Читать интересную книгу Екатерина Медичи - Иван Клула

Гугеноты жестокостью отвечают на жестокость. В Валь-де-Луар провансальцы, жившие в Блуа и Турени, разрушают церкви и убивают священников. Говорили, что одного старого каноника раздели, надели на него упряжь, били, а раны посыпали солью и поливали уксусом. Он умер [179] в страшных мучениях через неделю после такого наказания. В Орлеане разбиты и осквернены алтари…

Придя в ужас от этих беспорядков, Екатерина собирает заседание Совета, чтобы решить, какие меры надо принимать. Но 1 мая, в день собрания, она не может на нем присутствовать из-за сильной лихорадки – с 28 апреля вынуждена лежать в постели. Эта болезнь будет тяжелой и долгой: головные боли, кровотечения из носа и рта, рвота, боли в левом межреберье продлятся до 13 мая. Совет изложил королю самые противоречивые мнения. Лишенный материнской помощи, Карл IX не знает, какое решение ему принять. Он решается только на обычные полицейские меры: отправить в каждую провинцию советников, чтобы вершить правосудие и прево для наказания грабителей. Такие решения явно не способствовали искоренению зла. Отсутствие Екатерины сказывалось и на ведении дел. 10 мая Карл IX закрылся в своем кабинете с кардиналами Бурбонским и Лотарингским и герцогом де Немуром, чтобы обсудить, какие меры надо будет принять в том случае, если вдруг королева умрет. Внезапно, когда уже начали терять надежду, крепкое здоровье Екатерины побороло болезнь. Лихорадка прекратилась днем, но терзала ее ночью: приходилось пять-шесть раз менять ее мокрые от пота рубашки. Несмотря на слабость, она приступила к выслушиванию жалоб и занялась делами. 24 мая, по-прежнему не вставая с постели, она продиктовала письмо Колиньи, в котором уверяла его, что накажет виновных в растрате 50000 экю в Осере – эти деньги адмирал послал для рейтар Казимира, чтобы доплатить остаток их жалованья и вынудить их покинуть королевство. Удовлетворить Колиньи значило завершить разоружение бунтовщиков.

Так выздоравливающая королева приступила к выполнению своего секретного плана. Такая настойчивость достойна уважения. Веря в неизбежность предсказаний звезд, в начале мирных переговоров она сказала послу Венеции Джованни Корреро, что звездные сочетания предвещали жестокие события в жизни государей. И подтверждением этому были заговор дона Карлоса против его отца в Испании [180] и несчастья Марии Стюарт, заключенной в замке Лошлевен в Шотландии. Болезнь отступила, и врожденный оптимизм Екатерины побуждает ее думать, что плохое позади и не только для нее. Несмотря на слабость, 26 мая она берется за перо, чтобы поблагодарить Елизавету Английскую за то, что она приютила Марию Стюарт, едва спасшуюся от своих взбунтовавшихся подданных и укрывшуюся у своей кузины; она уверена, что ее невестка получит помощь, милость и дружбу королевы Англии. Она знает мнение Елизаветы: «Нужно, чтобы государи помогали друг другу, чтобы наказывать своих подданных – бунтовщиков, непокорных своим суверенам».

Положение французского правительства далеко не блестящее. Рейтары-протестанты медленно покидают королевство, держа у себя в заложниках посланника и казначея короля, потому что они считают недостаточной полученную ими сумму, чтобы покинуть королевство. Они все еще находятся на территории королевства и гонят захваченных ими 1600 баранов и 7000 голов крупного рогатого скота. Король и королева-мать, не чувствуя себя в безопасности, окружают себя телохранителями. Во время аудиенции 11 июня Екатерина доверительно прошептала Джованни Корреро: «Неизвестно, может быть, даже в этой комнате есть люди, желающие нашей смерти и способные нас убить своими собственными руками. Но Господь этого не допустит, потому что наше дело – это дело его и всего христианского мира». У нее есть веские основания для надежды: «Если правду говорят, что времена меняются каждые семь лет, то еще возможно, что удача нам улыбнется, потому что наши мучения начались семь лет назад». В это время королева встала по отношению к Конде и его партии на позицию силы. Казнь графов д'Эгмона и Горна, обезглавленных в Брюсселе при огромном стечении толпы, стала для нее примером для подражания. Она сказала испанскому послу, что это «святое решение» и что то же самое она собирается вскоре повторить во Франции.

Но еще нужно суметь захватить виновников, которых надлежит наказать. Конде укрылся за стенами Нуайе в [181] Бургундии, где он приказал выкопать рвы. Колиньи укрепляет свой дом в Шатильоне. Ла Рошель не разрешила войти в город королевскому гарнизону: крепость стала идеальным местом для отступления мятежников.

Войска гугенотов прошли через Пикардию, направляясь во Фландрию. Ими командует сеньор де Коквиль. Но ни в коем случае нельзя допустить соединения войск протестантов Франции и бунтовщиков Нидерландов. Маршал де Коссе помчался навстречу Коквилю, разгромил его, взял в плен в Сен-Валери, казнил и отправил его голову в Париж.

Через некоторое время, 21 июля, армия Людвига Нассауского разбита герцогом Альбой. Теперь Екатерина свободна в своих действиях против мятежников. 29 июля она приказывает нескольким капитанам в Бургундии присоединиться к де Таванну, чтобы схватить принца Конде.

Из-за болезни короля казнь пришлось отложить. Карл IX страдает от непрекращающейся лихорадки, характерной для прогрессирующего туберкулеза. Вместе с матерью он удалился в Мадридский замок в Булонском лесу, недалеко от Парижа. Замок был укреплен; вокруг него вырыли рвы. Королевскую семью охраняют десять пехотных батальонов и 6000 швейцарцев, стоящих поблизости. Молодой король сильно похудел и выздоровел только к 17 августа. В это же время слегла его мать из-за сильного кишечного расстройства. Пока король был болен, она продолжала воплощать в жизнь свои замыслы, пытаясь отрезать гугенотам пути отступления к Ла Рошели. Решив, что она усыпила подозрения жителей города после того, как обсудила с ними условия пребывания в городе гарнизона, 5 августа Екатерина направляет де Коссе захватить город. Но ларошельцы предусмотрели необходимость обороны: маршал узнал, что крепостные стены охраняют гасконцы и провансальцы; ему придется отказаться от выполнения своей миссии. По тревоге собираются сторонники Конде в Провансе, Дофине, Пуату, Пикардии, Бри. О помощи попросили Германию. Людвиг Нассауский, принц Оранский, стоит в Кельне, готовый выступить, как говорят, с 6000 всадников и 15000 пехотинцев. [182]

Теперь католики и король должны принять решительные меры. Основная проблема – финансирование войны – была почти решена. В который уже раз духовенство станет главным поставщиком денег. Папа Пий V, которому был направлен 13 июня банкир Аннибале Ручеллаи, в булле от 1 августа разрешил королю получить с церквей исключительную помощь: 150000 ливров дохода, или 1500000 ливров, которые священнослужители передадут ему, отдав в залог или продав свое имущество. Эти деньги должны быть использованы исключительно на «наказание гугенотов» и, если удастся, на возвращение их в католическую веру. Когда была получена эта булла, мнения в Королевском совете разделились. Канцлер де Л'Опиталь отказался ставить на нее королевскую печать. Он осуждает папский акт и называет его провокацией. Такое поведение станет причиной его немилости. Парижский парламент соглашается утвердить буллу 20 сентября. Даже духовенство, часто сдержанное, пока решительно настроено сделать усилие. 4 сентября синдики [10]учредили ежегодную ренту в 75750 ливров в городской ратуше Парижа. В обмен на это город выплатит королевской казне крупную сумму в 900000 ливров. Города королевства последовали примеру столицы и дают взаймы значительные суммы денег: так, Марсель дал 50000 ливров.

Такие действия и приготовления уже давно начали тревожить Конде. Некое предупреждение дало ему возможность узнать предполагаемый день его похищения. Один из шпионов, следящих за тем, что происходит в Нуайе, попал в руки главы протестантов. При нем нашли записку: «Зверь попался, можно начинать охоту». Смысл послания совершенно ясен. Конде немедленно покидает свое убежище. 27 августа об этом узнают при дворе: принц и его семья переправились через Луару и через Берри вместе с Колиньи направляются к Ла Рошели. Побег принимает размеры массового бегства. На привалах все гугеноты городов и деревень присоединяются к нему с бесчисленными повозками и [183] телегами, увозя продовольствие, женщин и детей. Адмирал пишет королеве, что это похоже на повторение исхода из Египта богоизбранного народа. В одном из своих манифестов Конде осуждает посягательства на эдикт о мирном урегулировании и проявления насилия по отношению к протестантам: все эти злоупотребления исходят от плохих советников короля. Именно против них направлен его законный бунт.

Король не сразу принимает вызов, он снова болен. Неудачное кровопускание становится причиной воспаления в руке. Обезумев от страха, что может остаться калекой, король вызвал к себе в Сен-Мор свою мать и братьев. В Сент-Шапель и во всех церквах Парижа идут мессы. Воспаление исчезает. Такое выздоровление воспринимается как знак свыше: Господь хочет сохранить руку короля, чтобы тот мог ему служить.