так неплохо. Не приходится с ними что-то делать. Как мальчишка.
Она провела себя по волосам, потом подала ему руку, и они спустились в квартиру.
— О Стеване ничего не слышно?
— Нет.
— На этой неделе он совсем пропал.
— Наверно, занят работой.
Рита промолчала, ничего не ответив на это.
— Просто я устала быть ни с кем. Он обещал мне в скором времени документы.
— Не торопись, все будет. К чему спешка?
— Я устала сидеть тут без действий!
— А какие у тебя планы на дальнейшее будущее?
— Пока что я только думаю и не стану говорить, пока не сделаю.
— Ты как всегда. Настроена и целеустремленна.
— Серж.
— Что?
— А я ведь не знаю твоей фамилии. Ни разу не задумывалась об этом, и не спрашивала.
— Ну, не спрашивала, поэтому и не знаешь.
— Ну, так какая же у тебя фамилия?
— Толконян.
— Что? — удивилась она.
Он усмехнулся.
— Не ожидала?
— Совсем нет! Толконян! Ты армянин, что ли?
— Ну да, от ушей до пят, чистокровный.
— Да ты же ничуть не похож. Вот ты дал! Толконян. Ну и как такой немаленький армянин оказался в Югославии?
— Когда началась война, мать бежала и оказалась тут. Вышла второй раз замуж, и вот.
— Да. Никогда бы не подумала. На тебя посмотришь — ты огромный и здоровый как ариец.
— Ну, хороший генофонд.
— Серж, а вы говорили обо мне со Стеваном?
— Конечно, ты единственная для нас общая тема для беседы. А что?
— Вы хотите меня отправить в Литву?
— Нет, это я так думал. У меня там друг. Вот и предложил. Сомневаюсь, что Стеван отправит тебя куда-то далеко. Он умрет от тоски по тебе.
— Знаешь, кто сейчас умирает от тоски?
Она словно обиженная ушла от Сержа в другую комнату.
Неделю спустя объявился Стеван. Стоя на пороге, улыбаясь, он держал пачку документов. Он подошел к Рите и, протягивая документы, заговорил.
— Дорогая моя Рита Фиренья. С этого момента ты можешь забыть это имя, ибо теперь ты совершенно другой человек, и жизнь твоя начнется с новой страницы с чистого листа. Ты теперь Адриана Ренар.
Он отдал ей документы. Она молча забрала их, раскрыв паспорт смотрела на новое имя и на вклеенное фото.
— Выглядит впечатляюще, правдоподобно.
— Так и есть! Все в лучшем качестве. Теперь ты свободный человек, Адриана.
— Как же мне теперь привыкнуть к этому имени?
— Постепенно. Оно, наверняка, уложится на тебя.
— Как думаешь, а оно мне идет?
— Конечно!
— Я хочу помочь тебе! Чтобы что-то предпринимать сама, ты все еще слаба! Поэтому тебе нужно уехать. Конечно, ты могла бы остаться и тут. Но мне кажется, что ты засохнешь тут одна.
— Я не хочу уезжать!
— Надо, милая. Тут оставаться нельзя. Уж года на два уехать точно придется, да и зачем тебе тут быть. Тут тоска и воспоминания.
— Воспоминания — это все, что у меня осталось.
— Я понимаю тебя. Но все же, там ты восстановишься.
— Но я в порядке!
— Рита, не спорь со мной. Тебе нужно уехать. И не появляться тут вообще никогда. Ты понимаешь, если тебя узнают, нам всем конец.
— Хорошо.
Решительно обдумав, она произнесла.
— Только у меня будет одна просьба.
— Все, что угодно.
— Принеси мне журнал позапрошлого года.
— Какой журнал?
— Тот, в котором я вела учет клиентов, когда работала наверху.
— Зачем он тебе?
— Ты сказал, все что угодно! Там есть кое-что интересное для меня.
— Не думаю!
— А ты и не думай. Просто принеси, и все.
— Ну, хорошо. Не знаю, что к чему, но, думаю, что смогу выполнить эту просьбу.
— Теперь расскажи, куда я еду.
— Место очень живописное, уединенное с природой, горы, лес, реки — тебе очень понравится. Два дня езды от нас.
— И что за глушь?
— Ты поедешь жить к лесничему.
— Ты издеваешься?
— Нет, я вполне серьезен.
— Я думала, что поеду в город и начну работать, выйду в люди.
— Нет, не выйдешь ты пока в люди. Хотя бы волосы себе отрасти. И вообще, ему нужна помощь, не управляется он один. Тебе будет полезно, мужик он хороший, тебя не тронет и в обиду не даст. Братислав Мартич.
— Где ты взял-то его?
— Вот не стану говорить. Да и неважно, главное, у него там безопасно, и природа просто сказочная, обворожительная. Тебе пойдет на пользу. Окрепнешь там духовно. А потом сама еще спасибо скажешь.
— Тебе не кажется, что я одичаю там? Стеван, что ты делаешь со мной? Окрепнуть духовно! Ну, хорошо. Выбора у меня больно нет, ведь я на твоей шее сижу.
— Не утрируй, не нужно вот этого. Не сидишь. Денег у меня достаточно, чтобы до старости твоей без бед дожить.
— Заманчиво. А отчего же ты сам не бежишь?
— Куда мне бежать? Помнишь, как-то ты отправила меня отдыхать. Так я на второй день воротился. Не могу я без него жить. «Красный бархат» — мой дом!
— Александр, скажи мне только правду. В тебе что-нибудь изменилось после случившегося со мной?
— Конечно!
— Что же? Мне интересно знать. Ведь за четыре месяца ты так и не изменил ничего.
— А что я должен был изменить? Запереться тут с тобой и плюнуть на все? Бежать я не могу, хотя, конечно, могу, но к чему? Да ты сама знаешь, во что это обернется. Тебе ведь не пришлось бежать, ты умерла и ожила другим человеком. Понимаешь, мне противно делать это все сейчас, раньше я просто не думал, но сейчас противно. Не хочу чувствовать присутствия всех этих людей. Я их презираю и ненавижу! Пока я там, я контролирую и вижу, хотя и не могу ничего изменить. Но если меня там не будет, на мое место все равно придет кто-то другой, и все будет, как было.
— То есть, ты бы хотел изменить в своей жизни что-то?
— Да, хотел бы! Я устал быть рабом этой годами слаженной системы.
Голову Риты посетила, возможно, нелепая идея, ей захотелось посетить свою могилу и попрощаться. Об этом она попросила Александра, надеясь, что он ее поймет. Он видел в этом какой-то смысл и без вопросов отвез ее. Решив напоследок посмотреть немного на тетю, она вновь затаилась за кленами и смотрела, как она, неугомонная, даже будучи одна, бродила по кухне и что-то лепила. На лице у Риты появлялась легкая улыбка, истерически реветь больше не хотелось. Она смотрела, как Антония входит в круговорот жизни, как ее навещают соседки, как, смотря сериал, они попивают чай со свежими булочками из яблочной начинки. М-м-м! Казалось, что запах