Враг, правда, пока еще не стучится в наши ворота, однако город набит солдатами, но более всего удручает досужая болтовня в кабачках. Никто уже не верит в победу империи, и даже чиновники всерьез обсуждают, какие области управления государством доверит им новоявленный наместник небес Чингисхан!
Причина, по которой я вам пишу, тоже печальна, однако я должен сказать то, что должен. Друг мой, ни под каким видом (почему — вы тут же поймете) не возвращайтесь сюда! Иностранцы в Ло-Янге сейчас подвергаются серьезной опасности, недалекие горожане преследуют их. Три дня назад двоих корейских ученых побили камнями торговки с базара на улице Ив. Вы со своей бросающейся в глаза внешностью никак не сможете избежать подобных нападок, кончится тем, что однажды вас просто убьют. Поверьте, если бы сейчас путешествия не были сопряжены с огромнейшим риском, я сам сопроводил бы это письмо обращением к администрации округа Шу-Р с просьбой приютить меня в каком-нибудь безопасном местечке, например в крепости Мао-Та.
Я несказанно счастлив, что вещи, мною вам посланные, вами получены. Ваше уведомление о том несколько задержалось в пути, однако оно все же дошло до меня — с капитаном имперских лучников. Вы искренне порадовали меня заверением, что не намерены обращаться к властям с иском о возмещении нанесенных вам убытков. В другой ситуации я бы настаивал на обратном, но сейчас всей душой одобряю ваше решение, ибо грядут слишком скверные времена.
Мой двоюродный брат, чиновник из трибунала, шепнул мне, что на западе не ожидается серьезных боев. Тэмучжин пойдет на столицы, так думают генералы. Сколь же удачливы вы оказались, мой друг, вовремя удалившись от тягостных треволнений! Здесь же мы днем и ночью трясемся, опасаясь внезапного появления варваров и уповая лишь на милосердие и благосклонность небес!
Страх этот, похоже, сделал меня невежей. Я все еще не спросил вас ни о результатах ваших исследований, ни о других подробностях вашего пребывания в округе Шу-Р. Простите меня, но в первую очередь я, видимо, все-таки горожанин, прикипевший всем сердцем к суматохе Ло-Янга. Мне трудно вообразить, что кто-то может успешно трудиться в условиях, далеких от городских.
Да и наука наша сейчас пребывает в загоне. Власти, чтобы развить видимость деятельности, всюду суют свой нос. Особенно они докучают алхимикам, тем запретили опыты по изготовлению золота, опасаясь якобы, что успех этого предприятия обесценит столь редкий и благородный металл. Мы киваем, соглашаемся и работаем лишь с оглядкой, предварительно убедившись, что за нами никто не следит.
Поверьте, когда дела тут пойдут на лад, когда презренных монголов загонят обратно в пустыню, я с величайшим удовольствием приму вас в Ло-Янге и помогу вам восстановиться в правах. Однако в данный момент я не мог бы считать себя вашим другом, если бы не повторил свой совет: не помышляйте пока что о возвращении! Оно ничего хорошего вам не сулит!
Трибунал приказал вымарать ваше имя из университетских бумаг, но я взял на себя смелость поместить все ваши документы в архив — в надежде на то, что времена переменятся к лучшему. Наш ректор ничего не знает о том или тактично делает вид, что не знает, однако я более чем уверен, что внутренне он одобряет меня.
Найдите все-таки час черкнуть мне несколько слов о своих успехах. Я же, со своей стороны, берусь информировать вас о продвижении вражеских орд. Письмо составлено кое-как и не отличается изяществом стиля, зато оно, надеюсь, сообщит вам о неизменности моих дружеских чувств. Я не снимаю копии с этого сбивчивого послания; думаю, что и вам вряд ли стоит его хранить.
Куан Сан-Же, магистр ло-янгского университета Заверено личной печатью.
ГЛАВА 11
Поднявшись на крепостной вал, он приготовился к ожиданию. Ветерок, еще вчера напоенный ароматами собранного урожая, сейчас доносил до заставы один лишь удушливый чад.
Чи-Ю развернула своих людей журавлиным клином — там, где долина Со-Ду поджималась к долине О-Ду. Три сельских дома несколько маскировали отряд, состоящий из пятидесяти четырех конников и тридцати девяти пехотинцев. Тут же прятались и добровольцы из местных хозяйств, вызвавшиеся доставлять ополченцам бинты, боеприпасы и воду. Военачальница верхом на своей гнедой встала в вершине клина, расположив наиболее опытных воинов подле себя.
К полудню монголы втекли в долину Со-Ду. Их было около двух сотен. Кочевники, вооруженные луками, легкими мечами и пиками, сидели на маленьких лохматых лошадках, внешне напоминающих пони, но более быстрых, увертливых и надежных. Они не спешили и, как и полагала Чи-Ю, для начала решили поджечь постоялый двор. Сухое строение вмиг занялось, бочки со смолой стали рваться, и шестеро поджигателей погибли в ревущем огне.
Монголов это происшествие ничуть не обескуражило и даже словно обрадовало. С жуткими криками они перестроились, после чего маленькими отрядами ринулись через поля. Около дюжины нападающих угодили в ловушки, но основная лавина конников не заметила этих потерь.
Ополченцев стал охватывать страх. Чи-Ю видела, как сереют их лица. Одно дело — участвовать в кратковременных вылазках, преследуя группки удирающих варваров, и совсем другое — ожидать сшибки с кочевниками грудь в грудь. Чи-Ю закусила губу. Понимая, что паника приведет к неизбежному и позорному поражению, она подняла копье.
— Нет! — вскричал Сен-Жермен, увидев, как в ответ на сигнал ополченцы покидают укрытия. — Еще слишком рано!
Никто не услышал его. В крепости никого не осталось. Женщины, конюхи и даже подслеповатый привратник после ухода воинов покинули Мао-Та. С ними в горы ушли и рабы, и ремесленники, проживавшие при гарнизоне. Чи-Ю предложила перебраться в Бей-Bo и ему, но Сен-Жермен отказался, заявив, что сумеет позаботиться о себе.
Конные ополченцы устремились вперед, пешие устанавливали треноги для дальнобойных луков и арбалетов. Возле них закипела лихорадочная возня. Бойцы стреляли, селяне подавали им стрелы, самые рослые помогали натягивать тетиву.
Чи-Ю, прильнув к шее гнедой, осаживала ее, чтобы та не пустилась вскачь и не сломала строй, фланги которого уже загибались, словно бы норовя взять монголов в кольцо. Кочевники скалились в предвкушении битвы и подгоняли коней.
Первый из них всадил пику в ближайшего ополченца и радостно взвыл, выдергивая ее. Жидкая линия обороны прогнулась, но какое-то время держалась, однако вскоре часть людей Чи-Ю обратились в бегство, ибо вторая волна монголов была сокрушительней первой, а третья ударила им в тыл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});