Читать интересную книгу Бойцовые псы - Сергей Волошин

— Похоже на то, — согласился Каморин. — С другой стороны, какой из тебя уголовник? Ведь ты сидел, как многие другие, по двойной глупости — своей и советской власти. У нее была шизофреническая потребность все время кого-то сажать. Иначе она не могла. Вот ты и подвернулся ей под руку.

— Забавная теория… — сказал Седов. — Так что вы собираетесь мне продемонстрировать? Выучку ваших киллров, или, как вам больше нравится, боевиков?

— Душегубов, скажем так, — усмехнулся Каморин. — Тебя этот термин не пугает?

— А зачем это мне смотреть? — спросил Седов. — Я вам и так верю.

— Ну да, у вас в Москве такого предостаточно… Тоже завелись свои снайперы. Постреливают милиционеров… Из сорок четвертого отделения.

— Уж не хотите ли сказать, что к этому вы тоже имеете отношение? — удивленно спросил, повернувшись всем корпусом, Седов. — Но в данном случае вас подвели ваши информаторы. Оказывается, даже вы не всё знаете… Всего застрелили уже троих, третий как раз из другого, пятьдесят шестого отделения, это сообщалось в прессе.

— Много она знает, ваша пресса… Он прежде служил в сорок четвертом. Только недавно перевелся в другое, пятьдесят шестое, по месту жительства…

— Молчу… — Седов с беспокойством смотрел на Каморина. — А вы про это узнали как следователь УВД или как…

— Или как, — усмехнулся Каморин, довольный произведённым эффектом. — Еще будут вопросы?

— Только один, — кивнул Александр Петрович. — Зачем вам это все нужно? Посвящать меня в ваши тайны, я имею в виду?

— Чтобы ты меня боялся, — сказал Каморин. — Чем больше ты обо мне знаешь, тем больше представляешь для меня опасность, не так ли? Это общепринятое представление. Но верно и другое — это одновременно опасно для тебя как для посвященного в мои дела, ибо случись что — я первым заподозрю именно тебя… Иначе бы наши отношения не сложились, понимаешь? Но пока ты мне нужен — бояться тебе нечего.

На другой день Седов увидел «бригаду» Каморина на чердаке дома, из окна которого открывался вид на улицу Ленина. Сразу было видно: это не Лёхины «торпеды». Чувствуется муштра, от нее даже какое-то внешнее сходство между парнями, настолько их повадки и движения точны и отработанны.

И не забулдыги. Здесь не увидишь серых, пропитых лиц, как у Лёхиных «торпед», с их наркотой, водярой и надрывными песнями о тюремной жизни.

Обычные ребята, только слишком помногу смотрят в прицел, что заметно для опытного глаза. Смотрят не мигая, пристально, будто направляя уже выпущенную пулю. И народу поменьше, чем у Лёхи. Всего-то четыре человека.

— Произошёл естественный отбор, — пожал плечами Каморин. — Не далее как позавчера, о чем вам уже докладывал… А это, ребята, наш гость из Москвы, хочет посодействовать нам выйти на покупателя, о котором я вам уже сообщал. Оптовый покупатель. Интересуется товаром. Если понравимся, будут заказы. Будут рабочие места в условиях ожесточенной конкуренции… Это все поняли? Все оценили открывающиеся перспективы?

Парни сдержанно кивнули. Кивком Каморин подозвал гостя к окну.

— Уже вечереет, Александр Петрович, скоро с этой высоты (все-таки десятый этаж!) будет трудно кого-либо различить на улице. Предлагаю вам самому выбрать цель, чтобы исключить какие либо сомнения… Для этого взгляните вот сюда, в прицел…

И с этими словами протянул ему снайперскую винтовку.

— Вы с ума сошли… — отпрянул от окна Седов. — Вы понимаете, что предлагаете?

— Я — профессионал в отличие от вас, — холодно сказал Каморин. — И желаю чистоты эксперимента. Но если вы предоставляете это нам… — Он пожал плечами, сам приблизился к окну, посмотрел в прицел. — Предлагаю на выбор. Цель неподвижная — бомж, просящий милостыню, или цель подвижная — какой-то парень. Идет быстро, возможно, торопится на свидание…

Каморин говорил это, глядя в прицел.

— …Возможно, цель торопится на свидание, судя по всему, так оно и есть… Конечно, она более трудная, чем неподвижная, но её больше жалко… Всё-таки у неё впереди целая жизнь. Вернее, у него. Но это на ваш выбор, Александр Петрович! Как скажете, так и будет.

Седов исподлобья смотрел на ребят. Лица серьёзные, сосредоточенные. И очень внимательно слушают. Лёху бы сюда… Пусть посмотрит, поучится, как это делается…

И наоборот. Вдруг захотелось очутиться у Лехи дома, в его безалаберщине. Только бы подальше отсюда.

— Я вам верю, — сказал он вслух. — Поэтому обойдёмся сегодня без пальбы. Потом как-нибудь продемонстрируете.

Каморин пристально посмотрел на него. В Москве производил совсем другое впечатление, подумал он. Слабак, и только… Хотя, надо признать, мало кто не спасует, попав к ним сюда, на огневую точку. Но это должно произойти именно сегодня! И точка… Просто так он отсюда не уйдёт.

— Поймите нас правильно, Александр Петрович, — вежливо улыбнулся Каморин. — Вы, значит, такой гуманный, что не можете видеть, как убивают на ваших глазах человека, согласно вашей же заявке… Но мы тоже должны быть уверены, что вы на нас при случае не настучите как свидетель. Понимаете? Поэтому, придя сюда к нам, вы должны стать не свидетелем, а соучастником. Или трупом — на ваш выбор… И третьего не дано.

Каморин сделал паузу, прохаживаясь по тесному и низкому чердаку, так что с его ростом приходилось слегка пригибать голову.

— Никто на вас не давит и не требует, чтобы вы занимались стрельбой. Боже упаси… Да это и не нужно. Это наша работа, как вы понимаете. Но дать нам целеуказание вы, как будущий заказчик, обязаны.

Он говорил негромко и предельно вежливо, поглядывая на часы.

— Уже темнеет, как я и говорил, — сказал он. — Впрочем, у нас есть инфракрасный прицел, но его установка требует времени… Итак, предлагайте… Хотя я почему-то уверен, что вы укажете нам на этот отброс общества… — Он махнул рукой в сторону окна, совершенно очевидно имея в виду бомжа, собирающего милостыню.

Александр Петрович поспешно кивнул.

— Итак, выбор сделан, — развел руками Каморин. — Цель довольно простая, к тому же общество всецело придерживается той версии, будто кто-то желает очистить наш славный Сосновск, один из центров цветной металлургии, от человеческого шлака.

Уж больно ты стал витиеват, злобно подумал Седов. Ишь разговорился… Удалось меня втянуть в свои игры, как Ирину в постель, так думаешь: все, никуда не денусь, так и буду в рот тебе смотреть, как твои шавки?.. Пока ты мне нужен. Пока. А там посмотрим. Изыщем возможность, в случае чего…

— Ты, Мирон! — Павел Романович тем временем протянул винтовку. — Цель неподвижная, дистанция не больше ста пятидесяти метров… Видишь этого доходягу? Так дай ему отмучиться… Это наш новенький, — сказал он, повернувшись к Седову. — Его первый выстрел по реальной цели. До сих пор в тире показывал неплохие результаты…

Совсем мальчишка, подумал Седов, а сколько радости, что доверили прихлопнуть этого нищего… А чем я лучше? Каморин прав. Или не совсем? Тот же Леха, какой бы он ни был… Нет, он не такой, да и «торпеды» его… Там — заработок, и только. Замочить клиента и забыть. И лучше его не знать, не видеть лица… А видеть всё равно приходится. И потому они спиваются. А эти не берут в рот ни капли. Вот откуда у Лехи стремление к благотворительности. Здесь всё начинается с желания убить. Просто убить. Из куража, из любопытства. Для самоутверждения… Всё равно кого. Значит, есть всё-таки между нами разница? И проявилась она лишь здесь, на этом чердаке.

Новое поколение народилось, ничего не скажешь…

— Дай-ка гляну, — сказал Каморин, наклоняясь к Мирону. — Так, перекрестье прицела вот сюда, между глаз… Большинство людей знают о том, что это такое, только по фильмам. Знают, как красиво пуля входит, и как герой потом красиво падает, глядя на зрителей широко открытыми глазами. И мало кто видел, что происходит с черепом в том месте, где пуля выходит. А выходит она оч-чень некрасиво… Выходное отверстие всегда в десять, в двадцать раз больше входного. Входное аккуратненькое, ровненькое, почти без крови. А выходное — страшное, рваное, кровавое… От выстрела человеческая черепушка разваливается, раскрывается, как цветок, и вместе с вышибленной напрочь задней крышкой черепа летят во все стороны ошметки величайшего божьего достижения — драгоценного человеческого мозга… Давай, Мирон!

Выстрел отозвался звоном в ушах. Даже глушитель не поставили, подумал Седов. Хотя кто там услышит…

Все отошли от окна, чтобы снизу никто не заметил их в окне чердака. Потом Каморин выглянул, посмотрел на часы.

Что-то не видно «скорой»… Он подгадал так, что эту акцию проводят именно сегодня, когда дежурит Николай Абросимов, муж Нины. Он видит краем глаза, как удивленно посматривают на него братки. Пора сматываться. Раньше так и делали. А сейчас Каморин почему-то медлит. И на лице недовольство.