Читать интересную книгу Путешествие Сократа - Дэн Миллмэн

Сергей же вернулся и, скрестив ноги и прислонившись спиной к стволу сосны, сел перед хижиной того, кого он выбрал себе в учителя.

Прошел час... два часа... четыре. Он сначала замерз, затем почувствовал, как тело стало неметь, потом перестал чувствовать, что у него есть тело и что он может пошевелить руками или стать на ноги. Подчас его трясло, как в лихорадке, потом он впал в забытье. Уже была ночь, когда он повалился набок, но, преодолевая мучительную боль, заставил себя вернуться в сидячее положение. Движение немного разогнало кровь по телу, но с кровообращением вернулась и боль. Казалось, в этот миг каждый нерв его тела кричал от боли.

Одно время им овладел лютый голод, но затем и он отступил. Новый день, холодный и ясный, словно подхватил его волной воспоминаний. Одни были светлыми и теплыми, другие — нет.

Аня... улицы Петербурга... ее смех... тепло... нет, уже холодно... ледяная улыбка Закольева и однорукий гигант, разрывающий на ней одежду...

Сергей с едва слышным стоном выпрямился. Пусть ему отказываются повиноваться не только тело, но и мысли. Но его решимость не стала слабее. Его прежняя жизнь умерла. А новая или начнется здесь, или ее не будет вовсе.

Тем временем день становился все теплее —  второй день его бдения, — и Сергея снова охватили сомнения. А знает ли Разин вообще, что он сидит здесь? Ведь ему, привыкшему к отшельнической жизни, ничего не стоит уйти в лес на несколько дней. Но, словно в ответ, скрипнула дверь, и едва слышные  шаги  стали удаляться в сторону леса. Прошло какое-то время, и он снова услышал звук тех же шагов. Нет, Разин, несомненно, заметил его. Он просто решил не обращать внимания на непрошеного гостя.

К закату уже второго дня тело Сергея закоченело настолько, что он не смог бы пошевелиться сам, даже если бы и захотел. Пересохшими губами он старался уловить хоть одну снежинку, страдая от нестерпимой жажды. К рассвету для него все перестало существовать. Не было больше смысла ни в чем. Ни в свете, ни в тьме.

И еще одна ночь. Еще один день. На какой-то момент в уме установилась неизведанная раньше ясность, словно серые клубки мыслей и образов в его уме, наконец-то расступившись, дали ему увидеть самого себя. Я лишился рассудка? — спросил он сам у себя. — Или наконец-то знаю, чего хочу? Одержим своими желаниями? Покорился своей судьбе?

Пришла полночь, и с ней полная, непроглядная темень. Последнее, что помнил Сергей, были вспышки молний, которые били то ли в ночном небе, то ли у него в мозгу.

Стала сгущаться какая-то чернота, и он понял, что назад уже хода нет. Он был на пороге смерти.

Голос, далекий и незнакомый, позвал его. Казалось, он звучал отовсюду, этот голос, но, вслушиваясь в него, Сергей понемногу приходил в сознание. Его звал учитель...

Это был голос Разина.

— Ну, ты, — Сергей уже явственно разбирал слова.

— Подыхать надумал? А могилу тебе кто — я буду копать? А ну, не спать, не спать!

Сергей постарался встать, но не смог даже пошевелиться. Чьи-то руки подняли его голову, но удержать ее он не смог.

— Гляди ж ты, — послышалось бормотание Разина.

Он принес ведро, с размаху окатил тело Сергея водой, а остаток вылил ему на голову. Холодная была вода или совсем ледяная, Сергей не понял, но руки и ноги постепенно стали отходить. Разин тем временем вернулся с новым ведром воды и с плошкой в руках. Осторожно умыв лицо Сергея, он поднес плошку к его губам.

— Только не все сразу, — резко сказал он.

Прошло какое-то время, и Сергей почувствовал, что ноги и руки снова слушаются его. Он начал понемногу растирать голени, массировать грудь, потом с тихим стоном откинулся на землю. Силы постепенно возвращались к нему, и он постарался встать. Разин подхватил его под локоть. На негнущихся ногах Сергей сделал шаг, другой.

Разин завел его в свою хижину, посадил на крепкий самодельный табурет. Вскоре на печке уже закипал чайник. Сергей только смотрел, как стремительны и в то же время размеренны движения его хозяина. В мгновение ока на столе уже стояли чайник, миска с колотым сахаром, лукошко с сушеными абрикосами. Разин протянул ему абрикос:

— Ешь не спеша!

Сам он налил себе чаю в блюдце и вприкуску, хрустя сахаром, стал потягивать горячий чай.

— Посиди покуда здесь, отогрейся, — кивнул он Сергею на чурбак возле очага, но теперь уже поддерживать не стал. Над очагом висел внушительных размеров котел, в котором булькала похлебка, судя по запаху, с мясом.

— Сейчас мы того... обедать будем... вот это моя миска... а это, получается, твоя будет.

Разин ткнул Сергею в руки грубую миску, налил черпаком немного похлебки, налил и себе, побольше. Сергей молча принялся есть. После обеда Разин предложил и ему чаю, с сахаром.

Когда Сергей допил чай, Разин, улыбаясь, кивнул на свою миску:

— А, знаешь, хорошо, что ты ко мне приблудился. Вдвоем будем жить... а чего? Я не против. Вот возьми пока, посуду нашу помой — дойдешь ведь сам до ручья-то? Будешь обед готовить, хату мою мести, а еще огородик у меня есть... И лошаденка твоя не  пропадет, не боись.

Сходи-ка за конем, небось, заждался там коник хозяина.

Веди сюда, будешь его в бабкином овине держать.

Он кивнул в сторону мазанки, в которой жила уже знакомая Сергею старуха.

Сергей поднялся и вышел из  хижины. Он сходил за Дикарем, привел его в овин, снял с него попону и седло, насыпал овса в ясли. Затем вернулся в хижину.

Все последующие дни Сергей из кожи вон лез, чтобы угодить старому воину. Разин оказался на удивление приветливым и словоохотливым, отчего Сергеево смущение стало только сильнее. Не таким он представлял  себе бывалого воина, победителя японских самураев. Разин не отходил от Сергея ни на шаг, указывая, что починить, что сделать, куда и за чем сходить. За обедом Разин теперь наливал ему столько же, сколько и себе, стряпню Сергееву хвалил...

Домашняя работа занимала большую часть его времени, хотя Разин не запрещал Сергею самому ходить в лес, тем более что у Сергея получалось то яиц насобирать, то зайца поймать. Временами же он просто прогуливался с Дикарем, изучал местность вблизи хижины или делал в лесу разминку в ожидании того часа, когда они наконец-то перейдут к тренировкам.

Прошла неделя, за ней вторая, третья... Сергей за это время сделал даже больше, чем просил его Разин: починил ему двери, навесил на окна ставни, чтобы стекло не дребезжало на ветру. Разин внимательно рассматривал его работу, цокал языком, хвалил, но о начале тренировок даже не заикался.

Еще четыре недели миновало, была уже середина мая. Больше ждать уже было нельзя. Этим вечером, раскладывая по мискам ужин, Сергей завел разговор, который так давно хотел начать и так долго откладывал:

— Учитель Разин...

— Ну ты сказанул, однако... — тут же перебил его старик. — Какой же я учитель? Просто Разин, да и все.

Сергей нетерпеливо кивнул и продолжил:

— Все, что вы приказывали мне делать, я делал. Надеюсь, я вас ничем не обидел.

Разин, у которого уже был полный рот каши, только согласно кивал головой и с интересом посматривал на Сергея.

— Скажите мне теперь, заслужил ли я право быть вашим учеником и тренироваться у вас?

Разин чуть не прыснул со смеху, и Сергею стало нехорошо. Разин же потянулся за чашкой, будто, поперхнувшись от Сергеевых слов, решил сделал глоток. Потом отставил чашку, но на вопрос не ответил. Поэтому Сергей продолжал:

— Я здесь не просто так. Мне отчаянно нужна ваша помощь, это вопрос жизни и смерти. Меня одно дело важное ждет...

Разин, прищурившись, взглянул на Сергея и небрежно бросил в ответ:

— Да у вас, молодых, все дела важные. Но, поверь мне, старику, это не дела, это так — приделки...

Сергей решил больше не крыться перед ним. Очевидно, это был единственный способ завоевать доверие Разина:

— Люди, выдававшие себя за казаков, убили мою семью. Они убили много невинных людей. Я должен остановить их. Вы обещали научить меня...

— Да когда же это я тебе такое обещал? И чему, главное? — Встав из-за стола, он спокойным жестом отодвинул Сергея и вышел прочь из хижины.

Сергей же, словно громом пораженный, так и стоял посреди избы. Неужели этот старик просто шарлатан? И морочил ему голову своей домашней работой? Неужели все это время пошло коту под хвост?

С тяжелым сердцем он вывел Дикаря во двор, но вместо того, чтобы оседлать его и ехать прочь, только взял его под уздцы и медленно пошел с ним в лес, прочь от своих тяжелых мыслей.

Но в этот вечер Сергей, сидя возле очага и помешивая похлебку, внезапно получил такой удар по голове, что свалился со своего чурбака и едва  не  потерял сознание. Схватившись за разбитую голову, он первым делом глянул на потолок, решив, что рухнул сволок с крыши. Еще не придя в себя от боли, он зажал рукой рану, из которой уже сочилась кровь, и в первое мгновение не поверил своим глазам — над ним стоял Разин. Двумя руками он держал гладко оструганную палку, которой Сергей у него раньше никогда не видел.