Читать интересную книгу Прогулки по Парижу. Правый берег - Борис Носик

В этом доме на улице Тюрбиго (на втором этаже) размещалась с 1920 по 1940 г. редакция самой популярной газеты русской эмиграции – «Последние новости». Редактором ее был политик- кадет П.Н.Милюков, а сотрудничать в ней стремилась вся пишущая эмиграция.

По временам тираж этой газеты достигал 30 тыс., что для эмиграции было огромной цифрой. Газета разоблачала большевистский террор, однако перед смертью сам Милюков стал склоняться к компромиссу с боыиевистской властью, а то и к полной капитуляции. Один из последних его помощников и фаворитов в газете (А.Ступницкий) даже возглавил после войны в Париже просоветскую (курируемую, вероятно, разведкой) газету. И то сказать, легко ли было достать на Западе журналисту, пишущему только по-русски, другую работу?

На улице Реомюр, пересекающей улицу Сен-Дени, есть несколько любопытных домов (№ 118, № 124, № 130) в стиле «ар нуво» и множество ювелирных магазинов. За улицей Реомюр все чаще попадаются на бывшей королевской дороге Сен-Дени лавчонки, рассчитанные на провинциальное любопытство, на дурной вкус, на слабеющую потенцию, может, просто на глупость и невежество, – так называемые секс-шопы. В витрине одной из этих порнолавчонок я видел раз объявление: «Новинка века – гульфик». Ясно было, что романа Рабле в этих парижских джунглях никто не читал. В лавчонках этих есть кабины, где можно по дешевке увидеть примитивный порнофильм или живую голую женщину (это уже «пип-шоу», то есть «подглядывание в замочную скважину», чаще всего как краткое приглашение к акту продажной любви).

Продажные женщины появляются на той же улице чуть ближе к ее концу и арке Сен-Дени. Промысел их не запрещен, но зато полиция преследует (во всяком случае, теоретически) сутенеров, торгующих чужим телом. Избежать рэкета уличным женщинам не удается, так что все они находятся под покровительством какого-нибудь кота-сутенера. Профессия у этих девиц, дам и бабушек очень не новая (считают даже, что «самая древняя»), однако новые смертельные болезни и конкуренция бабомужиков и мужикодам (травести, которые чуть было не вытеснили настоящих дам с тротуаров Сен-Дени) делают ее еще опаснее.

Есть в этой части улицы Сен-Дени еще одна странная категория посетителей. Это подростки, молодые люди, старики и подстарки (мышиные жеребчики), которые стоят напротив проституток и пожирают их глазами. Что так волнует этих странных типов, которые часами таращатся на разодетых в пух и прах или, вернее, полураздетых женщин? Может, их волнует противозаконная доступность того, что в их сознании является и запретным и тайным (заплати, и свершится, «небольшие деньги – поживи для шику», – писал один поэт, но и сам не платил и не жил, а только глазел). Легко догадаться, что бедных работниц панели эти зрители только нервируют. Больше всего дам и созерцателей бывает на узенькой рю Блондель, соединяющей Сен-Дени с Севастопольским бульваром, у самого выхода к арке.

Мой друг, профессор итальянского языка, рассказывал мне, что в молодости вскоре после женитьбы он снял квартиру в одном из домов на улице Блондель и вскоре обнаружил, что, куда бы он ни задвигал их брачное ложе, и он, и его длинноногая голландка-жена с неизменностью отражались в зеркальном потолке. Хозяин дома объяснил ему позднее, что раньше в этом доме, как, впрочем, и во всех соседних, располагался бордель. Квартал тогда кишел всяческим жульем…

Нельзя сказать, чтобы нынче он стал вполне приличным. Как и в прошлом, эта часть улицы Сен-Дени с ее секс-индустрией и индустрией готового платья сохраняет свою экзотическую специфику, как, впрочем, и весь прилегающий к ней, ограниченный с севера бульварами Бон-Нувель и Пуассоньер, с юга – улицей Реомюр, а с запада – улицей Монмартр квартал Сантье. Попав в лабиринт кривых и горбатых улиц квартала, сразу чувствуешь, что ты вступил в особую страну: машины с трудом пробиваются через толпу, которая тащит куда-то (к грузовикам или на соседние улицы) рулоны пестрых тканей, грозди пиджаков, и блузок, и кофточек, и сорочек на вешалках. Кругом слышен гортанный говор, арабский язык или иврит, по-своему или почти на французском кричат сенегальцы, малийцы, греки, сефарды, индийцы… Мало-помалу убеждаешься, что ты попал в особую страну «конфекции», готового платья, индпошива, страну ателье, складов, оптовой и розничной торговли, крупного и мелкого бизнеса, старых и новых вывесок, новых сделок и старых рыночных уловок, толстых неловких пальцев на клавиатуре компьютера, ловких исколотых пальчиков со старинной иглой, в страну радостей обогащения и драм разорения, в страну старинных улиц и старинных домов, бывших свидетелями монаршей любви и преступных выстрелов осатанелых «освободителей»…

В этом невероятном путешествии по кварталу Сантье (начать его можно от рю Реомюр) мы выйдем на улицу Мэль, проложенную еще в 1636 году (недурной возраст для городской улицы). От тех времен на улице остался отель Кольбер (нынешний дом № 5), а рядом с ним еще один (построенный для своей семьи архитектором Гобером) отель XVII века. Улица Мэль пересекает улицу Монмартр, которая уже в 1200 году носила это название, потому что уже тогда по ней проходила дорога в Монмартрское аббатство. Упиралась улица в Монмартрские ворота укреплений Филиппа-Августа.

А дальше произошло то, что с регулярностью на протяжении веков случалось в Париже: город расширил свои пределы, стена сдвинулась дальше к северу, новые Монмартрские ворота выросли на углу нынешней улицы Абукир, где прошла новая стена (уже не Филиппа-Августа, а Карла V). Еще более поздняя стена (стена Людовика XIII) стояла у нынешнего дома № 156 по улице Монмартр: так что старинная эта улица способна служить шкалой, на которой любопытный пешеход может отмечать, шаг за шагом, расширение и рост Парижа, поглощавшего луга и речки и мирные деревеньки, обращавшего всю эту красоту в тесные кварталы, в пустыри или площадки для игр.

Многие дома на славной старинной улице Монмартр могут с гордостью напомнить об именах своих постояльцев. Скажем, в доме № 112 останавливался поэт Мистраль, только что прибывший в гордую столицу, сжимая под мышкой свою новую поэму. Дом № 144 построен в конце XIX века на месте кладбища, где похоронен был Мольер (можно сказать, «построен на костях великого Мольера»): на фасаде его видна реклама издательства Жирардена и типографии, и, надо сказать, южная часть квартала вообще славилась своими печатнями, журналами, редакциями (в не меньшей степени, чем его северная часть славилась своими пошивочными ателье и складами готового платья). До Первой мировой войны в квартале размещались редакции нескольких крупных газет, а также происходили события, попадавшие на первую полосу… Скажем, в доме № 146, что тоже по соседству с печатней, было уже до войны кафе, где собиралась и галдела газетная братия. За столиком этого кафе 31 июля 1914 года был застрелен Жан Жорес; загляните в кафе, и вам охотно покажут и злополучный столик, и бюст Жореса, и вырезки из тогдашних газет (заодно напомнят, кто такой был великий Жорес).

Неподалеку от этого трагического места в доме № 33 по улице Сантье жила в свое время (точнее – в 1741 году) милая, хотя и не знатная (тут же, в квартале, на улице Клери она и родилась без особой помпы), дама по имени Жанна, точнее даже – Жанна-Антуанетта Пуассон, бывшая в ту пору замужем за месье Ле Норман Д Этиолем (вполне достойный брак, но сердцу хочется большего). Однажды на балу в Версале даме этой удалось обойти многих своих конкуренток в борьбе за рассеянное королевское внимание, и представленная Людовику XV в качестве маркизы де Помпадур дамочка из окраинного квартала ухитрилась вытеснить из королевского сердца саму герцогиню де Шатору. После чего прекрасная маркиза переселилась в новый роскошный особняк на улице Клери (близ ее отчего дома), а оставленный женой месье Ле Норман д'Этиоль переехал в другой особняк (нынешний № 22-24, все эти особняки XVII века на месте и ждут праздного туриста).

Конечно, жизнь дамы, которая вознеслась на такие вершины, заслуживает отдельной книги, на которую у меня не нашлось времени. Но таких книг вышло много, и я отсылаю вас к интересному труду господина Сулави «Личная жизнь Людовика XV», из него вы все узнаете про то, как, став фавориткой короля, дама с улицы Клери стала вмешиваться в высокую политику, даже и международную, и что из этого вышло. Что же касается самой ее родной улицы Клери, то она возникла в результате очередного перемещения к северу городской стены (на сей раз стены Карла V). У нового крепостного рва стоял особняк Клери, от которого улица и получила свое название. С самого XVII века на улице этой селились среди прочего люда художники и писатели. В доме своего брата Тома поселился в 1665 году, перебравшись в Париж из Руана, Пьер Корнель, который прожил здесь добрых шестнадцать лет и написал множество пьес. Ансамбль домов под номерами 19 и 21 принадлежал в конце XVII века священнику и врачу Роберу Поклену, который приходился родным братом Мольеру. В XVIII веке дома эти снимал торговец картинами месье Лебрен, жена которого, сама дочь художника, держала здесь модный салон. В доме № 97 жил до самого 1793 года с родителями поэт Андре Шенье, оплаканный нашими Пушкиным и Лермонтовым, ибо Революция, как известно, отрубила ему голову. В том же роковом 1793 году близ этих мест (на углу улиц Борегар и Дегре) храбрый барон де Батц попытался спасти жизнь королю Людовику XVI, имевшему мужество протестовать против ревтеррора и жестоко поплатившегося за это.