большей степени жителей села той поры выручала всё-таки рыба, которую тогда никто ещё не запрещал здесь ловить для личного потребления.
Много рыбы шло и на корм ездовым собакам – другого зимнего транспорта тогда в селе ещё не было. Их держали по нескольку штук почти в каждом дворе, а потом по необходимости сводили в складчину с соседями в полноценные упряжки и возили не только дрова из лесу или заготовленное сено с лугов, но даже ездили по каким-либо делам в город Петропавловск. И такие дальние поездки в зимнее время для жителей села были делом вполне обычным, даже городские чиновники практически любых рангов использовали этот самый надёжный вид транспорта в те времена на Камчатке. На собачьих упряжках регулярно доставлялась в село почта и газеты, а также несколько раз за зиму приезжала кинопередвижка. Поэтому и основной корм для собак, так называемую кислую рыбу, заготавливали обычно сообща и с самой весны: копали в глинистой почве большие ямы и в них укладывали, чуть ли не до верха, только что выловленную рыбу, какая только попадала в невод, потом сверху всё это хорошо укрывали свежескошенной травой и засыпали только что выкопанной землёй, надёжно её утрамбовывая. Зимой, когда ямы открывали, вся рыба была уже превращена в одну сизо-зелённую кашеобразную массу с резким мерзко-кислым запахом. Но собаки поедали этот корм с огромным удовольствием. Точно так же, кстати, готовили в колхозе и силос для коров из сочного шеломайника (в селе это высокорослое лопуховидное растение называли саломатником)…
3
Ещё раз оговорюсь: я не помню, как началась эта война, хотя мне в ту пору было уже пять с половиной лет – уж очень далеко от нашего села эта беда случилась. Как-то, уже будучи взрослым, я спросил отца: помнит ли он о начале войны, чем он занимался в тот день, и что говорили люди об этом. После некоторых раздумий он ответил:
– В те дни мы заканчивали работы по установке ставного невода на океанской стороне острова Старичок. Дело это очень непростое: большие глубины, течения, а невод самый крупный на всём восточном побережье Камчатки, и устанавливался здесь впервые, как я думаю, просто в порядке эксперимента. Только мёртвых якорей, каждый весом в несколько тонн, пришлось заготовить не меньше сотни, чтобы с их помощью надёжно закрепить тяжёлую ловушку и центральное крыло, протянутое от неё к главному мёртвому якорю на скалистом берегу. И всё это приходилось делать почти что вручную: вся механизация – ручные тали да буксирный катер. Вот и всё. А когда вернулись домой на короткий отдых, узнали, что война с германцем началась – весть эту принесли матросы с береговой батареи… А народ о чём говорил?
Отец усмехнулся и сказал с горчинкой в голосе:
– О чём он мог говорить… Многие были уверены в одном: мол, набьём им хорошо морду, и через месяц война закончится. Ан вон что вышло…
А о чём люди могли думать тогда, в первые дни этой четырёхлетней войны, если всем уши в ту пору заложила бравурная песня как гимн шапкозакидательству: «Если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы…» Проспали, элементарно проспали мы, то есть наши глубокомудрые руководители, этот свой завтрашний поход…
Ну а сами немцы помнят тот день совсем иначе. Особенно те, которые в последнюю мирную ночь 1941 года без сна стояли на исходных позициях у наших границ, и которым, по крайней мере, удалось остаться в живых. Сейчас, в середине второго десятилетия XXI века, на полках богатейших в нашей стране-победительнице московских книжных магазинов стоят монолитные ряды мемуаров выживших солдат и офицеров Вермахта и СС и их многочисленных военачальников, отпечатанные в наших типографиях на хорошей бумаге и упакованные в яркие картонные коробки. Нет, я совсем не против наличия этих книг в наших магазинах. Больше того, я готов стерпеть, если их вдруг окажется больше, чем воспоминаний наших доблестных воинов. Ведь это не только зачастую честный и откровенный солдатский взгляд с той, воевавшей с нами стороны, но и громадный исторический опыт, который мы просто обязаны знать и помнить всегда. Так вот, недавно я купил в магазине книгу немца Пауля Кареля «Восточный фронт», написанную автором в самый разгар «холодной войны», в 1963 году, и напечатанную у нас в 2009 году под рубрикой «Война глазами немцев». В первой книге этого сочинения, которая называется «Гитлер идёт на Восток», с подзаголовком «От „Барбароссы“ до Сталинграда», есть очень впечатляющий рассказ о первых часах этой войны. Приведу лишь один фрагмент, хоть он и довольно пространный – так, для размышлений:
«…Было 03.14. Вышка на высоте 158 у селения Вулька Добрыньска высилась одиноким призраком на фоне сереющего неба. С востока шёл новый день, а на участке группы армий „Центр“ всё ещё безраздельно царствовала гробовая тишина. Спали леса и поля. Неужели русские не замечали, что граница с Запада ощетинилась жерлами орудий готовых к бою полков? Ожидающих приказа армий, которые с минуты на минуту, дивизия за дивизией совершат бросок по всему бесконечному фронту.
Стрелки часов тщательно сверивших время командиров показывали 03.15.
И тут словно кто-то где-то повернул гигантский электрический выключатель, и тысячи молний прорезали предрассветную мглу – это разом изрыгнули огонь орудия всех калибров. Трассирующие снаряды понеслись по тёмному небу. По всему протянувшемуся на берегу Буга фронту заполыхали вспышки. Спустя мгновение гром разыгравшейся военной грозы паровым катком обрушился на вышку у селения Вулька Добрыньска. Свист миномётных мин зловеще сливался с грохотом пушек и гаубиц. К востоку от Буга растеклось целое море огня и дыма. Дым заволакивал узкий серпик луны.
Мир приказал долго жить, повеяло первым дыханием ужасной войны.
Прямо перед Брестской крепостью располагалась 45-я пехотная дивизия (прежде австрийская 4-я дивизия) под командованием генерал-майора Шлипера. 130-му и 135-му пехотным полкам отводилась задача первого штурма мостов и самой цитадели. Под прикрытием темноты первая волна атакующих устремилась к Бугу. Железнодорожный мост казался призрачным. В 02.00 через него, громко пыхтя и ярко сияя фарами, паровоз протащил товарный состав. Это был последний поезд с зерном, который Сталин отправил своему союзнику Гитлеру.
Что это, некая хитроумная уловка или невероятное, неслыханное доверие? Такой вопрос задавали себе офицеры и солдаты штурмовых рот и батальонов, лёжа в высокой траве и среди всходов зерновых, у железнодорожной насыпи и напротив Западного острова. Они не знали, сколько таких поездов прошло по мосту за несколько последних недель. Они не знали, как твёрдо