хлыст…

То, что выползло ему навстречу, было просто порождением кошмара.

Оно состояло из иглозубой морды с огромными, продолговатыми, утянутыми куда-то за виски глазами, тонких, но чудовищно сильных лап с чёрно-блестящими кривыми когтями, напоминающих не лапы живого существа, а неимоверно сложные сочленения стальных шарниров, тяг и рычагов, такого же гибкого хребта с бритвенно-острыми гребнями поверху — и, наконец, тонкого хвоста с легкомысленным розовым помпончиком на конце…

Меч вибрировал в руке всё сильнее, и Лимон взмахнул им, сбрасывая ножны.

Клинок был почти прозрачен. Кажется, он даже струился, как поток воды.

Лимон опустил клинок вниз, и чудовище приникло к земле, подрагивая от готовности услужить…

Серо-чёрная молния молча метнулась сбоку, раздался страшный звук раздираемых сухожилий и крошащихся костей… Чудовище билось на земле, взметая песок и клочья травы, а Илир отскочила в сторону, развернулась, примерилась — и атаковала снова. На миг взметённая земля и песок заволокли всё, а потом Илир снова отскочила, держа в пасти оторванную голову чудовища…

И тут же меч перестал содрогаться. Лимон сделал два шага вбок и присел на траву.

Он видел ещё краем глаза, как Зее, сгорбившись, мелкими шажками идёт к бешено бьющемуся обезглавленному телу, а в руках у неё обыкновенный кирпич — ими тут выложены все дорожки… но потом в глазах потемнело, и он повалился лицом вниз.

— Ты весь зелёный, — сказал Маркиз. — Лучше отлежись.

— Нишего, — сказал Лимон. — Кафтый… чееек… нащету.

Ко всему прочему, падая, он прикусил язык.

Полчаса назад вернулась разведка с Новых шахт. В разведку ходили Зее и собака Илир. Сходили тихо и с толком. На территории шахт, на погрузочной площадке, стояли шесть грузовиков. Похоже, там же, в складском помещении, держали пленников — Зее видела, как кто-то из бандитов отпер дверь, прежде чем войти, а через десять минут вышел и запер дверь за собой. Всего бандитов было человек двадцать, но караульных постов она увидела всего два, да и те ни к чему не приспособлены, даже к нормальному наблюдению. Подобраться к ним можно было совершенно незаметно.

Пленный в свою очередь тоже довольно много всего рассказал — даже того, о чём его не спрашивали. Он просто-таки жаждал всё выложить. Прежде всего потому, что своими глазами увидел расправу с Охотником — так бандиты прозвали наездника на обезьяне.

По его словам выходило, что Охотник появился в этих местах давно, месяца за два до катастрофы. Его встречали пастухи-козопасы в горах и артельщики, моющие золото и платину в «хвостах» старых приисков. С кем-то он пытался разговаривать, почти не зная слов, кому-то угрожал своим страшным стеклянным мечом, легко рассекающим каменные глыбы и старинные железные балки толщиной в обхват; впрочем, тогда он вроде бы никого не убил. Откуда-то стало известно, что он разыскивает Поля, причём не то чтобы он не знал, где Поль живёт — а ему нужно было застать его при каких-то особых обстоятельствах; что это за обстоятельства, никто не знал. Пару недель назад Охотник объявился в городе и попытался заговорить с кем-то из отряда Одноглазого Шпенда; тот ничего не понял, счёл себя оскорблённым и пырнул Охотника ножом — ну, или хотел пырнуть. Охотник сначала просто отобрал у него нож, тогда бандит заорал, что наших бьют… Короче, Охотник положил весь отряд, семь человек, и только сам Шпенд сумел смыться… После этого ходить и ездить по городу стало опасно: этот собачий скелет, который Охотника повсюду сопровождал, бросался и прокусывал насквозь руки и ноги всем, кто ему чем-то не нравился. Но скоро нашёлся человек, который с Охотником сумел договориться и под это дело занял весь город. Звали его Морк Бадл…