— Потом ссыпал монеты из ладони в свою торбу и тихо продолжал: — Пусть будет жив и здоров твой наследник, пусть растет добрым молодцем. Но больше ты ни о чем не мечтал? Это было твоей целью в жизни?
Я нахмурился, но он не дал мне произнести ни слова.
— Сейчас у тебя есть все, — вытащив из торбы корочку сухого хлеба, он отщипнул скрюченными пальцами кусочек и бросил себе в рот. — Жена принесла тебе богатство. Природа одарила здоровьем и красотою. Скоро появится ребенок и принесет в семью радость. Ну, а дальше?
Я не отвечал. Открыв калитку, я бросил ему золотую монету, чтобы заставить его замолчать. Продолжая хихикать, он поймал монету на лету и подбросил на ладони.
— Золото поможет добиться всего. Может быть, ты надумаешь заняться политикой? Денег у тебя много, ты быстро прославишься, станешь сенатором, министром, президентом... Должности и чины, связанные с ними хлопоты помогут тебе забыться, отвлекут от будней жизни. Не так ли?..
Больше не в силах молчать, я грубо прервал его:
— Не люблю болтунов! Убирайся!
— Ты прав, политики — болтуны. — И старик отправил золотой в торбу. — Но и без них ведь нельзя! Всадник кормит коня сахаром, чтобы надеть на него узду. А может, ты предпочитаешь писательство? Впрочем, вижу, ты не любишь лицемерить...
Велев слуге выпроводить старика, я поспешно поднялся в дом. Но вкрадчивый голос неотступно преследовал меня. «Дальше? Что же дальше?!»
...Варвара так уверовала в рождение наследника, что появление на свет девочки оказалось для нее неприятной неожиданностью. Немалых трудов стоило мне убедить ее, что для родителей сын и дочь одинаково любимы.
Шли годы. Подрастала моя ясноглазая Люсана. Длинные ресницы, затенявшие и без того темные глаза, широкий разлет черных бровей, высокий чистый лобик, алые, всегда улыбающиеся губы, цвета воронова крыла, вьющиеся волосы — в общем, девочка походила на меня. И только тонкая светлая прядка в волосах была у нее не моей, но эта прядка делала ее еще привлекательней.
В тот роковой вечер я, ни о чем не подозревая, спокойно сидел за столом в казино. Дверь игорного зала отворилась и вошел взволнованный, бледный как смерть мой слуга. Дрогнувшим голосом прошептал он, наклонившись к самому уху: «Девочке плохо!».
Вернувшись домой, я застал ужасную картину. В спальне жены на полу стояла лужа крови. Рядышком лежали два трупа: моя жена с перерезанным горлом и бездыханная Люсана со страшными кровоподтеками на шее.
По всему дому суетились полицейские. У изголовья варвариной кровати зияла непривычной пустотой раскрытая коробочка, в которой раньше лежала «Королева утренней зари». Все было ясно до ужаса. Проклятый бриллиант стал причиной гибели моего счастья. Мог ли я предполагать, когда платил за этот знаменитый бриллиант двести тысяч фунтов стерлингов, что своей рукой вношу в дом гибель. Я подарил его жене, когда она родила Люсану. Оказалось, что я подарил им обеим смерть.
Целый год я вместе с лучшими агентами сыскной полиции разыскивал следы пропавшей «Королевы», но нам так и не удалось напасть на след преступников. Я пригласил лучших детективов из Англии. Однако все было напрасно. Я никогда не жаловал полицию, но сейчас, убедившись в ее беспомощности и бессилии, я возненавидел ее.
И тогда я решил: я сам разыщу губителя моей семьи и моего счастья и сам отомщу ему. В газетах всех стран мира поместили объявление, что я, итальянский миллионер Игорь Таманов, награжу миллионом долларов того, кто сможет указать след убийцы моей жены и дочери и похитителя «Королевы утренней зари».
И вот однажды ко мне явилась молодая женщина в темном платье и попросила выписать ей чек на миллион долларов. Она обещала назвать человека, который увез «Королеву» из Италии в Россию и там продал ее. Получив заверение, что я выдам ей чек в обмен на сведения, женщина рассказала все, что знала. Вот ее рассказ:
«Дорите де Полин должен был через одну-две недели обручиться со мной. Но как раз в это время в его руках оказался драгоценный камень. Он увез его в Россию и там продал какому-то богачу, по фамилии, кажется, Путилов. И этот Путилов преподнес бриллиант в дар русской императрице...»
— Значит, ваш сбежавший жених и есть убийца? — прямо спросил я у женщины.
— Он бросил меня и, разбогатев после продажи бриллианта, женился на восемнадцатилетней дочери какого-то виноторговца. Но все же я не могу взять греха на душу: он ничего не знал об убийстве...
...На третий день поздним вечером меня провели в лавку менялы на Целийском холме. Я с провожатым спустился в подвал. Здесь лежал связанный по рукам и ногам Дорите. (Боже правый, чего только не может совершить всемогущее золото?)
Мне не пришлось долго разговаривать с де Полином. Он сразу назвал имена убийц Варвары и маленькой Люсаны, указал их адреса. Дорите клялся всеми святыми, что ничего не знал о страшном преступлении до тех пор, пока не прочитал моего объявления в газете.
Еще до рассвета мои ребята привели в тот же подвал обоих убийц. Их трупы унесли волны Тибра.
Отомстив за жену и дочь, я почувствовал некоторое облегчение. В первый раз после того ужасного вечера я смог поужинать с аппетитом.
На другое утро я проснулся с таким чувством, словно Варвара и Люсана снова были рядом со мной. Я прошелся по римским улицам, посетил наше заброшенное хозяйство. Потом, усталый и успокоенный, пошел в знакомую тратторию и до утра пил вино со случайными собутыльниками. Тоска отпустила сердце, снова захотелось жить, все кругом радовало и удивляло, как после тяжелой болезни.
Двери лучших римских гостиных с прежним гостеприимством распахнулись передо мной, все относились ко мне с еще большим радушием, чем раньше. Я невольно отмечал, что особенно старались угодить мне родители, имевшие невест на выданье.
Ежедневные пиры и балы рассеяли мою тоску. Шампанское и бордо, херес и портвейн лились рекой. Я ни на минуту не оставался один. В шумной компании дружков и сотрапезников я искал все новых и новых развлечений. Но искушающий голос по-прежнему шептал мне на ухо:
«А дальше? Что дальше?!»
Однажды мой приятель-камергер устроил званый вечер, на который пригласил всех знатнейших граждан Рима. Среди гостей была и венгерская скрипачка Тамилла Заполия — красавица, дочь великого князя. О красоте Тамиллы тогда с восторгом говорила вся Италия. Приехавшая из Будапешта скрипачка казалась неприступной.
Но я сумел сломить гордячку. Весь вечер она не отводила от